Нет ничего страшнее

Я не боялась боли. Страх за судьбу Бреслина — вот что сводило меня с ума и заставляло сердце сжиматься от тревоги и чувства вины. Неужели я отправила на верную гибель человека, без которого ничего в моей жизни не имело смысла?

Что я сделала не так? Перстень с сердоликом должен был защитить Бреслина в Аннуне{?}[в мифологии валлийских кельтов потусторонний мир, с которым отождествлялись как Ирландия, так и остров Мэн.], указать ему обратный путь, помочь обрести магию, чтобы предстать перед королем во всеоружии. Почему же не сработало заклинание? Огонь к огню, вода к воде, воздух к воздуху, земля к земле. Надлунный эфир — по кругу. Я не могла ошибиться. У меня ведь получилось: Маредуд поверил в напавшую на него змею, отвлёкся, выпустил из рук меч. Именно тогда Бреслин должен был появиться в тронном зале, чтобы отомстить за мать и избавиться от Маредуда, но этого не случилось. Ни тогда, ни потом. А значит…

— Не могу не признать, Женевьев, — над головой раздался довольный голос короля, вынуждая меня открыть глаза. Маредуд, высокий, статный, могущественный как никогда, приближался ко мне. — Такой ты нравишься мне больше. Слабой, покорной, потерявшей надежду. Я даже принёс тебе прощальный подарок. — Блестящий предмет в его руке оказался золотым торквесом — тонким, изящным, с резными узорами и изумрудами на концах. — Тебе нравится?

Я заставила себя улыбнуться.

— Ваше Величество всегда были необычайно добры и щедры ко мне.

— О, милая Женевьев, ты не представляешь, каким щедрым я могу быть. — Маредуд остановился рядом, коснулся тыльной стороной ладони моей щеки. Нежно провёл пальцами от скулы к губам и ударил наотмашь.

Я непроизвольно дёрнулась, отшатнулась, ударяясь затылком о ствол, но сумела сдержать стон. Сглотнула, почувствовав во рту привкус крови.

— Маленькая гордячка, — Маредуд схватил меня за волосы, вынуждая поднять голову и встретиться с ним взглядом. Он светился от удовольствия. — Любимая жрица Ламберты, ласковая и нежная. Ты всегда была рядом, ты знала все её секреты. Конечно, ты не могла не догадаться, что это я убил её. Но ты могла быть умнее. Ты могла промолчать, не настраивать пасынка против меня, помочь ему смириться и принять судьбу. В конце концов его мать прожила несколько счастливых лет только благодаря мне. И если бы она могла подарить мне ребёнка… Но боги не были на её стороне. Даже тут ты оказалась бессильной, Женевьев. Не спасла свою королеву. Но у тебя всё ещё был шанс. — Маредуд вздохнул. — Мы с тобой могли быть полезны друг другу. Я бы сделал тебя главной жрицей.

— Ты хотел сделать меня своей женой, — усмехнулась я. — Или забыл?

— Это была ловушка, моя маленькая колдунья. Я знал, что ты никогда не согласишься и попытаешься меня убить, — Маредуд задумчиво разглядывал торквес, будто видел его впервые. — Вы, друиды, считаете себя высшей кастой. Думаете, что раз вам позволено общаться с богами, вы лучше нас, простых смертных. Но это не так. Вы такие же, как мы. Как я. — Он, по-прежнему удерживая мою голову за волосы, надел мне на шею украшение. Посмотрел в глаза, презрительно щурясь. — Моя скромная благодарность за то, что ты помогла мне избавиться от Бреслина.

В груди похолодело от страха.

— Что ты с ним сделал?

— Я? — Маредуд пожал плечами. — Ты всё сделала за меня. Проклявший меня да будет проклят вечно. — И расхохотался.

— Прости, что подвёл тебя. Мне казалось, прошло совсем мало времени. Но когда туман расступился, и Аннун выпустил меня домой, оказалось, я пережил там много столетий. — Бреслин печально вздохнул. — Королевства больше не существовало. Только-только закончилась битва при Невиллс-Кроссе, и Мэн принадлежал Британии.

