За кулисами

― Я только сейчас поняла!.. Ты пришёл на мастер-класс, чтобы тебя заметили! Ты — Брэндон Форд! ― Она так пренебрежительно и подчёркнуто язвительно выплюнула моё имя, что лишь по одной интонации можно было определить род моей предыдущей деятельности. Не выдерживая зародившегося накала, я сердито поднялся, чтобы видеть её изумлённое лицо вблизи. ― Ты рисовался перед Макарти, вёл себя, как раздолбай, когда все вокруг выстилались! ― И тут Мишель приготовилась озвучить главную свою догадку, приподнявшись на коленях и тыча в меня пальцем. ― Но когда он заметил меня, когда похвалил нас с Клэр за задание, ты решил урвать себе кусочек славы, чтобы запомниться! И спровоцировал меня на перерыве! Мы танцевали вдвоём, когда Крэг зашёл! А потом он следил за нами двумя, и о чудо, мы получили эти роли!

Странно, но я ведь ничего этого не скрывал, а потому непонятливо усмехнулся на коварный оскал Мишель, которая будто пытливый детектив уличила меня в грязном преступлении. Напротив, я решил довести её мысль до конца.

― Всё это верно, но я ведь совсем не знал о сценарии. Откуда мне было знать, что он позовёт нас двоих, да ещё и принципиально в паре?

Мишель тут же обессиленно опустилась на подушку, замерев и тихо дыша. Правда настигла её поток мыслей, и теперь танцовщица поняла, что в этой судьбоносной случайности по-прежнему не было никакого злого умысла.

― Я стремился попасть к нему в постановку, а по итогу он хотел видеть либо нас двоих, либо никого. Ты умотала в Сан-Франциско на полмесяца "думать", а я ждал, когда мисс Грэхем соизволит почтить нас приездом, ― исковеркав в недовольстве её фамилию, которую она ненавидела, я лёг обратно и схлопотал подушкой по лицу.

― Иногда я жалею, что согласилась, ― девушка печально нахмурила брови, и мне даже показалось, что её подбородок дрогнул в преддверии разрождающихся слёз. От подобного заявления мурашки закрались мне на спину, вызывая неприятный озноб. Она снова озвучивала своё мнение обо мне, и оно ничем не отличалось остальных…

― Это из-за меня? ― Больше всего на свете боясь задавать такие откровенные вопросы Мишель, я всё же взглянул в её поблёскивающие от слёз светлые глаза, и ощутил, как в груди что-то неумолимо сжалось. Я знаю, что ходил по тонкой грани между её несбыточными надеждами и безнадежной горечи от нездорового общения…

― Нет, ― не ожидая такого ответа, я чуть не поднял голову с подушки. Гадкая волна дрожи понемногу утихла, и я уже слегка облегчённо выдохнул, интересуясь её другими личными проблемами. Узнать то, что гложило мою напарницу казалось мне правильным и даже заманчивым.

― Так почему? ― Кажется, Мишель действительно всплакнула, и это здорово заставляло меня внутренне паниковать так, что сердце застучало в горле. Она, наконец, утёрла редкие слёзы, и решилась мне поделиться.

― Мне было трудно оставить сестру одну, мы живём вдвоем. Хоть ей и семнадцать лет, она умна и самостоятельна, но мне тяжело далось это решение. Вот и всё. Я до сих пор иногда жалею, даже при всех прелестях театральной жизни, ― танцовщица облегчённо выдохнула, словно избавившись от груза, тяготившего её всё это время, и убрала со лба соскользнувшие пряди волос. Осторожное признание дало мне понять, что у Мишель и её сестры нет больше родственников, а потому я слегка стыдливо припомнил, как требовал от девушки сиюминутного согласия на работу в театре. Как будто это я её вынудил. ― Думаю, дело в том, что Молли встречается с плохим парнем.

Услышав такое несдержанное трепетное замечание, я тут же добродушно улыбнулся.

― Насколько плохим?

― Он транжирит родительские деньги, танцует в клубах и, похоже, ночует у нас. Хамоватый, самоуверенный мажор, который узнал, что такое алкоголь ещё в средней школе… ― Красочное описание вызвало во мне смешок, ведь всё это было так на кое-кого похоже…

― Ты же знаешь, если твоей сестре будет плохо, она сама откажется от общения с ним. Просто нужно время… Но если им хорошо вместе… ― Я не стал продолжать фразу, казавшуюся мне нравоучением и даже слегка садизмом для взволнованной девушки. Она понимающе кивнула, в то же время поджимая в сожалении губы. На ней лежал слишком тяжелый родительский выбор, и этого мне уж точно было не понять. ― И я могу ошибаться, но вроде бы ничего криминального. Мало ли во сколько подростки пробуют алкоголь…

Мишель наградила меня взглядом, состоящим из злостного осуждения и нехорошего подозрения.

