Лоренцана из Лиама

— Зачем врать? — хмуро поинтересовался Илья.

— Чёрт, Див, твоя законопослушность убивает! Затем, что тогда нас там не было вообще. Тогда последний, кто видел её — Брайс. Он отказался её прятать в холодильник, он спихнул на нас, его вина. Или тех копов, которые привезли её. Вот они — точно находились последними в морге. Должны были настоять на том, чтоб Брайс выполнил минимум возложенных на него обязательств!

Илья хотел поспорить, что законопослушность тут ни при чём. Когда врёшь, легче навлечь на себя неприятности. Ошибись в чём-то одном, в мелочи, запнись, или наоборот — повторяй следователям всё слишком чётко и одинаково, и тогда тебя сто процентов сочтут соучастником, не отмоешься. Вина же в любом случае будет их, а не Брайса. Потому что, если в чём Хенг и прав, так это в том, что вот они — два козла отпущения.

Спорить не стал, только спросил:

— А если они её поймают, и она свалит на нас?

Хенг был убежден, что не поймают. Что девчонки уже и след простыл из этого города, а, может быть, даже и планеты. И переубедить его не получалось. Время шло, напарник стоял на своём, и Илья сдался. Понимая, что делает глупость, согласился придерживаться версии приятеля.

Уже когда приехала полиция и злой, сонный Брайс, Илья подумал: хорошо, что они отказались от идеи осторожно расспросить охранников в больнице! А ведь Хенг рвался выяснять, не записали ли их камеры что-нибудь необычное: сегодня дежурил один из его приятелей, такой же двинутый любитель фантастики и ужастиков, который просто обожал страшные истории о ночной жизни в морге.

Как ни странно, им, похоже, поверили. Допрашивали долго и по отдельности, конечно же, взяли обещание не покидать город, но почему-то поверили. Брайс не стал с ними разговаривать, даже не посмотрел в их сторону, и Илья понял — уволят. Виноваты они или нет — для Брайса значения не имело. Из-за них потревожили его сон, вновь заставили общаться с теми, кто ранее выказал пренебрежение его таланту патологоанатома, а значит, кто-то должен ответить. Просто, чтобы старику стало легче. Кто-то, кого можно легко заменить. Они с Хенгом.

Полиция всё оцепила. Изъяли записи камеры, нагнали полный морг криминалистов, принялись изучать каждый угол. Их же с напарником попросили не высовываться из дежурки до конца смены.

То, как легко всё прошло, только лишний раз доказало Илье: шумиха вокруг происшествия совершенно напрасная. На деле же — это ни что иное, как обычное ограбление. Уверенность в том, что ложь вылезет боком — крепла. Девчонку найдут. Хенг же, напротив, заметил, что происходящее подтверждает его теорию: правительство хочет замять историю, скрыть подробности от честных граждан. Поэтому даже если беглянку поймают — никто об этом не узнает. Его волновало только одно: не решит ли правительство избавиться от двух ненужных свидетелей. И весь остаток смены он самозабвенно развивал эту мысль.

Во всем происходящем был только один настоящий плюс — напарник практически забыл о невероятно полезной гадости, приготовленной бабушкой Лиу. Но, к сожалению, вспомнил утром, когда они собрались уходить. Пришлось взять свою порцию домой.

***

Черри, как обычно, ждала сразу за дверью, держа в зубах поводок. Молча, требовательно глядела чёрными, самоуверенными глазами. Потребности белого американского бульдога — превыше всего, читалось во взгляде, с которым не хотелось спорить, даже когда сил на самом деле оставалось лишь на то, чтобы завалиться спать.

— И как твоя хозяйка с тобой справляется? Приучила же к прогулкам в такую рань…

В ответ собака взвизгнула, не выпуская поводок.

Хозяйка обычно справлялась прекрасно, но позавчера она уехала на три недели в срочную и неожиданную командировку, а питомицу доверила соседу. То есть Илье, который не смог сказать «нет», хотя у самого опыта общения с четвероногими был с гулькин нос.

