Страница 13 из 107
Глава 4
— А слышал про то, как наши 3-я и 4-ая танковые в Бельгии с французами лоб в лоб сошлись?
— Не, не слышал, — сонным голосом ответил Курт. Он лежал с закрытыми глазами и изо всех сил отдыхал под убаюкивающий стук колес. И разговоров о войне ему совершенно не хотелось.
— Говорят, наших знатно потрепали.
— Кто говорит?
— Да поболтал я здесь с одним мотострелком на предыдущей остановке. Их, наоборот, на север перебрасывают поближе к Антверпену.
— Вилли, хватит собирать всякие сплетни. Нарвешься когда-нибудь. Получишь за свой длинный нос и не менее длинный язык по шее.
Вильгельм Краус командир четвертого взвода, состоящего из старых «единичек» выпустился из училища совсем незадолго перед началом войны. Он был легок на язык, и голова далеко не всегда успевала за этим важнейшим для Крауса органом.
— Ну ладно, — видя, что столь резкий ответ слегка обидел сослуживца, Курт Мейер постарался подсластить пилюлю, — давай свои сплетни.
— И ничего это не сплетни, а важная, на побоюсь этого слова… — начал было Вильгельм, однако под взглядом старшего товарища осекся. — Так вот, наши столкнулись с французами лоб в лоб и знатно отхватили. Тот мотострелок, с которым я разговаривал, говорил, что у наших были серьезные проблемы с броней французов. Якобы ни «двойка», ни «четверка», ни даже длинноствольная «тройка» в лоб их не брала. Приходилось в борт заходить и в корму.
— Наверно на В1 нарвались или на В1бис. У них там во лбу 60 миллиметров. Хрен пробьешь.
— Нда… про мой пулемет и говорить не о чем.
— И чем все закончилось?
— Так отступили лягушатники, хоть и настреляли наших танков под две сотни. Наши их обходить начали, а у французов раций в танках нет. А какой маневренный бой без нормального управления. Вот они и дали деру.
— Да уж, не хотелось бы с таким твердолобым накоротке встретиться. Пусть их вон люфтваффе вместе с противотанкистами бьют. Танки с танками не воюют.
— Ну да не воюют, — хмыкнул тоже задумавшийся о чем-то Вильгельм и откинулся на лежанку, — скажи это тем парням, которых эти тяжи в упор нашинковали. Это еще не известно, что там, на французской границе произошло. Тоже наверно без них не обошлось.
После неспешного марша по Голландии, изобиловавшего переправами, засадами, минированием дорог и прочими радостями арьергардных боев, 18-ая армия так и не смогла прорвать оборону района, названного «Крепость Голландия». Протоптавшись неделю перед основательной линией укреплений и несколько раз, неудачно попробовав ее на зуб, немцы так и не достигли какого-либо успеха. Решительный же штурм сулил потери сочтенные командованием недопустимыми.
22 мая в войсках со скоростью лесного пожара распространилась новость о крупном поражении немецких войск на французской границе, а 23 — пришел приказ о переводе ударных танковых частей в Бельгию. Место же 18-ой армии занимали пехотные дивизии второй линии. Оставшиеся у Голландцев войска не представляли существенной угрозы, поэтому немецкое командование, по сути, махнуло на этот фронт рукой, резонно полагая, что победа над Францией сейчас важнее всего.
Уже 24 мая 9-ая танковая дивизия погрузилась в вагоны и вместе со всей техникой и имуществом была переброшена к небольшому городку в восточной Бельгии со странным для немецкого уха названием Пьоте. Пять дней дивизия потратила на развертывание и спешную разведку противостоящих ей частей союзников.
Согласно новому плану группа армий «В» должна нанести главный удар в полосе Антверпен-Левен и, прорвав порядки бельгийской армии выйти на побережье Па-де-Кале. Таким образом, немецкие войска перерезали Британскому Экспедиционному Корпусу наикратчайшие пути снабжения, что ставило англичан в опасное положение, и должно было вынудить уйти с территории Бельгии.
Само наступление началось утром 29 мая с непродолжительной, но массированной артподготовки и налета люфтваффе на переднюю линию обороны Бельгийских войск. Против 18 бельгийских дивизий расположенных в два эшелона немецкое командование сосредоточило 20 дивизий, из которых три были танковые, остальные — пехотные. Таким образом, ОКВ существенно оголило остальную часть бельгийского фронта, оставив в прикрытии против британских войск всего шесть дивизий.
Сразу после окончания артподготовки в бой пошли танки. Рота лейтенанта Мейера на этот раз находилась во второй линии. Командование учло опыт предыдущих боев, показавших всю слабость бронирования первых немецких танков, и больше не пыталось кидать легкие танки на прорыв вражеской обороны. «Единички» и «двойки» теперь предполагалось использовать исключительно для ударов по тылам уже прорванных позиций вражеской армии. Прорывать же оборону переднего края отправили более новые и главное — крепкие «тройки», «четверки» и самоходы.
Именно поэтому, новое наступление для Курта и его коллег началось уже ближе к полудню. Приказ на выдвижение пришел, когда лейтенант сидел на броне своего танка и докуривал очередную сигарету.
— По машинам! Выступаем, — крикнул лейтенант и нырнул в люк танка.
До переднего края бельгийской обороны было около трех километров. Несмотря на отличную работу фельджандармов — шоссе было порядком забито людьми и техникой.
Высунувшись из люка, Курт наблюдал со всех сторон хорошо смазанный военный механизм, одномоментно пришедший в движение. Подобно сжатой пружине вермахт, стремительно высвобождал накопленную энергию в сторону войск союзников.
Через полчаса взвод Курта Мейра наконец достиг первой полосы бельгийских окопов. Здесь уже повсюду были следы недавних боев. Впрочем, все указывало на то, что бельгийцы заранее оставили первую линию, и артподготовка не нанесла им серьезного ущерба. Несколько десятков трупов в форме бельгийской армии, разбитые блиндажи, несколько брошенных винтовок и на сотни метров в обе стороны перепаханная снарядами земля. Вот и весь пейзаж.