― Сама-то когда пить начала?.. Хотя, неважно, ― танцовщица начала вдруг сладко зевать, прикрывая ладошками рот, и потянулась за одеялом. ― Всё равно пить так и не научилась. ― Она слабо хохотнула.

― Я, знаете ли, не люблю крепкие напитки, особенно в шумных компаниях. Мне нравится попивать вино при свечах, ― танцовщица укрылась до шеи, придерживая краешек одеяла тонкой ручкой, и я увидел, как неконтролируемо начали закрываться её глаза.

― Какое вино, Мишель?

― Красное, в пакетах.

Девушка тихо засопела, потратив все имеющиеся силы на наши ночные бдения, а я, посмеиваясь над непритязательным вкусом, ещё долго наблюдал за ней в холодном свете луны. За светлой ровной кожей, приоткрытыми, красиво очерченными губами и подрагивающими ресницами. Всё это было необычно ― откровения перед сном, да и сама ночевка в её номере. Я понятия не имел, с какими мыслями и на сколько сильной неловкостью мы разойдёмся с утра по важным и не очень делам, но одна очевидная догадка непреодолимо вертелась в моей тяжёлой голове: засыпать с Мишель было хорошо.

2.4

― Шаг, батман, ― Изабель напряжённо подкрадывалась ближе, взмывая руками вверх, проходясь ими по тонкой талии. ― Разворот!

Шаг, батман, разворот. Шаг, батман, разворот. Мы замирали в разрозненных позах, пытаясь отработать одну единственную новую восьмёрку. Техника давно ушла на второй план, не хватало полноты чувств: Крэг устал твердить о подмене понятий. Ему, как никому другому, было ясно, что я и Изабель конфликтовали, характеры были жёсткие и неуёмные, никак не вмещались в рамки из трепетной нежности и бесстрастного равнодушия, когда как в перерывах между прогонами мы готовы были друг друга безжалостно придушить. Переключаться между радикально противоположными эмоциями становилось невыполнимо: реальная ощутимая ненависть оказалась куда более сильнее актёрской игры, но наставнику было непреклонно важно достигнуть той самой печальной идиллии, которую, как мне казалось, мы уже были не в состоянии показать.

Возобновлённые репетиции с этой девкой меня удручали. Поставленный сольник трещал по швам каждый раз, как Изабель раздразнивала меня ловко ввинченными шпильками, а ведь впереди было целое море совместной работы с ней: сцена в покоях принца, где он, под впечатлением встречи с Мишель окрылённо повторяет её танец из раза в раз, а служанка пытается ему вторить, но увядает, скрываясь в кулисах; после кульминации знакомства принца со своей мстительной подданной следовал номер, открывающий финальный блок постановки. Принц изливает служанке душу, а та исцеляет его от душевных ран. Третья наша совместная сцена повествовала о том, как служанка вдохновила правителя спасти целую страну от засухи, демонстрируя новый набор танцевальных молитв угасающим обессиленным подданным. Мы подступались ко всему объему по отдельности друг от друга, но склейка в паре не задалась с самого первого номера, на котором мы и остановились на весь ноябрь. Я молил всех богов, что мог припомнить, о скором избавлении от муторных проработок актёрской игры с Изабель.

Прошёл десяток лет со времен нашего поступления в академию, за моими плечами карьера в составе команды её бывшего любовника, идиотские попытки ему отомстить. И именно об этом Изабель догадывалась, именно в этом и заключалась нелепая, непреодолимая проблема: ей не потребовалось бы большого интеллекта сопоставить мой несвоевременный скандальный уход и череду совершенно случайных неудач. По неизвестной причине вышедшие из строя спецэффекты на сцене, травма одного из участников, его госпитализация, поиски достойной замены и постановка шоу с новым солистом за пару дней до разрекламированной премьеры. Мерзкая Изабель следила за каждой сенсацией о кучке стриптизёров, гастролирующих по Америке, а сейчас, спустя много лет я регулярно выслушивал её пытливые догадки об умышленном причинении вреда одному из танцоров известнейшего коллектива.