Предварительные решения

А всё таки капитан кремень, решил Иван наблюдая, как мужчины бодаются взглядами.

— Утилизировать значит уничтожить. У тебя семья рядом с границей капитан?

— Да!

— Если немцы туда доберутся, то отца твоего с матерью запрут в сарае да и сожгут. Жену и дочек которые старше десяти насиловать будут пока не надоест, а потом пристрелят. Сыновей лет так с пятнадцати работать в Германию угонят, а кто помладше тоже пристрелят, или можно за ноги да в колодец, чтоб патроны не тратить.

— Врёшь!

— Нет!

— Поклянись, що точно знаэш!

— Слово командира и коммуниста. Воевать нам придётся с нелюдями.

— Тоды я теж слово даю. Перед усыма! Поки не скинчиться выйна з цими нымцями ни крапли до рота! А кого побачу пьяним из ескадрильи прибью!

— Принято, — майор протянул руку, и чуть улыбнулся глядя как капитан старается её сжать. А потом продолжил.

— Так вот третье, это стальная воля, это ярость и злость. Это желание порвать суку покусившуюся на мою землю и на мой народ зубами. Но запомните раз и на всегда, просто выжгите колённым железом у себя в мозгу, всё это помогает только тогда когда есть навык. Человеку необученному эти эмоции будут только мешать. И да, зубами убить человека можно. У меня так одному бойцу в Монголии пришлось сделал, но это потому, что у него пистолет заклинило. А так из огнестрела убивать намного проще.

"Если меня найдут после этой проверки с перегрызенным горлом, ну что ж хотя бы будет понятно кто это сделал. Скажут сам дурак, чего на подводную лодку служить не пошёл."

— В общем чего я перед вами распинаюсь, товарищи лётчики и техники, чего сказать хочу. Если в конце проверки боеспособными будут хотя бы 70 % самолётов ваще счастье, а вот если меньше половины, то пеняйте на себя. Тогда обрушусь на вас со всем пролетарским гневом. Вопросы по существу мною сказанного есть?

— Товарищ командир, а у вас награды имеются? — закадычный друг Кривошеева, сержант Вакаев, вскакивая от волнения чуть не опрокинул стул.

— Имеются.

— А какие?

— Правительственные.

— А ранения есть?

— Так вопросов больше нет. Сейчас у вас построение будет, а я пожалуй прогуляюсь до штаба. Долгих за мной.

— Долгих! Иван, подъём! Хорош храпеть как трактор.

— Да не храплю я.

— Да? Значит показалось. Вставай и приводи себя в порядок. Уже светает, а нас сегодня снова ждут великие дела.

— Прям великие?

— Великие, даже не сомневайся… Чует моя чуйка сегодня прискочит к нам, то есть к вам, большое начальство.

— Да куда уж выше!

— Ну, Рычагова или Тимошенко не обещаю, а вот командующий округа товарищ Пумпур уверен прилетит. Странно что ещё вчера не появился. Похоже Яков всех там в штабе так зашугал, что не сразу доложили.

— Это да, товарищ генерал-лейтенант так вчера кричал, наверно во всех уголках аэродрома было слышно.

— Так, товарищ старший лейтенант, отставить разговоры. даю пятнадцать минут чтоб оправиться и найдёшь меня в оперативном штабе.

— Где?

— Автобус рядом с ВПП, стоит примерно в том месте, где вчера СБ на брюхо грохнулся.

— Ясно.

Совершив при помощи не молодого старшины авиатехника и бочки ледяной воды утренний моцион и даже побрившись, Долгих выскочил из приютившего его на ночь ангара на улицу…застыл… и понеслось.

Прямо около входа стояла новенькая полуторка приписанная к хозвзводу аэродрома. Насколько Иван помнил, капитан Петренко машины свои очень берёг, и выпросить автомобиль для каких-либо нужд было сродни подвигу. Но сейчас при виде персонального авто Долгих нисколько не удивился, вчера майор среди прочих успел пообщаться и с капитаном Петренко.

— Товарищ старший лейтенант, садитесь, я вас жду, — приветливо замахал из кабины усатый шофер.

Дважды просить старшего лейтенанта не пришлось, как говорится, лучше хорошо ехать, чем по снегу идти. К тому же водитель, младший сержант Николай Захарчук, оказался кладезем самой последней информации. Оказалось это ему дали выспаться почти до шести часов. А большинство пилотов и практически все техники этой ночью вкалывали. Генерал-лейтенант пообещал командиру дивизии, что если они провалят проверку, он сделает всё возможное чтобы их соединение отправилось служить поближе к полярному кругу. Как выразился Смушкевич "белых медведей охранять будите, минус пять вам за счастье покажется".

Подтверждая слова Захарчука, по обеим сторонам полосы стояло с десяток самолётов. Примерно у половины машин была снята обшивка у винта и техники, подсвечивая себе самодельными прожекторами, ковырялись в моторах. Также Ивана удивило обилие автотранспорта, казалось у полосы сконцентрированы все автомобили дивизии.

— А это что? — старлей указал на проезжающий мимо зис-5 с кунгом, вернее на большой зелёный крест нарисованный на его борту.

— Техническая летучка. Если у самолёта проблема с которой экипаж и обслуживающие его техники сами не справляются, то вызывают помощь.

— И как? Получается?

— Да вроде получается. Там же и бригада опытная и инструмента побольше и приспособы разные. Помните "Чайку" из 4-й эскадрильи без хвоста?

— Это об которую осенью Кривошеев лоб разбил?

— Точно! Вот сделали.

— Как смогли то? Да откуда ж я знаю, но дружок мой Петрович говорит полётов пять точно выдержит.

Иван промолчал, но сделал себе в мозгу зарубку, проследить что б временный хвост разобрали после проверки.

— А самое интересное, товарищ старший лейтенант…

— Говори, Иван Кузьмич, а то от твоего тащстаршлейтенант, зубы сводит, — до сего момента Долгих нравилось слушать как подчинённые выговаривают его звание. А вот сейчас это почему то показалось глупым.

— Э… понял Иван Кузьмич. Ну так вот ночью приехали два полковника. Из самой Москвы. Их товарищ генерал-лейтенант прям ночью вызвал. Вот теперь они замест него бегают. Всюду нос свой суют и ругаются, ужасть как. Петрович говорит услышал, так вмиг цигарку выкинул и побёг дальше вкалывать.

— А Смушкевич, что тогда делает?