Страница 98 из 107
Глава 24
По улице гремя траками и выпуская черные облака дыма, катились тяжелые танки с красными звездами на башнях. Дула орудий недоверчиво заглядывали в окна домов, выискивая там потенциальных врагов, но все было спокойно. На сколько вообще может быть в городе, в который входит вражеская армия, после того как оттуда бежало правительство и части, которые этот самый город должны были оборонять. На броне танков, прикрывая стальные машины от всяких неожиданностей типа противотанковой гранаты, брошенной из подковырни, сидела пехота. Сидеть на броне, под которой работает могучий дизель, а сверху дополнительно пригревает вполне горячее еще в это время года солнце — то еще удовольствие. Но все же лучше, чем идти пешком.
Улицы были совершенно пусты. Все, кто не сбежал — попрятались, не ожидая ничего хорошего от захватчиков. Однако Красная армия их в этом деле разочаровала. Никаких грабежей или других непотребств не последовала. Советская пехота последовательно брала под контроль город. Согласно заветам Ильича — телеграф, вокзалы — мостов в городе не было — правительственные учреждения, банки, арсенал, прочие критично важные точки.
21 сентября советские танки вошли в Анкару. Вместе с танками в столицу свежеобразованной Турецкой Народной Республики въехало правительство этого государства. В этот же день между ТНР и СССР было подписано перемирие.
Новый глава республики и первый секретарь Коммунистической партии Турции Шефик Хюсню Деймер обратился к войскам с призывом остановить бойню и сложить оружие. Нельзя сказать, что это привело к моментальной остановке боевых действий. Исмет Иненю, переехавший с правительством в Стамбул выступил по радио с призывом не подчиняться «русским марионеткам», сражаться до конца и не жалеть ни своей не вражеской жизни. И хотя всем было понятно, что война потихоньку двигается к своей логической развязке, «законное правительство» капитулировать не желало. Возможно, они действительно верили в вероятность если не выиграть войну, то по примеру финнов нанести врагам такой урон, который позволил бы заключить мир на более-менее приемлемых условиях. А возможно, все дело было в эмиссарах одной островной страны, которые обещали разобраться с СССР после окончания войны с Германией, а до того предлагали убежище и возможность сформировать правительство в изгнании, но требовали, в свою очередь, бороться с красными до последней капли крови турецкого солдата.
Таким образом, война продолжалась. Но теперь это как бы была не Советско-Турецкая война, а как бы внутренняя, гражданская война между ТНР и ТР. Из пленных захваченных ранее под присмотром советских инструкторов сформировали две легкопехотные бригады — 1 и 2 народные и отправили их на передовую.
Вот только из турецких войск, которые все еще оставались лояльными Исмету Иненю и Турецкой Республики как будто вытащили стержень. Уже совсем не так стойко они оборонялись, практически перестали ходить в контратаки, участились случаи дезертирства, а то и просто перехода на сторону ТНР.
Собственно, последнему ефрейтору стало понятно, к чему идет война, и сколь исчезающе малы шансы на победу. Ну а патриотизм — что же, перефразируя известное выражение: он приходит и уходит, а жить хочется всегда.
28 сентября красная армия вышла к Средиземному морю в районе Мерсин. На этом направлении противник уже почти не оказывал сопротивления. Все те, кто сильно хотел сложить голову уже сложил в боях за столицу. Те, кто хотел сбежать — имел недалеко сирийскую границу, контроль за которой со стороны Франции вследствие нехватки сил был ослаблен до предела. Те же кто еще на что-то надеялся сейчас двигались на северо-запад, в сторону Стамбула. Дабы не дать утвердить крест над Айа Софией.
А 1 октября история сделала причудливый поворот. Войну Турецкой республике объявила Греция, под шумок решившая откусить кусочек и себе.
Согласно Гегелю, история повторяется дважды, первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса. Это был как раз тот случай, когда все с самого начала превратилось в фарс.
Попытка ударить всеми силами по Стамбулу провалилась — именно здесь во Фракии с самого начала войны находилась самая боеспособная часть турецкой армии, включая одну из двух бронетанковых бригад. При чем после того, как вторую советские штурмовики сожгли на марше еще месяц назад, первую командование решило не дергать и оставить в европейской части страны. От греха подальше, как говорится.
Объявление Афинами войны Турецкой республике не прошло незамеченным в Москве. МИД эллинов на следующий же день получил из советского посольства ноту, в которой эллинам предлагалось не уподобляться падальщикам и не разевать рот на чужой кусок. Потому как можно и подавиться. В Афинах все поняли правильно и больше попыток продвинуться дальше не предпринимали.
9 же октября красная армия вышла на азиатский берег мраморного моря, без боя взяв Бурсу. Все оставшиеся лояльными президенту Иненю военные части отступили за Босфор и, укрепившись в проливе, принялись ждать штурма древнего города, который бы поставил точку в войне. Какой будет эта точка никто не сомневался, но остатки турецкой армии был и полны решимости воевать до последней капли крови.
Советский Генштаб со своей стороны лезть на штурм такого не маленького города как Стамбул в лоб не желал совершенно. Кроме больших потерь это грозило еще и значительными разрушениями в древнем городе, который в Москве уже считали своим. Поэтому было решено «идти в обход».
11 октября части красной армии перепарились через Дарданеллы на европейскую сторону пролива и используя преимущество в огневой мощи и бронетехники буквально за три дня оттеснили последние сражающиеся части армии Турецкой Республики за Чаталджинские позиции.