Страница 28 из 39
Поклевав, синичка улетела. А через некоторое время заявились сразу две. И опять невозможно было установить, обе гостьи новенькие или одна из них прилетела вторично, чтобы указать дорогу подружке. Глаза у ребятишек так и горели. Вот задребезжал звонок, никто словно и не услышал его. Все столпились у окна. Только и слов было: «Не толкайтесь!», «Тихо, не пугайте!» Но синицы оказались не из пугливых, они клевали неторопливо, с остановками. А поклевав, уселись на пятую планку, стали охорашиваться, словно решили принарядиться для солнечного дня.
Гаухар тоже стояла у окна. Но не только синицы интересовали её. Больше всего она смотрела на Дамира и Шауката. Мальчики стояли рядом, плечом к плечу. Порой они обменивались какими-то словами. А однажды Дамир со вздохом сказал громко:
– Да, пятая планочка – это вещь!
Гаухар всё ещё продолжала время от времени навещать обоих ребят. Теперь ей не нужно было заходить в два дома: чаще всего мальчики сами наведывались друг к другу, вместе готовили уроки, читали книжки. Удивительнее всего было наблюдать третьего участника этих встреч – мать Шауката. Не спуская глаз со своего сына, она жадно слушала, как он читает. Казалось, женщина впервые приобщилась к этому чуду, имя которому – книга. И, возможно, благодаря этому чуду, она также впервые по-настоящему почувствовала себя родной матерью Шауката.
В один из таких дней Гаухар, выйдя из дома Шауката, направилась к скверу – захотелось подышать воздухом. Неожиданно встретился ей человек в очках с золотой оправой, тот самый, что был однажды у них в гостях на даче. Он шёл под руку с таким же, как сам, солидным мужчиной средних лет, в шляпе, с портфелем. Гаухар приветливо улыбнулась, но человек в очках вдруг посмотрел в противоположную сторону. Мужчины молча прошли мимо. «Должно быть, не узнал меня», – подумала Гаухар. Ей стало как-то обидно, хотя она отлично понимала, что было бы глупо обижаться. Дома она рассказала мужу об этой встрече.
– Нашла чем огорчаться! Рассуждая здраво – кто ты ему?
– Как кто? – удивилась Гаухар. – Он же был у нас в гостях!
– Ну и что из этого? А если он каждую неделю у кого-нибудь бывает? Разве можно упомнить всех, кто приглашал?
– Да как же не помнить, Джагфар! Если я хоть однажды побываю у кого-то в гостях, поверь, не забуду хозяев.
На этот раз Джагфар откровенно расхохотался.
– Иногда, Гаухар, ты рассуждаешь как ребёнок. Даже в школе, с детьми, вряд ли можно разговаривать так по-детски. Скажи, ты сколько раз в год ходишь в гости и к кому ходишь?
– Хоть и не часто, всё же ходим – то к твоим друзьям, то к моим.
– То-то и оно – к друзьям, да и то по большим праздникам или по случаю какого-нибудь семейного торжества. А этот человек каждую неделю бывает в гостях, небось и фамилий хозяев не может упомнить.
– Я этого не понимаю, Джагфар.
– И не поймёшь, потому что мы люди иного круга, а он… – Джагфар многозначительно помолчал. – А ты ещё говорила тогда, что этот человек глубокий ценитель искусства. Ценитель… как бы не так!
– Погоди, Джагфар. Если он такой… ну, неподходящий, что ли… зачем же ты пригласил его к нам? Да ещё при нём…
– И опять – ты сущий ребёнок, Гаухар! Пойми – ты в хорошей квартире живёшь? В хорошей. Есть у тебя, пусть скромная, дача на берегу Волги? Есть. Это что, с неба свалилось? И за всё это даже не угостить полезного человека чашкой чая! Да тут не одну чашку – десять подашь, и не только чай, а чего-нибудь и покрепче нальёшь. Пусть хоть лопнет, я от этого не обеднею.
– Постой! Ведь ты и дачу, и ту же машину купил на собственные деньги?!
– Вот наивная душа! Деньги – это всего лишь одна сторона дела. Можешь быть при деньгах и ничего не сумеешь купить. Пока что в магазинах не всегда найдётся товар, который хотелось бы купить. Вот тут и нужен «человек в очках».
