Страница 25 из 26
В сентябре 1816 года герцогиня Стефания де Богарне намерилась посетить Гортензию в Констанце. Этот приезд вызвал целую волну дипломатической переписки. Вначале французский посол в настойчивой форме напомнил о незаконном пребывании Гортензии в Констанце, а затем потребовал от баденских властей высылки бывшей королевы Голландии[175]. Затем уже и Гортензия получила любезное письмо от всесильного австрийского министра иностранных дел Меттерниха, в котором он сообщил, что если ей нравится жить на берегу Боденского озера, то Австрия будет приветствовать ее, сына и всех близких на австрийском берегу озера в городке Брегенц. Гортензия, как полагает Ридли, разгадала истинные намерения австрийского министра, кто хотел заманить ее и Луи Наполеона на свою территорию и более уже оттуда не выпускать. Австрия уже удерживала таким образом сына Наполеона I, римского короля, превратившегося просто в герцога Рейхштадтского[176]. Теперь это была политика великих держав: не позволять членам семейства бывшего императора французов проживать в небольших суверенных государствах. Гораздо спокойней держать их на территориях, подконтрольных союзникам. Гортензия ответила тактичным, но отрицательным письмом[177].
Через несколько месяцев Гортензия и Кошеле поехали на несколько дней в Швейцарию. Проезжая через кантон Тургау, бывшая королева обратила внимание на прелестный дом, расположенный на превосходном высоком берегу Нижнего озера (один из водоемов Боденского озера). Невдалеке от дома расположились деревни, церкви и замки, утопавшие в зелени. С высокого берега открывался превосходный вид на Нижнее озеро и расположенный вдалеке остров Райхенау. В феврале 1817 года она приобрела имение Арененберг у Иоганна фон Штренга. В договор покупки бывшая королева предусмотрительно включила пункт, в соответствии с которым сделка не имела силы в том случае, если союзные державы не позволят ей жить в кантоне Тургау[178].
Одновременно с этим она распорядилась начать работы по внешней и внутренней перестройке здания и созданию парковой зоны. Перестройка осуществлялась на манер интерьеров, какие были приняты в домах в Париже и загородных резиденциях времен Первой империи. В дальнейшем этот стиль получил общее название – имперский ампир. Со временем Гортензии удалось со вкусом обустроить этот дом, и он начал напоминать живой осколок наполеоновской Франции. По мере дальнейшего развития событий он все больше и больше напоминал центр великосветской жизни и бонапартизма.
Одновременно с совершением этой сделки Гортензия обратилась к брату с просьбой помочь ей приобрести еще какое-нибудь подходящее жилье в Баварии. Она также написала письмо царю Александру I с просьбой разрешить проживание в Баварии. Несмотря на то что вскоре она получила ответ из Министерства иностранных дел Российской империи, в котором ничего, по сути, не говорилось о ее просьбе, император употребил свое влияние, и вопрос был решен положительно[179]. Рассмотрев разные варианты, она предпочла купить дом в Аугсбурге.
Как мы видим, на широкую ногу жила Гортензия в изгнании, поэтому будет не лишним сказать несколько слов о материальном положении семейства Бонапартов.
Как-то мадам Летиция еще во времена правления ее сына, Наполеона I, сказала, что не верит во всех семейных королей и принцев и наступит день, когда они придут к матери за куском хлеба. В чем-то она оказалась права, а в чем-то и нет. В жизни клана Бонапартов наступила черная полоса. Они были изгнаны из Франции и ограничены на территории королевства в своих имущественных правах. Для многих это обернулось бы катастрофой, которая не позволила бы спокойно жить дальше, но это не про них. Большинство членов семейства Бонапартов в материальном плане продолжали чувствовать себя неплохо и после падения Первой империи. В практичности и изворотливости им точно не откажешь. Они лишились своих корон, но не доходов и комфортной жизни. Пример Гортензии показателен.
