Жизнеописания

XIX. ЗДЕСЬ они стали готовиться к новому сражению; но их остановило необыкновенное, не поддающееся описанию зрелище. Со всех сторон появились бежавшие с криком и воплями, через оружие и трупы к своим мужьям и отцам, точно исступленные, похищенные дочери сабинцев, одни с грудными детьми, которых они прижимали к груди, другие с распущенными волосами; но все они называли самыми нежными именами то сабинцев, то римлян. Те и другие были растроганы и дали им место в своих рядах. Их рыдания слышали все. Они вызывали к себе сострадание одним своим видом, но еще более своими речами, которые начали защитой своих прав и увещаниями и кончили мольбами и просьбами. «Чем оскорбили мы вас, – говорили они, – чем провинились перед вами, что нам пришлось уже вытерпеть лютое горе и приходится терпеть его теперь? Нас похитили насильно, противозаконно те, кому мы принадлежим в настоящее время; но, когда нас похитили, наши братья, отцы и близкие так долго не вспоминали о нас, что мы принуждены были соединиться самыми тесными узами с предметом нашей жесточайшей ненависти и теперь должны бояться за тех, кто увел нас, поправ законы, – когда они сражаются, и плакать по ним, когда они умирают! – Вы не явились мстителями нашим оскорбителям за нас, девушек, теперь же лишаете жен – мужей, детей – их отцов. Помощь, которую вы оказываете теперь нам, несчастным, хуже вашего прежнего равнодушия к нашей судьбе и предательства. Вот как любили нас они и вот как жалеете нас вы! Если бы даже вы вели войну из-за чего-либо другого, вы все-таки должны были прекратить ее, так как сделались благодаря нам зятьями, дедами и ближними родственниками; но если война ведется из-за нас, уведите нас с вашими зятьями и нашими детьми и верните нам наших отцов и родственников, не отнимайте от нас наших детей и мужей! Заклинаем вас, не заставляйте нас снова делаться рабами!..»

Так горячо просила Герсилия; ее просьбы поддержали и другие женщины. Было заключено перемирие. Предводители вступили в переговоры. В это время женщины водили своих мужей к своим отцам и братьям, брали с собой детей, носили нуждавшимся пищу и питье, раненых приносили к себе в дом и окружали их своими попечениями, позволяли им убедиться, что они хозяйки у себя в доме, что их мужья оказывали им всяческое внимание и уважали их и любили, как только умели.

По условию мирного договора каждая женщина могла остаться, если желала, у своего мужа, но, как сказано выше, должна была быть свободна от всякого труда и всякой черной работы, кроме пряжи шерсти; римляне и сабинцы обязаны жить в городе вместе; последний должен называться в честь Ромула Римом, но все римляне – «квиритами» в честь родины Татия; власть и начальство должны быть разделены между обоими царями.

Место, где заключен был этот договор, до сих пор еще называется Комитием, от латинского «комире» – «собираться».

XX. НАСЕЛЕНИЕ города увеличилось, вследствие чего из сабинцев было избрано сто новых патрициев. Число солдат легиона увеличилось до шести тысяч пехоты и шести сотен конницы. Было составлено три трибы, названные: первая в честь Ромула – «Рампы», вторая – «Татии» в честь Татия и третья – «Лукеры» по имени священной рощи, куда спасались многие, искавшие себе убежищ и получившие затем права гражданства: «роща» по-латыни – «лукос» [lucus]. Что триб было столько, видно из самого их имени: до сих пор еще наши филы римляне называют трибами, филархов – трибунами. Каждая триба состояла из десяти курий, названных, как уверяют некоторые, именами женщин, о которых говорено выше. Но этому трудно верить: многие из них имеют имена различных местностей.

Женщинам оказаны были и многие другие знаки уважения; например, мужчины должны были уступать им дорогу, не говорить в обществе женщин ничего неприличного, не показываться перед ними голыми; они не могли быть обвиняемы в убийстве; они, как и их дети, носили на шее буллу, названную так по сходству с пузырем, и тогу с красною каймой.

Цари совещались не сразу вместе друг с другом – каждый имел сперва отдельные совещания с сенаторами, и затем все собирались вместе на общий совет.

