Шахтинск: Аномальная зона

Кора Бек

Шахтинск: Аномальная зона

Вместо предисловия.

Невозможно понять, день или ночь на дворе? Свинцово-багровое небо угрожающе низко нависло над землей. Серые тучи размазались по его поверхности, подобно большим грязным лужам. Кажется, будто небо всей своей тяжестью вот-вот обрушится на землю. А солнце куда-то исчезло. Может, это солнечное затмение? А, может, земля с небом на время поменялись местами?

Маша опустила глаза и ахнула. Земли не было! Она провалилась, образовав огромные зияющие впадины, разделенные между собой узенькими полосками земли, которые прихотливыми ленточками убегали куда-то за горизонт. А из этих черноземных впадин густыми клубами валил влажный пар. Этот тяжелый пар затруднял дыхание и не позволял девушке, одиноко стоявшей на зыбкой кромке земли, на которой ничего не росло, а сохранился лишь небольшой осколок какой-то скалы или огромного камня, заглянуть вовнутрь окружавших её с двух сторон глубоких пропастей.

Комок подступил к горлу Маши. Что случилось? Где все люди? Куда делась её родная Ленинградская улица? Где мама с папой, с которыми накануне вечером она рассталась, пожелав им спокойной ночи, а родители по привычке задержались на кухне, чтобы почаевничать? Наверное, пока они спали, на земле произошла какая-то ужасная катастрофа, которая в одночасье всё разрушила. Но всё ли? Ведь она, Маша Морозова, в живых осталась.

Что, если и её родной Шахтинск не исчез с лица земли, а просто переместился вниз, и живет своей неспешной размеренной жизнью на дне глубокой впадины? Где всё также на одних улицах аккуратными рядами стоят камышитовые и саманные дома, огороженные штакетниками, а на других – высятся крупнопанельные пятиэтажные застройки, что появились в их маленьком городке лет десять назад. Где по-прежнему на шахтах трудятся шахтеры, а дети, как и раньше, учатся в школах. Сколько времени прошло с момента крушения земли? Что, если родители, обеспокоенные её отсутствием, сейчас ищут Машу на дне впадины? А как переживает Андрюша Соколов! Не просто одноклассник и сосед по парте, а её первая и, как искренне верит Маша, единственная любовь.

Может, попытаться спуститься вниз, в пропасть? Но, если там никого не окажется, то как тогда Маша снова выберется наверх? Ведь, судя по всему, пропасть очень глубокая. Одиноко. Тоскливо. Страшно. А впадины к себе, как магнитом, притягивают. И трудно от них оторвать взгляд. Невысокая, хрупкая, светловолосая девушка в коротеньком белом платьице осторожно опустилась на колени, пытаясь хоть как-то рассмотреть дно одной из двух пропастей, и вдруг увидела цветок.

У края впадины рос тюльпан. Его длинный стебель тянулся вверх, словно надеялся увидеть солнце. А изящный бутон в форме чаши, почти черный у основания, постепенно переходил в насыщенный красный, отчасти немного зловещий цвет. И, хоть цветок оставался нераскрытым, и даже таил в себе какую-то скрытую угрозу, Маша ему очень обрадовалась. Наверное, не зря тюльпаны в народе называют цветами счастья. Тюльпану, как и ей, удалось выжить во время катастрофы. А главное, в этом холодном, непонятном мире Маша уже не чувствовала себя одинокой.

Девушка сняла поясок с платья и обвязала его вокруг осколка. Другим концом пояса перевязала свое запястье в качестве страховки, а свободной рукой хотела дотронуться до цветка, вдохнуть его запах, но, потеряв равновесие, зависла над пропастью. Одна нога её беспомощно болталась в воздухе, другая при падении зацепилась за небольшую выемку в стене впадины. В надежде на спасение она ухватилась одной рукой за тонкий стебель…

Морозовы.

Сердце учащенно стучало, руки чуть-чуть подрагивали, а высокий лоб покрылся легкой испариной. Ещё минут пять после пробуждения Маша, не открывая глаз, лежала в постели, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Потом привычным движением протянула руку к деревянному венскому стулу, что стоял сбоку от железной кровати с высокими никелированными спинками, на круглое жесткое сиденье которого она перед сном всегда ставила будильник. Часы показывали 6.30. Накинув ситцевый халатик в мелкий голубенький горошек, девушка вышла из комнаты.

