Ночники

   Спустившись, Малик увидел Машину.

   Она находилась в подвале одной из восьмиугольных башен, которые у древних гигантов служили для наблюдения за бродящими по звёздным тропам.

   Но прежде всего он увидел озеро и водопад. Малик никогда не видел столько воды. Он не помнил свою прошлую жизнь, только момент смерти, но такое количество влаги... это просто не могло уместиться в сознании ни одного жителя пустоши. Это сокровищница, золото в которой - сама жизнь.

   - Все твои братья здесь, - сказал Данияр. - Иди же и присоединись к ним.

   Малик поднял голову и увидел трупы. Сотни и сотни их, разной степени сохранности, гроздьями свисали со сводчатого потолка. Ноги их крепко связаны верёвками и примотаны к железным крючьям, вмурованным в огромную деревянную двенадцатиконечную звезду.

   - Они же... живы, - сказал себе Малик. - Они двигаются!

   Кто-то шевелился сильнее, пытаясь освободиться, кто-то еле заметно, будто ворочался в своём странном сне вниз головой. Все лица были обращены вниз, все рты открыты, и из них, будто песок из расселины в скале, струилась вода.

   Там, глубоко под водой, что-то лежало. Беспокойная водная гладь искажала очертания предмета, казалось, он беспрестанно движется, словно зрачок, пытающийся уследить за мошкой. В одном сомнений не оставалось: оно вытягивало из мертвецов некую субстанцию, обращая её в воду. У одних изо рта она лилась могучей струёй, у других - едва сочилась по языку.

   Малику показалось, что комната вращается. "Голова кружится...", - решил он, и только потом понял, что это ноги несут его вверх, по спиральной лестнице, бегущей вдоль стен к потолку. Прямо туда, где ждут двое в чёрных геллабах с верёвками наготове.

   - Ступай осторожнее, - крикнул Данияр, кивнув на то, что лежало под водой. Малику показалось, что восторженное ожидание в глазах людей за спиной старейшины находило отклик на поверхности озера алыми и жёлтыми искрами. - Машина очень хрупкая. Мы убрали отсюда всё лишнее, укрепили ступени, но, как говорили славные наши предки, мысль бывает тяжелее камня.

   Из ниш в стенах на него смотрели черепа. Под каждым выбито имя и дата - целая плеяда дат, одна за другой. 718, 801, 816, 825... Где-то имена заменяло гордое: "Древний воин", и ниже: "Да славится в веках твоя жертва для Города". Это те, кто окончательно опустошил себя. Дважды умершие. Малик мог коснуться каждого и удостовериться, что в них больше нет жизни. Даже такой куцей, как в нём.

   Он вновь посмотрел наверх. Палачи не выглядели угрожающе. Просто ждали, пока он сам поднимется и даст себя подвесить. Один, юноша лет семнадцати, смотрел на Малика почти с благоговением. И Малик ясно увидел, как зрачки юноши расширились, когда он замедлил шаг, а потом остановился.

   Что-то меж рёбрами не давало ему стать частью машины скелетов, как добрая тысяча сородичей. Будто сжимало и разжимало сердце, которое давно уже превратилось в высохшую инжирную семечку.

   "...именно поэтому серный человек, что выпустил мне кишки, убил себя рядом с моим трупом, - подумал Малик. - Я сражался как пантера, и он знал, что другого такого противника не найдёт". Люди серы живут не для того, чтобы побеждать. Потому и победить их никто не может.

   Они живут, чтобы сражаться.

   Малик повернул назад. Спустившись, он увидел общее, большое, как грозовое облако, потрясение на лицах. Пышнотелый торговец луковицами держался за сердце. Два старика, сидящих у стены, пытались выяснить друг у друга и у окружающих их людей, что всё-таки происходит. Фальшивое спокойствие на лице Данияра лопнуло, как болячка под напором свежей крови.

   - Ты вернулся, древний воин, - сказал он.

   - Я не уходил.

   - Ты повернулся спиной к машине скелетов, - он явно не знал что сказать. Устоявшийся за века обряд, который он наблюдал с малых ногтей, когда ходил в учениках у предыдущего старейшины, впервые пошёл не так как нужно.

   Обернувшись, Малик обнаружил, что палачи уже внизу. В их глазах плескался страх, а руки лежали на рукоятях ножей.

   - Эта машина чудовищна, - сказал Малик. - Она вытягивает сущность из мертвецов.

   - Их сущность дарует жизнь другим людям, - сказал Данияр, чувствуя необходимость защищаться. - Сотням и сотням людей. Если бы не она, и если бы не такие, как ты, древний воин, здесь не было бы города-сада, а народ, что счастливо живёт в нём, давно бы сгинул в пустоши.

   Данияр посмотрел прямо в глаза Малику.

   - Твои собратья сами пришли сюда. Все через южные ворота, все как один. И стать мне на этом месте камнем, если хоть кому-то в спину смотрели острия копий. Они чуют машину, они хотят стать её частью. И я не понимаю, почему...

   - Не могут сопротивляться. Там, под водой... этот предмет... откуда он взялся? На него можно смотреть бесконечно, как на уголь, что во славу перевитой стали приближается к твоим глазам. Но глаза рано или поздно лопнут.

   Данияр облизал губы.

   - Согласно книге легенд, это дар Властелина руин. Некий пастушок встретил его однажды на холме, куда в отчаянии привёл своё стадо, чтобы оно пожевало хотя бы жухлую колючую траву. Властелин спросил пастушка: "Где руины твоего народа?", и пастушок ответил: "У моего народа нет руин". Тогда Властелин руин показал дорогу к этим, сказав, что остатки древнего воинства придут, чтобы охранять наш народ от голода и жажды. Машина всегда была здесь. А через несколько дней появился первый древний воин. Он спустился вниз, в этот котлован, который тогда был сух, как нутро сизого червя, и окропил его водой. Мы чтим твоих собратьев. Если бы не они, мы все были бы пылью. Расставшись со своим естеством, каждый обретает вечный почёт и славу.

   Данияр провёл рукой, показывая на стены, откуда из многочисленных ниш смотрели черепа. Многочисленные мешочки на его поясе качнулись.