– А я-то не могла понять… – задумчиво говорила Гаухар. – Теперь всё ясно. Месяца два-три назад я встретила в театре жену этого человека. Совсем близко от меня разговаривает с какой-то расфуфыренной особой. А на меня и не взглянет. Потом гордо прошла мимо. Тогда я очень удивилась, но теперь…
– Если она не замечает, ты тоже не замечай. Вот вы и квиты.
Гаухар покачала головой:
– Нет, этого мало. Таких типов надо…
– Что «надо»?! – вдруг рассердился Джагфар. – Не слишком ли круто берёшь? Без «человека в очках» не обходятся люди и покрупнее нас с тобой, однако и они придерживают язык.
Гаухар в течение нескольких дней была под впечатлением этого разговора. Джагфар словно распахнул перед её глазами завесу, но открыл столь неприятную сторону жизни, что не хотелось смотреть. Иной раз увидишь человека и подумаешь: нет в нём ни сучка ни задоринки. А на поверку вон что получается. Нет, надо быть более проницательной, строгой. Строгой?.. Не с Джагфара ли начинать эту проверку людей? Ведь он мирится с тем, что «человек в очках» вроде бы необходим в нашей жизни. С Джагфара?! Гаухар даже вздрогнула, то ли от страха, то ли просто от неприятного ощущения. Ведь Джагфар – самый близкий, самый родной человек. Он может заблуждаться в чём-то, но он вполне исправим… До чего сложна жизнь! Почему именно с Джагфара следует начинать? Чем он особенно провинился?.. И снова буря поднялась в душе Гаухар. Она уже знала: однажды начатый тяжёлый разговор с Джагфаром не сегодня, так завтра продолжится. Право, только в школе и отдохнёшь душой от постоянных толчков и ушибов, которые подстерегают тебя чуть ли не на каждом шагу. Воспитание ребят тоже далеко не лёгкая задача, тут встречаются свои трудности. И всё же дети есть дети. Они доставляют немало огорчений, но какой радостью наполняется сердце, когда убедишься, что в трудную минуту помогла ребёнку избежать опасных срывов и провалов…
Нынче утром Шаукат, как только явился в школу, сейчас же спросил:
– Гаухар-апа, теперь синички прилетают кормиться только два раза в день, почему так редко?
– Потому что весна на дворе, на дорогах и на улицах много всякого корма. Видишь, как почернели дороги?
– Вижу, Гаухар-апа. А всё-таки пусть прилетали бы почаще. Так интересно смотреть на них.
Наступающая весна принесла резвому Дамиру новые впечатления, а мечтательный Шаукат остаётся верен своим синицам. Он установил, что птицы прилетают теперь только два раза в день. А когда появится зелень, Шаукат убедится, что синицы совсем перестанут навещать кормушки. В сравнении с другими явлениями жизни всё это сущие мелочи. Но они говорят о том, что теперь Шаукат смотрит на мир не рассеянными, пустыми глазами, а сосредоточенными и пытливыми.
А сама учительница Гаухар, не уподобляется ли она своему ученику Шаукату, неуверенно, ощупью, открывающему всё новые и новые явления жизни? Одни открытия радуют, окрыляют, другие наводят грусть, тоску или же порождают недовольство, разочарование.
Сегодня Джагфар явился с работы опять сумрачный, нелюдимый.
– Ты что как в воду опущенный? – попробовала пошутить Гаухар. – Весной нельзя хандрить.
– Сейчас ещё только март, настоящая весна начнётся в апреле. – В голосе Джагфара послышалось нечто вызывающее, словно он искал повода для ссоры.
– Нет, апрель – это уже середина весны, – возразила Гаухар. – А иногда весенняя погода вообще очень рано наступает.
– По-моему, всё в природе наступает в положенное время. Только глупцам кажется, что они могут управлять временами года.
– О, да ты мудрецом становишься, Джагфар! – нервно рассмеялась Гаухар. – Коли так, ответь мне на один вопрос, который уже давненько висит у меня на кончике языка… Прошлый раз довольно подробно ты обрисовал мне этого типа в очках. А теперь скажи… – Гаухар помолчала, словно колеблясь, продолжать ли дальше. – Скажи, Исрафил Дидаров из той же породы?
Джагфар долгим, испытующим взглядом посмотрел на жену. Вопрос не случайный и задан неспроста. Что, она подозревает в чём-то Исрафила? Но лицо Гаухар было непроницаемым. И Джагфар хмуро отозвался:
– Я не ясновидец. Если ты слышала об Исрафиле что-либо предосудительное, держи при себе, – когда-нибудь может пригодиться.