Бреслин снова извинялся. В отличие от меня он никогда не умирал, снова и снова переживая мою очередную смерть и новое рождение. И, конечно, считал виноватым себя, хотя никогда им не был. Потусторонний мир не так прост, чтобы вырваться из него, пусть и обретя нужные знания вместе с магией. Жаль, что я не подумала об этом раньше, когда отправляла Бреслина в Аннун. А теперь жалела. Обо всём, и особенно, что не сдержалась и рассказала ему в нашу первую встречу, как Маредуд медленно убивал меня, трижды воскрешая, чтобы жрецы могли яснее увидеть будущее по моим внутренностям. Не стоило ему говорить: ни один из нас не мог ничего изменить. Время, неумолимое, жестокое, но справедливое, всё решило за нас. Кто знает, как сложилась бы его судьба, если бы план не провалился, и руки Бреслина были вымазаны в крови Маредуда.

Память настойчиво пыталась расставить случившееся во всех жизнях по местам, мысли путались, и многое никак не получалось вспомнить. Но кое-что прояснялось.

— Продавец в магазине — это был ты?

— Правда, здорово?

— Но почему дагаз{?}[предпоследняя руна старшего футарка (та самая, на которой в первой части открывалась книга). Её название означает «день» или «рассвет». Форма руны — выражение баланса сил, равенства, связи между землей и небом.]?

Бреслин хитро прищурился.

— Мне нужно было убедиться, что это ты.

Я села на постели, массируя виски. Голова всё ещё болела.

— Как ты меня вообще здесь нашёл?

— Твой перстень. Он всегда приводит к тебе. Все девять раз.

— Девять? — Я с удивлением подняла на Бреслина глаза. — Я помню только два. Это третий.

Он завозился на подушках, приподнялся на локте, свесился с кровати, чтобы дотянуться до валявшихся на полу джинсов. Подтянул их к себе за штанину, достал из кармана начатую пачку с воткнутой в неё зажигалкой. Обернулся ко мне:

— Можно?

Я кивнула. Бреслин вытащил сигарету, закурил. Медленно выпустил к потолку дым, откинувшись обратно на подушку. Тихо заговорил, не глядя на меня:

— В первую встречу ты погибла с рассветом. Я подумал, что это случайность. Но то же самое повторилось и во второй. — Он снова затянулся. — И я решил, что когда снова тебя найду, не стану пробуждать воспоминания. Это сработало. Ты прожила шесть долгих и счастливых жизней. Вместе со мной.

Я сжала в кулаках одеяло. Натянула его до подбородка, пытаясь прогнать липкий страх — он мешал сосредоточиться. Что-то ускользало от меня, что-то очень важное. Получалось, обретая истинное прошлое, я обрекала себя на моментальную смерть? Так не должно было быть, если только… Точно. Маредуд и его прощальный подарок.

— Но сейчас ты вернул мне память, значит… — У меня не получилось закончить фразу.

Бреслин понял её без слов. Кивнул, по-прежнему избегая моего взгляда.

— Боюсь, что да.

— Что ты задумал? — Вряд ли Бреслин хотел провести со мной несколько часов, чтобы потерять опять.

Он перехватил сигарету двумя пальцами, глубоко затянулся, хмурясь сильнее.

— Я устал. — Глаза больше не светились бирюзой, снова были серыми, в них застыли печаль и отчаяние. — Устал терять тебя каждый раз, снова ждать, снова искать. Находить, начинать сначала, зная, что когда-нибудь и это тоже кончится, чтобы повториться снова. Нет ничего страшнее. Я устал от вечности, Женевьев. Без тебя она не имеет смысла. Ничего не имеет смысла.

Он замолчал, но я услышала невысказанное: я тоже хочу умереть.

— Аннун наградил тебя бессмертием, не я.

— Ты знаешь, как это исправить.

Я знала. Перевоплощение души можно остановить, если оказаться в потустороннем мире. Только там, в Аннуне, мы сможем обрести одну на двоих вечность. Но сначала мы оба должны будем умереть.

— Мне придётся тебя убить.

— Не вижу причин тебя отговаривать, — Бреслин сделал затяжку и улыбнулся. Кажется, он всё для себя решил. Выбор был за мной.

Я могла отказаться. Умереть на рассвете. Снова родиться. Проживать так миллион жизней, до бесконечности, надеясь, что в каждой рядом со мной окажется Бреслин. Или рискнуть, потому что нет ничего страшнее любви. И сильнее нет.

— Нам надо спешить. — Я кивнула на окно, за которым начинало смеркаться. — Ритуал займёт много времени. Но сначала, — я откинула одеяло и взгромоздилась на Бреслина, отбирая у него окурок, — тебе придётся напомнить мне, почему я хочу провести с тобой вечность.