Впрочем, дело было не только в доброй душе Ильи, но ещё и в скверном характере псины. Ни один из близких друзей Эллы (так звали хозяйку), ни кто-либо из её родственников, ни даже бывший бойфренд, с которым она прожила почти год, так и не нашёл подход к упрямому бульдогу. Отдавать в «собачий отель» Элла животное не хотела — Черри там всегда выла. Илья же почему-то легко и с первой минуты нашёл путь к сердцу собаки. Черри не просто подпускала его к себе, но и признавала его главенство наравне с Эллой, словно в стае два вожака. Может, тварь таким образом занималась сводничеством, если подобное вообще в духе животных, только безуспешно.

— Ну что? — спросил Илья. Черри облизнула чёрный, блестящий нос. — Гулять?

Псина взвизгнула ещё раз и разжала челюсть. Поводок шмякнулся на пол. Илья мысленно вздохнул. До долгожданного сна предстояло ещё не меньше получаса бродить по окрестностям: Черри привыкла к длительным променадам.

Всю первую неделю их временного сожительства стояла прекрасная солнечная погода, и он даже полюбил эти прогулки. Но вчера зарядил дождь и заканчиваться не торопился. Илья понимал, что Черри это нисколько не волнует. Правда, в этот раз собака долго гулять не захотела. Даже не пошла в парк — любимейшее место, особенно по утрам. Наоборот, устроила блиц-пробежку вокруг квартала, оперативно справилась со своими делами и тут же потащила обратно.

Уже когда поднялись на этаж, Илья понял, что Черри не просто торопится вернуться — собака нервничает и будто бы кого-то выглядывает.

— Хозяйка вернулась пораньше? — он не особо рассчитывал, что угадал.

Вместо ответа псина дёрнула за поводок, потянула к двери, но не в свою квартиру, а в его. Пока Илья доставал ключи и открывал замок, зверь напряженно прислушивался и чуть заметно скалил зубы. Воры? Он не удивился бы. Логичное продолжение безумной ночки.

Илья не знал, насколько Элла тренировала Черри на охрану, и сможет ли он справиться, если та ломанёт в бой, но собака явно была настроена серьёзно.

— Черри, давай без глупостей, — попросил он, толкнув дверь, а когда переступили порог приказал: — Рядом.

Собака едва слышно зарычала.

Следом из холла донесся пронзительный визг. Та самая девчонка из морга, только уже слава богу не голая, а в форме медсестры — тёмно-зелёные широкие брюки и такая же блуза, жалась к стене, выставив перед собой руки.

Черри подняла лай. Дёрнулась вперёд — Илья еле удержал.

— Фу! Сидеть! Черри! — От шока он сначала перешёл на русский, и собака не послушалась. Девчонка продолжала истошно орать. — Фу! Чёрт, да заткнись ты! — Последнее уже адресовалось незваной гостье, которая и не подумала прекращать ор. Только сменила октаву. Поводок напрягся сильнее. Удерживать полцентнера разъярённых мышц становилось всё сложнее. — Если ты не прекратишь орать, я…

Закончить Илья не успел — Черри всё-таки вырвалась.

Девчонка отшатнулась назад, буквально вдавливаясь в стену, словно та была из пластилина, а не бетона. Резко замолчала, нелепо взмахнула руками и выкрикнула что-то невнятное. Не на английском и точно не на любом другом из известных Илье языков. А Черри, уже в прыжке и явно нацеливаясь на её горло, застыла в воздухе на мгновение , а затем… рассыпалась по полу сотней разбегающихся в разные стороны хомячков.

Ошейник глухо шмякнулся на паркет. Илья ошалело таращился на девчонку, пока не понял, что отваливающуюся от удивления челюсть уже сводит судорога.

— Какого… — наконец смог выдавить из себя он. — Ты что… ты… ты?! — Илья сам не совсем представлял, что вкладывает в этот полувопрос.

Та отлипла от стены. С опаской посмотрела на пол, с облегчением выдохнула: по сравнению с серьёзно настроенным американским бульдогом кучка рыжих грызунов не выглядела устрашающе. Затем подняла глаза на Илью. Кажется, теперь она злилась.

— Ты должен защищать меня! Зачем привёл чудовище?!

Хомячки начинали потихоньку расползаться.

— Какое чудовище? — тупо спросил Илья, хотя в принципе догадывался, что та имеет в виду. Точно так же, как догадывался, каким будет ответ на следующий вопрос: — Где собака?