Нейроморф

– Да! Совершенно верно подмечено, – злобно произнес юноша. – И я не забыл о тех вопросах, на которые не получил ответы. И их с каждым часом становится все больше и больше. А вы двое – молчите и уходите от ответа, либо вываливаете на меня такие истины, от которых кровь в венах стынет и хочется бежать прочь.

– Я был бы рад дать на них ответы, но не могу.

– Конечно. Чего и стоило ожидать!

– Не торопись…, – спокойно произнес голос. – Дело не в том, что я не хочу с тобой делиться знаниями. Дело в том, что я сам не знаю, насколько глубока кроличья нора.

– Кроличья нора? Это еще что такое? – удивился Тим.

– Это метафора, – пояснил голос. – Я не знаю, откуда все это берется в моей голове. Я просто знаю все это и все. Так же, как и ты, верно?

– Верно, – автоматически произнес Тим, после чего невольно ругнулся на себя, за то, что невольно выдал часть своих эмоций человеку, которого совершенно не знал.

Потом он вздохнул, и твердо решил идти до конца, вывалив на собеседника все как есть. – Только я не знаю, зачем это тебе. А самое главное – я не уверен, что тебе можно и нужно доверять? Это тебе ясно?

– Яснее не бывает, – усмехнулся в нейротроне голос. – А необходимо это мне затем, что и тебе – чтобы понять как устроена изнанка этого мира. Я хоть и успел пожить в нем определенное время, но так и не разобрался до конца. Для этого мне и нужен ты. Вместе мы сможем больше.

– Не слишком ли все это просто? – продолжал гнуть свою линию юноша. – Просто для того, чтобы знать. Мне кажется, ты не говоришь мне всего…

– Конечно, Тим, – тут же согласился незнакомец. – И я также уверен, что и ты мне не говоришь всего, что ты знаешь. Точнее, ты не можешь этого вспомнить. А я хочу тебе помочь это сделать.

– Для чего? Сколько возни и риска ради одного меня? Смерть инквизитора, убийца, взлом прибора… Зачем так сложно? Я этого понять не могу. Объясни…

– Я же сказал, – с нотками раздражения произнес собеседник, – чтобы вспомнить самому!

– А ты что, сильно мучаешься от этого? Или ты забыл что-то важное? И почему именно я?

– Да. Представь себе. Эти знания…, – голос начал немного сбиваться. – Как бы это тебе получше объяснить. То, что заложено в моей голове не дает мне покоя. Я уже давно в этом мире, получил социализацию, живу, и в один прекрасный день у меня с губ начинают слетать фразы, суть которых я не понимаю. Это происходит постоянно. Везде: в разговорах на работе, в беседах с друзьями, в мыслях дома… И я не понимаю, что происходит… И это начинает сводить меня сума. Это безумное и назойливое чувство. От него нельзя избавиться и убежать. Оно постоянно во мне. Эта тайна, она не дает спокойно жить. Мне нужно ее решить, а ты ключ ко всему.

– Хорошо. Предположим, ты мне не врешь, – на минуту согласился хозяин нейротрона. – Зачем мне тебе помогать? Что мне будет с этого? А главное, почему я должен тебе доверять? Я даже имени твоего не знаю, хотя ты знаешь мое. Все козыри у тебя на руках. Я даже имен твоих подельников не знаю. А они вчера тут хорошенько повеселились. Целого инквизитора размазали по стене. Ты знаешь об этом?

– Знаю, – тихо произнес голос. – Я знаю гораздо больше, но пока еще не время говорить обо всем. До всего нужно дорасти, Тим. Я тебе как-то говорил об этом, и сейчас еще раз повторю. Иначе, ты просто не сможешь меня понять. А мне очень нужно вспомнить. Жизненно важно, я бы сказал.

– А тебя не смущает тот факт, что у меня могут быть проблемы с социализацией? А вдруг того инквизитора будут искать? И выйдут на меня? Что тогда?

– Я позабочусь об этом, – успокоил Тим собеседник. – Ты успешно пройдешь социализацию и никто не будет тебя преследовать. Даю слово.

– Я слабо верю, если честно…

– Сам увидишь. Дай только мне и себе время. Мы обязательно поговорим Тим, очень скоро, я тебе это обещаю. Как только ты пройдешь социализацию. Тогда у нас будет больше возможностей для общения.