Она могла позволить себе и своим близким спокойно переезжать с одного места на другое, снимать достойное жилье, покупать недвижимость, перестраивать и обустраивать ее, покупать лошадей и картины, нанимать прислугу, преподавателей для детей, регулярно собирать гостей из высшего общества, путешествовать и многое другое. Британский историк Ридли по этому поводу говорит следующее: «С учетом всех невзгод, Гортензия в одном отношении была удачлива: она была чрезвычайно богата. Это было важнейшее обстоятельство в жизни ее семьи… Даже после того, как она потеряла пенсион по решению правительства Людовика XVIII, дом на улице Серютти и поместье Сен-Лё, у нее еще было состояние Жозефины почти на 4 миллиона франков, бóльшая часть которого состояла из собственности за пределами Франции, главным образом в Италии. Ее доход составлял около 70 000 франков в год – 275 000 фунтов без налогов по сегодняшним ценам (по состоянию на конец 1970-х годов XX века, на момент написания Ридли биографии Наполеона III. – Прим. авт.). У нее также было много драгоценностей, какие подарил ей Наполеон I, и время от времени она продавала алмаз или другую реликвию, когда срочно нуждалась в деньгах. И она, и Луи иногда жаловались на финансовые трудности и придерживались строгой экономии, но это никогда не было чем-то бóльшим, чем временная нехватка наличных денег, и при этом они всегда могли заимствовать деньги под гарантию своих активов»[180].
«Подавляющую часть состояния Гортензии, – пишет Бреслер, – составляло наследство Жозефины, которое было, в основном, в виде собственности за пределами Франции, и в ежегодном исчислении составляло около 400 000 фунтов без налогов по сегодняшним ценам (по состоянию на конец 1990-х годов XX века, на момент написания Бреслером биографии Наполеона III. – Прим. авт.). У нее также было много ценных украшений.
Ее богатство, впрочем, никогда не мешало ей или Луи периодически жаловаться на перерасход и вводить режим временной, но решительной экономии»[181].
В свою очередь, Стэктон добавляет, что «царь Александр ее простил и купил большую часть коллекции картин Мальмезона за хорошие деньги, а она продала столовое золото и серебро», а в Констанце ее брат, Евгений, «приехавший ее навестить, договорился, чтобы ей открыли кредитный счет во франкфуртском отделении Дома Ротшильдов под залог ее драгоценностей»[182]. Стэктон полагает, что в начале осени 1815 года Луиза Кошеле и аббат Бертран привезли Гортензии в Экс-ле-Бен значительные суммы денег и драгоценности, которые бывшая голландская королева не успела захватить из Парижа[183].
Супруг Гортензии Луи, как мы уже говорили, прибыльно избавился от собственности во Франции. Так, особняк в Париже он продал банкиру Торлония за 535 000 франков. По договоренности, банкир продолжал ссужать его деньгами, а после перепродажи имущества выплачивал ему разницу между покупкой и последующей продажей[184]. Луи купил недвижимость в Риме и Флоренции и особо себе ни в чем не отказывал.
Да и сама мадам Летиция, которая стала главой семейного клана, не особо была стеснена в средствах. В 1818 году она приобрела палаццо Ринуччини на площади Венеции в Риме и «жила на широкую ногу, окруженная бесчисленной челядью, включая камергера, и всегда выезжала в карете, дверцы которой украшал герб, подаренный ей сыном»[185].
175
Jasper Ridley. Napoleon III and Eugénie. The Viking Press. New York, 1980. P. 48.
176
Там же.
177
Там же.
178
Jasper Ridley. Napoleon III and Eugénie. The Viking Press. New York, 1980. P. 50.
179
Там же.
180
Jasper Ridley. Napoleon III and Eugénie. The Viking Press. New York, 1980. P. 48.
181
Fenton Bresler. Napoleon III: A Life. Carroll & Graf Publishers, Inc. New York, 1999. P. 74.
182
Стэктон Д. Бонапарты: от императора до наших дней. М.: Захаров, 2012. С. 182.
183
Там же. С. 181.
184
Там же. С. 180.
185
Сьюард Д. Семья Наполеона. Смоленск: Русич, 1998. С. 365–366.