Предварительные решения

Глава 4 Барс. Первые шаги

Дум!… Дум!… Дум! Резкий звук ударов металла о металл вывел уже несколько минут стоящего у окна военного из задумчивости и он чуть раздражённо посмотрел на часы. "Вот сделали молотилку на свою голову. Весь день долбают, уже и не замечаешь, а тут что-то особенно звонко. Хотя, у неё работа такая, а мне пора ехать, встречать гостей."

Неделю назад, пока лейтенант Макаров заканчивал фиксировать показания Геладзе, Барс смог связаться с Командиром и вкратце обрисовать сложившуюся ситуацию. Командир обещал разобраться и посоветовал на всякий случай усилить бдительность, аппаратные игры они такие, кажется ещё секунду назад был на коне, а уже мордой по самые уши в этом самом. А вчера пришла ответная радиограмма — "Порядок. Прилетаю завтра, подробности при встрече".

Волнительно? А как же! История с "танкистом" Геладзе это одно, а показать что они за это, прямо скажем короткое, время сделать успели совсем другое. А успели немало.

Главное провели электричество, благодаря чему обеспечили людей нормальным жильём. Для личного состава построена не большая, но тёплая казарма с кухней, лазаретом и баней.

Оборудован периметр, и забором и полосой отчуждения. Овчарки из закавказской школы служебного собаководства ГУМ НКВД опять же натаскиваются и вольеры у них тёплые, собака не человек её беречь надо. Хотя натаскиваются громко сказано, сильные, выносливые, прекрасно вышколенные псы скорее знакомились со спецификой нового места службы. Только вот, шутка кинологов — Балбес, единственный восточно-европеец среди немцев, нагло игнорирует график боевого дежурства. Да и чёрт бы с ним, заслужил.

Построены и уже эксплуатируются две ремонтные мастерские. Одна, побольше, для видимости, для налаживания "мостов" с местными, там ремонтируется не только бронетехника, но и трактора и даже автомобили ближайших колхозов.

А куда деваться? Не можешь спрятать выстави напоказ, зато теперь каждая собака (за исключением Балбеса) в округе знает, что строють склады для хранения опасных инженерных припасов. Хранить будут даже не взрывчатку, а очень опасную химическую дрянь. По тому-то и строгости такие.

Вторая, поменьше, мастерская укрыта в ложбинке, за высоким забором. А там потерявшие всякий стыд техники ваяют всякие "кракозябры", то есть на корпуса танков ставят самое разнообразное оборудование. По неизвестно как сложившейся традиции на танки семейства БТ больше ставят что-то гражданское, цистерны, мощные лебёдки, разнообразные отвалы и тралы. А на Т-26 почему-то предпочитают ставить вооружение, начиная от зенитных пушек и пулемётов и заканчивая направляющими для реактивных снарядов.

Получается, как правило, не очень, всё-таки техник это не инженер-конструктор с высшим образованием. Но многие идеи в принципе выглядят очень даже интересно. Об этом тоже нужно рассказать Командиру, у него-то на такие дела нюх.

А вишенкой на торте будут самоходные миномёты: 82-мм на базе танкетки Т-27 и 120-мм на базе танка Т-26. Сделанные самоходные миномёты постоянно ломались, но Барс нутром чувствовал их потенциал.

Чувствовал он и непередаваемую словами сопричастность к величию Родины. На фоне того, что прямо здесь и сейчас под его руководством рождается новый тип военной техники, история с Галадзе теряла значимость и переходила из разряда событий в разряд мелких инцидентов.

Когда Барс узнал об исключительном статусе бригады и ощутил, как жмут ему капитанские петлицы, он ничего кроме навалившейся ответственности не почувствовал. А вот сейчас его распирало чувство всесилия, казалось протяни руки и сорвёшь шапки с горных вершин, нахмурь брови и генералы шеренгой вытянутся во фрунт.

Для того чтобы Барс наконец осознал себя не просто капитаном разведчиком, а одной из ключевых фигур новой компоненты армейской оперативной разведки, месяц руководства подмосковной базой дал больше чем всё время его знакомства с Командиром.

Теперь непосредственно в лагере командовали Казак, Чингиз и сразу впрягшийся в дела базы, а вернее стройки, лейтенант НКВД Макаров. Барс с комиссаром, Балаковым Федотом Никифоровичем, уже получившим позывной Испанец, почти всё время проводили в каких-то переговорах-разговорах с местными. Оказалось база уже на стадии строительства пожирает просто колоссальное количество самых разнообразных ресурсов, начиная от муки и заканчивая гвоздями.

Только здесь Барс осознал насколько тепличные условия у него были на прежней базе, и сколько ещё нужно вложить организаторского таланта, что бы и тут всё заработало как часы. И порадовался, что у него есть Испанец.

Позывной пришёлся Федоту Никифоровичу по душе, хотя он сразу при первом знакомстве, вкратце рассказывая о себе, пояснил, что в Испании он пробыл ровно четыре дня. Три из них в госпитале с аллергической реакцией на что-то местное. Потом самолётом был эвакуирован в Советский Союз, где ещё неделю провалялся на больничной койке пока не спал отёк лёгких.

С комиссаром Барсу откровенно повезло. От роду Федоту Никифоровичу было 37 лет, отличался он житейской мудростью и умением найти общий язык с любым собеседником. И пожалуй, в отличие от Рашита Рашидова, которого за въедливость и принципиальность начсостав бригады между собой иначе как Клювом и не называл, более снисходительно относился к проявлению человеческих слабостей.

Без Испанца вряд ли получилось бы так быстро договориться с работниками Запрудненского стекольного завода. А он ещё и с Толдомским горсоветом договорился и даже до Дубны дотянулся. Ну и само собой с близлежащими колхозами у нас теперь полная спайка. И это всего за месяц! Незаменимый человечище!

На этот раз от размышлений Барса оторвала тишина наступившая за очередным "дум". Прекращение работ по забиванию свай значило, что пилот самолёта радировал о подлёте, а радист принявший сообщение подал сигнал строителям, следовало поторопиться.