Татий жил там, где в настоящее время стоит храм Юноны-Монеты, Ромул – у «лестницы Кака». Она находится при спуске с Палатинского холма в Большой Цирк. Здесь же росло, говорят, священное кизиловое дерево, с которым связано следующее предание. Желая испытать свои силы, Ромул бросил однажды с Авентинского холма свое копье с древком из кизила. Копье ушло глубоко в землю. Несмотря на усилия многих, никто не мог вытащить его. Древко осталось в земле, принялось в ней, дало сучья и превратилось в огромный ствол. Преемники Ромула смотрели на него как на нечто в высшей степени священное, берегли его, чтили и окружили стеною. Если кому-либо из прохожих он казался вянущим, зелень его – несвежей, но как бы чахнущей от недостатка питания, он тотчас же громко заявлял об этом попадавшимся ему навстречу. Те, точно на пожаре, криком требовали воды и сбегались со всех сторон к месту с полными воды кувшинами. Говорят, когда Гай Цезарь Калигула приказал ремонтировать лестницу, рабочие, роя поблизости землю, нечаянно повредили все корни дерева, и оно засохло.

XXI. САБИНЦЫ приняли римские названия месяцев, о чем я привел необходимые замечания в жизнеописании Нумы, Ромул же ввел в войске шиты употреблявшегося у них образца и переменил вооружение как свое, так и римских солдат, носивших раньше щиты аргосского образца. Праздники и жертвы были у них установлены общие, причем оба народа удержали те из них, которые существовали раньше, и учредили новые, например Матроналии, в честь женщин, содействовавших окончанию войны, и Карменталии. Одни говорят, что Кармента – парка, виновница человеческого рождения, вследствие чего ее особенно чтут матери, другие – что Карментой была названа вещая жена аркадского царя Эвандра, облекавшая свои предсказания в стихотворную форму: «стихотворение» по-латыни – «кармен». Настоящее ее имя было Никострата. С этим объяснением согласны все. Некоторые, однако, дают имени Карменты более правдоподобное объяснение и переводят его «безумная», так как в исступлении теряется рассудок. «Не иметь чего-либо» по-латыни – «карере», «ум» – «мене». О празднике Палилий было сказано выше.

Праздник Луперкалий, судя по времени, в которое его справляют, принадлежит к числу очистительных: он происходит в «несчастные» дни февраля, «очистительного» месяца в переводе. День праздника назывался издавна «фебрата». У греков ему соответствует праздник Ликеи, что служит доказательством, что в глубокой древности празднование его перенесли сюда из Аркадии товарищи Эвандра. Мнение это разделяется всеми: имя праздника происходит от «волчицы». Мы видим, по крайней мере, что «луперки» начинают бежать от того места, где, по преданию, был брошен Ромул: но то, что они делают, труднообъяснимо. Они убивают коз, затем один из них дотрагивается окровавленным ножом до лба двух присылаемых к ним мальчиков хороших фамилий, другие начинают стирать кровь клочком шерсти, омоченной в молоке. Когда мальчикам стирают кровь, они должны смеяться. Затем из козьей кожи луперки выкраивают ремни и бегают потом голыми, но в передниках, по улицам и бьют прохожих ремнями. Молодые женщины не уклоняются от ударов, думая что они при беременности облегчают роды. Особенность праздника состоит также в том, что луперки приносят в жертву собаку. Бутас, написавший в элегическом размере сборник легенд о происхождении римских обычаев, говорит, что, когда Ромул убил со своими товарищами Амулия, они в восторге побежали туда, где его с братом малолетками нашла волчица; что названный праздник установлен в подражание их бегу и что молодые люди бегут,

Окровавленным ножом дотрагиваются до лба, по его объяснению, в знак того, что тогда совершено было убийство и убийцам угрожала опасность, кровь же обтирают молоком в память того, что братья были вскормлены им. Историк Гай Ателлий говорит, что еще до основания города Ромул с товарищами потерял свои стада. Они помолились Фавну и побежали искать их, раздевшись донага, чтоб не устать вспотевши. Вот почему луперки бегают голыми. Если жертва очистительная, они приносят в жертву собаку в виде очищения, как и греки при очистительных жертвах убивают собак и часто совершают «перискилакисмы»; но если же жертва благодарственная – волчице за воспитание и спасение Ромула принесение в жертву собаки вполне естественно: собака – враг волка, если только луперки не наказывают это животное за то, что оно кусает их, когда они бегают.