Несколько минут стояла на невысоком деревянном крылечке, запрокинув голову и рассматривая небо, словно своим собственным глазам не верила. Но нет, небо было на месте. По его голубой поверхности в свете нежных лучей весеннего солнца задумчиво и неторопливо плыли облака, навевая воспоминания о детстве, когда Маша, раскачиваясь на качелях, с восхищением смотрела в высокое небо и мечтала о лестнице, которая бы ей позволила подняться до облаков, чтобы увидеть, как выглядит земля сверху, и окунуться по локоть в мягкую воздушную пену. Небо всегда манило Машу своей недоступностью и недосказанностью. А теперь оно вызывало у неё чувство тревоги и страха…

"Это был сон, просто сон», – сказала себе Маша и направилась к умывальнику, всё ещё с некоторым недоверием и удивлением ощущая под ногами твердую надежную почву. Умывальник был прикручен маленькими болтиками к столбу, к которому был привязан один конец бельевой веревки, где сушилось постиранное с вечера белье, источая аромат лаванды. Машина мама для приятного запаха обычно добавляла в воду капельку лавандового масла. Сейчас этот душистый цветочный запах отчасти успокоил взволнованную ночными переживаниями девушку. Он был такой же неотъемлемой частью её жизни, как, например, родительский дом, или полка с любимыми книгами, висевшая над её кроватью. А для Маши этим утром особенно важно было убедиться, что ничего в окружающем мире не изменилось, и всё по-прежнему находится на своих местах.

Из кухни тянулись другие, очень аппетитные запахи. По-видимому, мама жарила на завтрак вкусные оладушки из прокисшего накануне молока. Маша подумала, что когда у неё появится семья, она тоже по утрам будет готовить оладьи. Ведь этот запах с самого раннего детства ассоциировался у неё с теплом и уютом родного дома, даже когда их семья проживала в бараке на окраине города, поскольку дом на улице Ленинградской был не сразу построен. От природы впечатлительная девушка остановилась в коридоре перед зеркалом, чтобы заплести свои русые, доходившие ей до плеч волосы, в две косички, но вдруг задумалась, вспомнив детство.

Её родители приехали в Шахтинск двенадцать лет назад по комсомольской путевке из города Карпинска, что расположен в Свердловской области. В начале 60-ых угольная база в Шахтинске только создавалась. Небольшой городок, где на тот момент проживало чуть больше 30 000 жителей, в основном состоял из сборно-щитовых домиков и бараков. В одном из таких бараков и поселилась семья Морозовых: мама, папа и две их дочки. Папу сразу направили на шахту "Наклонная", мама тоже устроилась работать по специальности – экономистом в Шахтостроительное управление.

Поначалу было довольно сложно. Нет, осенней слякотью или зимней непогодой семью Морозовых трудно было напугать. На их малой родине климат был почти такой же, как и в Шахтинске. Однако на новом месте уроженцам Урала очень недоставало зелени. Ведь Карпинск был окружен хвойными лесами, да и в самом городе были посажены тополь, береза, рябина и другие деревья. А здесь их со всех сторон окружала степь. Но человек ко всему со временем привыкает. Наладилась жизнь и у Морозовых.

Осенью 1962-го года старшая дочь, десятилетняя Света, пошла в четвертый класс, а младшая Маша, которой было пять лет, сидела дома и самостоятельно изучала азбуку с арифметикой. В 60-ые годы город активно заселялся. Строительство шло полным ходом, но мест в детских садах всё равно не хватало. Учить Машу дома тоже было некому, поскольку старшая сестра не только хорошо училась, но ещё являлась активисткой и много времени проводила в школе, занимаясь общественной работой. А родители девочек в менявшемся на глазах Шахтинске, где каждый год открывались новые предприятия, оказались востребованными специалистами.

На шахте "Наклонная" фотография отца семейства, как передового шахтера, висела на Доске почета. А после открытия в 1968-ом году шахты имени В. И. Ленина, Михаила Морозова назначили бригадиром проходческой бригады. Его жена Валентина к концу 60-ых годов стала старшим экономистом в своём Шахтостроительном управлении. К тому времени Морозовы уже переехали из барака в уютный светлый дом, который они строили после работы и по выходным дням с помощью друзей и соседей.