Страница 58 из 103
— А что с ними не так?
— С ними то ка краз всё так. Это я старый стал, понять не могу к чему вы их готовите. Уж больно мне программа сложной кажется, да и нагрузки. С непривычки то, как они такое только выдерживают?
— Брошюрку читал, Федот?
— Читал, да и парни успели рассказать немного.
— По диагонали значит читал, товарищ комиссар. И написано там не всё.
— Вот и разъясни мне, что бы я своё место и свою задачу правильно понимал. Если не на диверсантов учите, то на кого? И для чего?
— Ну попробую. Когда то и мне Командир растолковывал почему и для чего мы будем делать так, а не иначе.
Первое. Многие товарищи почему-то подсознательно ставят знак равенства между нашими курсантами и новобранцами. Но у нас же сержантские курсы. Сержантские! И кадровые! Отбор идёт ещё на стадии заявки. Наши слушатели не из тыловых служб и даже не спецы, всякие там командиры орудий или миномётов, а именно взводные пехоты. Соль земли. Также особо оговаривается, что прислать должны физически крепких, спортивных парней, желательно имеющих боевой опыт. То есть они когда приехали уже были элитой РККА. Отсюда у нас столько бойцов с боевыми наградами и спортсменов, особенно во втором наборе. Даже призёры всесоюзных соревнований есть.
— Думаешь вам лучших из лучших так взяли и прислали?
— Не самых самых конечно, но одних из. Потом у нас отсев по личным делам и два испытания. Сначала на психологическую устойчивость, а затем довольно жесткое на силу воли, на физические кондиции и даже немного на удачу.
— Это да, солдату без удачи нельзя. Казак успел рассказать, так что про ваш ночной марш бросок наслышан и впечатлён. Не слишком ли бесчеловечно?
Барс с которого разом слетела вся весёлость тяжело посмотрел на Фадина. Тот не ожидая такого взгляда от весельчака капитана похолодел, не без труда сохраняя безмятежное выражение лица.
Ну вот Барс оскалился и сразу стало ясно, что это хищник, а не домашний питомец. А то ведь изображал рубаху-пареня на ярмарке, оторви и выбрось, — с каким-то даже удовлетворением подумал капитан безопасности.
— Война близко, комиссар. Население СССР сто девяносто пять миллионов человек, армия у нас сейчас приближается к пяти миллионам. То есть каждый боец включая все тыловые службы защищает примерно сорок человек гражданских. Стариков, женщин, детей да и просто других мужчин занятых на производстве. Вот такая простая арихметика комиссар. Если не ты убил немца, а немец тебя, то считай сорок человек перед фашистами беззащитны оказались. Ограбят сначала само собой скот, зерно, молодых рабов в Германию вывезут. Жену и дочку изнасилуют, а стариков да старух заживо сожгут, какой с них прок. Вот и вся твоя задача, Федот Никифорович, до бойцов эту простую истину донести. И я это не для красного словца тебя пугаю, по фашистским понятиям мы недочеловеки, низшая раса. Немцы даже слово специальное придумали — "унтерменши".
— Эк ты повернул, товарищ капитан. А как же" малой кровью могучим ударом"? На чужой территории ведь воевать будем.
— На Германию сейчас почитай вся Европа работает, танки, авиация, флот. Сколько мы с финнами провозились! А их вроде как всего порядка четырёхсот тысяч было отмобилизовано. Думаю фашисты против нас раз в десять больше выставят. А опыта военного как ни крути у них поболее нашего, Польша, Франция с Британией и всякого другого менее масштабом хватает. Ты ведь, Федот Никифорович, человек не молодой, бывалый. Уверен, что так оно и будет как в песне поётся? На самом деле веришь в лёгкий поход боевой?
— А как же немецкий пролетариат?
— А если ты веришь в немецкий пролетариат, то какого хрена, как Командир говорит, ты тут пайку жрёшь? Демобилизуйся и пиз… шагай на завод работать.
— Да согласен я с тобой Андрей не кипятись. Я всю гражданскую прошёл, видел и что "белые" с народом творили и как интервенты всех мастей издевались, так что меня агитировать не надо. Просто хотел для себя чётко уяснить вашу позицию по данному вопросу. Но вот, про то, что один солдат сорок человек защищает, это ты хорошо сказал, это я запомню и буду в своих разговорах с бойцами использовать если не возражаешь.
— Да за ради бога, товарищ комиссар, — усмехнулся Барс, снова становясь этаким свойским парнем.
— Значит с этим разобрались. А что по поводу целой прорвы дисциплин которые они изучают?
— Ну большинство пунктов программы обучения это ознакомительные занятия. Одно занятие, как стрелять по самолёту, одно как управлять танком, одно на ознакомление с пушкой. И всякое такое, что теоретически может пригодиться, но вероятность этого не высока. Далее навыки которые пригодятся почти наверняка хоть и не свойственные командиру отделения. Все они научатся водить полуторку, обращаться с пулемётом и снайперской винтовкой, основам минно-взрывного дела и базовым навыкам психологии и немецкого языка.
— Вот! Хотя бы это усвоить сколько времени надо!
— Не мало, но и не так уж и много. У нас, опять же напоминаю, кадровые унтера, их не строевой учить не надо, ни уставы изучать, ни как лошадей обихаживать. Со многим они уже сталкивались раньше. Практически все знают пулемёт. "Дегтярь" лучше, "Максим" похуже, так как машинка посложнее. С рациями правда мало кто сталкивался.
— Вот!
— Федот, у нас нас на отделение из 8–9 человек более десяти инструкторов. Причём три из них закреплены за отделением постоянно и только, что не спят вместе. У нас курсанты ни стирают ни гладят, живут на всём готовом. В наряды и в караул не ходят, только впахивают по шестнадцать часов в день. И поверь мне, товарищ комиссар, сачковать им ни кто не даст, всё на пределе.
— Допустим. Тогда у меня два вопроса. Первый, на что вы тогда тратите время? На рукопашный бой, которым мне уже все уши прожужжали или на что? И второй — это работает пока у вас сто человек курсантов, а будет тысяча?
— Серьёзный вопрос.
— Два.