– А что с тем убийцей? «Тукиком»? Он как?

– С ним все хорошо, он занимается своим любимым делом – изучает поверхность в поисках информации. Если честно, то я нигде не встречал человека, которому больше нравилось проводить время в изъеденных радиацией пустошах, чем с людьми под куполом. Но зато он ценен своей преданностью и честностью. Больше я ничего говорить не буду. Но когда все процедуры будут тобой соблюдены и ты получишь билет во взрослую жизнь вместе со спецификацией, то мы встретимся, и ты узнаешь все.

– Что-то мне уже не хочется проходить социализацию, – поморщился юноша. – Особенно зная, что мне придется есть человечину.

– Это не так, Тим, – сказал голос незнакомца через нейротрон. – Все несколько проще.

– А как? Мне Верг сказал все вполне ясно и просто. В его разговоре было очевидно следующее – преступника и неудавшийся образец на переработку, а потом в корм. И все. Я что-то упустил?

– Видишь ли, – стал пояснять незнакомец по нейротрону, – наше тело модифицировано настолько, что почти не оставляет никакой органики, поскольку она перерабатывается сразу после выделения. Продуктов переработки не остается. Только у 2 % населения можно выделить явные признаки органических отходов, но и они ничтожно малы и уничтожаются программой по обеззараживанию.

– Это которая чистит комнаты? – решил уточнить Тим, боясь «познакомиться» еще с какой-нибудь программой, ранее не упомянутой прибором.

– Да. Ее механизм простой и не требует особых знаний. Все, что находится лишнего в организме, выводится на пол и затем стерилизуется.

– А как же трубка на кресле для органических отходов? – растерялся Тим. – И как выводится? Я что-то не понял, если честно.

– Естественным путем конечно же, – несколько весело заметил собеседник. – Прямо под человека и кресло, соответственно. Но, опят же, повторюсь. Это выделение крайне ничтожно и успеет высохнуть пока ты отдыхаешь. А насчет трубок, так это атавизм прошлого. Видишь ли, людям гораздо проще до социализации жить с ощущением того, что они будут накормлены. Это безусловный рефлекс, закрепленный на генетическом уровне. Это нормально для людей, еще не прошедших социализацию. А вот затем, пища уже не играет никакой роли в жизни человека, как и отходы его жизнедеятельности.

– Тогда за счет чего здесь живут все?

– О, это такой простой ответ, что ты сам уже должен был догадаться. Давай, подумай немного.

– Нейроэнергия! – воскликнул Тим.

– Именно, – подтвердил голос. – Все завязано на ней. И потребляем мы именно ее. Таким образом, мы питаем свое тело и не оставляем органических остатков. Идеальное и безотходное общество. Достаточно было устроить друг другу ядерный апокалипсис и о чудо, нашлось столько различных технологий по экологии и природопользованию. Правда уничтоженная планета все равно теперь уже спасибо не скажет. Но это я так, отвлекся. Немного иронии, чтобы ты понимал, что тут наши столетия назад наворотили.

– А нейротрон?

– А нейротрон всего лишь программа, позволяющая изымать часть дармовой нейроэнергии и направлять ее в место хранения.

– Во внешний купол?

– Нет. Не туда. Но об этом ты узнаешь лишь после социализации…

– Это нечестно…

– Мир вообще не отличается честностью, Тим, – философски заметил незнакомец. – И ни я, ни ты на это никак не сможешь повлиять. Но я могу тебе сейчас сказать совершенно откровенно – во всем этом тоже есть определенная прелесть. Нужно только уметь ее находить.

– Очень то и хотелось, – недовольно протянул юноша, понимая что вновь остался без ответов на свои вопросы.

– Правильная позиция, – вновь согласился с хозяином комнаты собеседник. – Безумные идеалисты обычно заканчивают, как и обычные покойники в братских захоронениях прошлого – в могиле, погребенные тяжестью чужих тел и собственных иллюзий.

– Когда мы встретимся? – прямо спросил Тим. – Мне нужно задать тебе много вопросов. И получить много ответов.

– После завершения социализации. Как я и сказал.

– И как же я узнаю тебя?