Страница 47 из 103
— Ясно. Я читаю ваши донесения и примерно представляю ваши источники и то чем вы занимаетесь. Есть что-то важное, что ещё идёт из Берлина в Москву диппочтой?
— Пожалуй есть. Мы нащупали выходы на "Союз вооружённой борьбы" преемника «Службы победе Польши» и на помощника самого Стефана Ровецкого.
— Что ж, это большая удача. Считайте, что вы реабилитировались за провал со студентами. Значит, товарищ капитан государственной безопасности, говорите ваша сеть сможет осуществить, то о чём говорится в этом рапорте?
Разведчик вскочил, вытягиваясь по стойке смирно.
— Сможет, товарищ старший майор!
— Хорошо, значит для вас есть работа.
— Я готов вернуться немедленно.
— В Германию, Михаил Григорьевич, вы не вернётесь, по крайней мере в ближайшее время. Для вас у меня есть другое задание.
— Слушаю.
— Сначала хочу задать вам вопрос. Возможно он покажется вам немного странным, но тем не менее. Скажите вы не заметили какого-нибудь сходства между тем как вербовались агенты в Польше и этим рапортом?
— Заметил, товарищ старший майор.
— Просто Павел Михайлович.
— Хорошо, Павел Михайлович. В обоих случаях я бы отметил крайнюю степень цинизма. Я понимаю, случись война, с врагом миндальничать никто не будет, но вот так загодя планировать ликвидацию не офицеров и генералов, а простых инженеров и даже рабочих. Есть в этом что-то иезуитское. Страшный человек это планировал. В Польше так же, наплевать на мораль главное эффективность, потом эти Яцеки, Юлии и даже Агнешки, — чуть дрогнул голос разведчика, — будут использованы как одноразовый инструмент. Врать, обещать заведомо невыполнимое, рядится в чужие флаги всё дозволено. А ради какой цели? Как же солидарность трудящихся?
— Вижу не одобряете Михаил Григорьевич?
— Не то что бы не одобряю, умом то я всё понимаю, а вот на душе знаете как бы осадочек. Всё это даже для разведки как-то, не могу подобрать слова, — разведчик сложил пред лицом вместе три пальца как бы пытаясь выхватить из воздуха ускользающую от него мысль. Мы вот в Испании, ведь тоже с одной стороны грязь, кровь, смерть друзей каждый день. С франкистами дрались люто, те ещё звери, гражданских убивали не задумываясь. А немцы вообще испанцев за людей не считали, даже союзников. А с другой стороны было там и чувство свободы, и боевого братства. В начале я бы даже сказал некий флер рыцарства…
Михаил внезапно замолчал, как-будто внезапно вспомнил что-то важное.
"Дворянин, прадед герой Отечественной войны 1812 года, — размышлял старший майор, давая подчинённому время обдумать свою мысль, — гимназия, потом изучал право в Женеве где увлёкся идеями Плеханова. В 1917-ом бросив учёбу возвращается в Россию строить новую жизнь. Активный участник гражданской войны, завершил её в должности начальника разведки 16-й кавалерийской дивизии 2-ой Конной армии в ноябре 1921 года. Перешёл на работу в ЧК где под руководством сначала Феликса Дзержинского, а затем Менжинского проработал до 1934 года. Не сработался с Генрихом Ягодой и отправился фактически в ссылку военным атташе в Монголию. Вспомнили о нём в 36-м когда для помощи Республиканской Испании понадобились советники со знанием хотя бы английского языка и пониманием специфики работы.
Интеллектуал, идеалист. Фитин видел показания осуждённых испанцев-интернационалистов, так что от ареста команданте Мигеля спасло ранение, можно сказать искупил кровью. Оказалось не зря, за год под его руководством разрозненные агенты доставшиеся Фитину от "Ямщика" не только не вышли из-под контроля, а образовали вполне рабочую структуру. И даже начали поставлять развед информацию в военно-промышленном потенциале польского генерал-губернаторства. Но самое главное, что выделило теперь уже капитана ГБ среди других рассматриваемых претендентов, его способность вычислять перевербованных предателей. Дважды по каким то совсем незначительным мелочам на грани понимания, по изменившейся мимике, по вдруг появившемуся запаху он начинал подозревать человека в измене и проводил проверку. В обоих случаях люди оказались перевербованы германской разведкой и были вовремя ликвидированы.
И несмотря на всё выше перечисленное, Павел Михайлович сомневался. Кандидатура, как впрочем и две другие, согласована с наркомом внутренних дел комиссаром государственной безопасности 1-го ранга Берией, одобрена самим товарищем Сталиным, но всё равно последнее слово, по результатам собеседования, за ним старшим майором Фитиным".
— Рыцарство закончилось очень быстро. Франкисты не особо и скрывали свои зверства. А вот дисциплина не появилась. Я предложил бы то же самое, если б мозгов хватило додуматься. Рапорт писал коммунист и профессионал.
— Поясните.
— Свобода в Испании закончилась анархией, армия развалилась — Республика пала. Если, для того чтобы выстоять, нужны жёсткие меры, значит коммунисты должны стать твёрже кремня. Потребуется, я самолично задушу, хоть немецкого инженера, хоть польского металлиста.
— Что ж я рад, что не ошибся в вас, Михаил Григорьевич.
Вставая, Фитин протянул руку и дождавшись крепкого рукопожатия продолжил, — сейчас я расскажу в чём будет заключаться ваше задание, товарищ капитан государственной безопасности.