Страница 11 из 19
Если верить туристическим справочникам, невероятную панораму города невозможно было осознать за один день.
Санкт-Петербург был совсем молодым городом, основанным Петром I в 1703 году. Легендарный царь устал от православной националистической Москвы, которую монахи прежних лет превозносили как Третий Рим. Вместо этого он решил создать новую российскую столицу, устремляющую взгляд на Запад, на современную секулярную светскую Европу – по образу и подобию Парижа и других крупных европейских городов. После триумфальной победы над шведами под Полтавой в 1709 году он продолжал ориентироваться на Запад. Знати он повелел сбрить бороды и танцевать парижские менуэты.
Несколько десятилетий спустя эстафетную палочку приняла Екатерина Великая. Она трепетно отбирала полотна в западноевропейских собраниях, чтобы пополнить свой новый музей – Эрмитаж – шедеврами европейской культуры, и вдохновлялась перепиской с французскими философами-просветителями – настолько, что даже пригласила знаменитого швейцарского просветителя обучать двух своих старших внуков28.
Ее старший внук Александр, пришедший к власти в 1801 году, воспринимался как правитель свободомыслящий и либеральный. Это впечатление сохранялось по крайней мере в течение первой половины его царствования. Александр I, среди прочего, смягчил цензуру, что привело к возникновению огромного количества петербургских газет. Считается также, что он помышлял об отмене крепостного права, однако, когда в 1838 году Иммануил Нобель прибыл в Россию, двадцать миллионов российских крестьян по-прежнему находились под игом феодального рабства.
После смерти Александра I его младший брат Николай I решительно положил конец всем западническим послаблениям. Реакция в правление Николая I отчасти связана с так называемым восстанием декабристов в день его коронации в 1825 году, которое он подавил при помощи массовых арестов и казни зачинщиков. Николай, который еще не родился, когда бабушка Екатерина давала своим старшим внукам воспитание в духе Просвещения, воспринял всю эту историю как европейский заговор против российской монархии и православной церкви. Дверь на Запад решительно захлопнулась. Новый царь вновь ввел цензуру и создал тайную полицию, так называемое Третье отделение, которой было поручено искоренять все, что хотя бы отдаленно напоминало оппозицию.
Несмотря на то что Николай I не вполне владел русским языком, в его правление официальным языком двора вместо французского стал русский. Придворным дамам пришлось надеть традиционные русские наряды, а министерствам предписывалось более широко распространять националистическую идеологию. Министр просвещения Уваров свел все это к трем ключевым понятиям, которые стали главными приоритетами официальной России: «самодержавие, православие, народность».
Вскоре у Третьего отделения дел стало невпроворот. Писатели-современники совсем распустились. Начало золотого десятилетия русской оппозиционной интеллигенции обычно датируют именно 1838 годом, когда Иммануил Нобель прибыл в Петербург. Правда, великий русский поэт Пушкин, которого Альфред Нобель позднее назовет в числе своих любимейших писателей, был убит на дуэли за год до этого29. Однако его дело продолжили другие. Они решительно добавляли новых оттенков к тому приукрашенному образу Петербурга, который распространяли власти предержащие. Не все жили в красоте и роскоши. В беднейших кварталах вдали от центра города царили нищета, голод и проституция. Давало знать о себе и то, что город построен на болоте. Ледяные влажные ветры проникали в каждую щель. Один из самых беспощадных правдолюбцев Николай Гоголь писал, что жизнь в Петербурге напоминает царство мертвых, где все «мокро, гладко, ровно, бледно, серо, туманно»[9].
Саркастические описания репрессий Николая I все чаще фигурировали в новой литературе и в конце концов переполнили чашу его терпения. Александр фон Бенкендорф, возглавлявший Третье отделение, призвал писателей к порядку, выпустив указания, как следует описывать российскую действительность: «Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается до будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение»30.
Справедливости ради следует упомянуть, что суровый режим Николая I имел и другую сторону. За исключением постоянных военных конфликтов на Кавказе, можно сказать, что в России наступил период мира и относительной стабильности. Несмотря на суровое давление, именно в этот период наблюдался расцвет русской литературы, балета и музыки. Многие восхищались мощным авторитетом государя, считая его истинным проявлением русской натуры. «Человек очень властный, однако же привлекательный», – писала несколько лет спустя юная кронпринцесса Великобритании Виктория после встречи с высоким и статным Николаем I. Однако на этом ее похвалы закончились. «Он редко улыбается, а когда и улыбается, выражение лица у него все равно нерадостное, – констатировала она. – Вряд ли его можно назвать особо одаренным»31.
В одном царь Николай противоречил сам себе. С одной стороны, он желал возродить российское наследие, с другой – после восстания 1825 года не испытывал доверия к своим соотечественникам. Поэтому при его дворе толпились иностранцы, а в столице проживали множество немецких, шведских и прибалтийских инженеров и зодчих. Особенно доброй репутацией пользовались шведы. Когда в столице обосновался Иммануил Нобель, офицеров царской армии обшивал шведский придворный портной, а Карл Эдвард Болин вскоре стал придворным ювелиром. Шведские кузнецы и ремесленники пользовались все большим спросом.
Иммануил Нобель познакомился с другими приезжими шведами. Вскоре совместно с одним из них, бывшим директором из Эльвдалена, он открыл свою первую механическую мастерскую. Им удалось убедить богатого финляндского фабриканта, владельца кирпичных заводов Карла Леннгрена дать им ссуду, и, хотя первая мастерская долго не продержалась, добрые отношения с Леннгреном сохранились. Двадцатью годами позже Роберт Нобель обручится с дочерью Леннгрена Паулиной – очаровательной финской шведкой, за которой пытался ухаживать и младший брат Альфред32.
Из российских архивных документов явствует, что в это время Иммануил Нобель пытался параллельно продать российскому командованию идею быстрого возведения понтонных мостов из резиновых подушек33. Однако удача улыбнулась ему только осенью 1840 года. Через своих высокопоставленных финско-шведских знакомых он попал в список приглашенных на роскошный прием, который давал генерал-губернатор Финляндии царский советник князь Александр Сергеевич Меншиков. Приемы он устраивал часто. Генерала-губернатора считали человеком светским, остроумным, но любившим находиться в центре внимания – как говорится в русской пословице, «на каждой свадьбе – женихом, на каждых похоронах – покойником»34.
На тот момент князь Меншиков по-прежнему возглавлял российский флот. В свои пятьдесят два года он стоял на вершине своей карьеры и принадлежал к узкому кругу фаворитов, которые иногда обедали или ужинали наедине с императором. Кроме того, Меншиков только что побывал в Швеции, сопровождая Николая I во время краткого тайного визита в Стокгольм в 1838 году. Обожавший неожиданные визиты Николай умудрился добраться незамеченным до самого королевского дворца и устроить сюрприз Карлу XIV Юхану, внезапно появившись у него в кабинете во время чтения утренних газет35.
О Николае говорили, что он ценит лояльных и услужливых советников, гораздо менее заботясь об их знаниях и профессионализме, поскольку его окружали одни военные.
Меншиков прекрасно соответствовал этим ожиданиям. Тот факт, что советники царя не отличались глубиной знаний, часто называется среди причин, приведших к резкому отставанию России в момент, когда в Англии и Франции начался период индустриализации. Положение еще более усугублялось тем, что Николай не проявлял ни малейшего интереса к происходящему на Западе. Ни в техническом, ни в экономическом, ни в военном отношении Россия уже не была той великой державой, которая ослепила мир после победы над Наполеоном.
9
Н. В. Гоголь. Невский проспект.