Страница 10 из 13
Советские военнопленные.
Идеология национал-социализма вкупе с расовыми теориями привели к бесчеловечному отношению к советским военнопленным. Например, из 1 547 000 французских военнопленных в немецком плену умерло всего около 40 000 человек (2,6%), смертность советских военнопленных по самым щадящим оценкам составила 55%. Существенная причина смертности – массовые заболевания – как вследствие голода, так и от холода, отвратительного питания, ужасной антисанитарии, массовых эпидемий. Практически во всех пересыльных лагерях наши военнопленные содержались под открытым небом в условиях чудовищной скученности (экскурсовод обращает внимание на фото, представленные в экспозиции).
Что такое пересыльные лагеря и концентрационные лагеря для военнопленных хорошо знал наш земляк Николай Васильевич Сидоров (экскурсовод демонстрирует фото Сидорова Н.В.).
Трагическое начало военных действий привело к тому, что к середине июля 1941 года из 170 советских дивизий находившихся к началу войны в приграничных военных округах 28 оказались в окружении и не вышли из него, 70 соединений класса дивизии были фактически разгромлены и стали небоеспособны. Огромные массы советских войск часто беспорядочно откатывались назад, а германские моторизованные соединения, двигаясь со скоростью до 50 км в сутки, отрезали им пути отхода, не успевшие отойти советские соединения, части и подразделения попадали в окружение. Образовывались большие и малые «котлы», в которых большая часть военнослужащих попадала в плен.
Николай Васильевич Сидоров в 1942 году был отправлен на фронт и сразу попал на хорошо известное по истории Великой Отечественной войны горячее Ржевское направление. Там он участвовал в боях в течение трех месяцев. В последних числах декабря 1942 года был переведен на Ленинградский фронт, в составе которого с начала января 1943 года участвовал в наступательных боях. 23 января при отходе наших частей тяжело раненный Николай Васильевич попал к немцам в плен. В трех местах у него была перебита правая нога, пробита берцовая кость, перебита правая рука в локтевом суставе. В состоянии контузии, не перевязанный, в течение нескольких дней он пролежал в каком-то сарае. Потом немцы увезли его в Нарву, где целый день возили из госпиталя в госпиталь. Ни в одном госпитале его не приняли. Вечером Николая Васильевича бросили в поезд и увезли в Ригу. Там он, по счастливой случайности, попал в городскую больницу, где его лечили латышские врачи. Затем было еще два госпиталя. После выписки Николай Васильевич был отправлен работать на Рижскую электротехническую фабрику. Далее была неудачная попытка скрыться от немецких властей и дождаться прихода советских солдат. Он был пойман немецкой полицией и отправлен в Польшу, попал в лагерь, затем его переправляют в Германию в лагерь Борзигверг. Так как Николай Васильевич, будучи инвалидом, считался немецкими властями неблагонадежным, он был переведен в лагерь Калинбах, где он получал 150 граммов хлеба и баланду. В лагерном аду прошел целый год, пока наша армия не освободила этот лагерь. 26 января 1945 года стал для Николая Васильевича, днем второго рождения. Сегодня, даже трудно себе представить, как этот истерзанный войной, болезнью, голодом человек добирался из Германии в Салехард. На дорогу ушло полгода. Сразу по прибытию его отправили работать в г. Тарко-Сале. Работал он до 1965 года, на пенсию ушел по состоянию здоровья, как инвалид войны с диагнозом «анкилоз (патология сустава) правого локтевого сустава, атрофия мышц плеча, предплечья».
Блокада Ленинграда.
Блокада…Это слово до сих пор болью и горем отзывается в сердцах жителей Ленинграда, героического города, который пережил самую длительную осаду, выстоял в страшные дни 1941- 1942 гг. (самая продолжительная и холодная блокадная зима), когда смерть смотрела в лицо и уносила жизни. Жизни не только взрослых, жизни детей.
Детям в блокаду было намного хуже, чем взрослым. Как объяснить малышам, почему так страшно изменилась их жизнь? Почему завывает сирена и надо бежать в бомбоубежище? Почему нет еды? Почему всесильные взрослые ничего не могут исправить?
Резко увеличилось число детских домов. Если в конце 1941 года их было 17, то весной 1942 – 98. В них было принято более 40 тысяч детей-сирот (экскурсовод обращает внимание на фотографии воспитанников детских домов Ленинграда).
У большинства блокадных детей родители умирали на их глазах. Эти ребята привыкли к артобстрелам, а вид умирающих на улицах людей был для них обычной картиной. Это можно все увидеть в рисунках детей-блокадников. Экскурсовод обращает внимание на рисунки детей-блокадников находящихся в экспозиции.
У каждого такого ребенка своя страшная история жизни в блокадном городе. Часто, вспоминая блокаду, говорят про дневник Тани Савичевой, и ее известную фразу «осталась одна Таня». Но судьба Тани – одна из судеб многих ленинградских мальчишек и девчонок.
Мало кто знает, что была еще одна блокадница Таня (экскурсовод демонстрирует фотографию Тани Вассоевич и страницы ее дневника), которая тоже вела дневник. Другая Таня, тоже с Васильевского острова выжила и ушла из жизни в январе 2012 г. Дневник 13 летней школьницы-блокадницы содержит 95 страниц. Дневник Тани Вассоевич хранится в доме ее сына, профессора Санкт-Петербургского Государственного Университета Андрея Вассоевича. Будучи тринадцатилетней девочкой ей также пришлось в феврале 1942 г. похоронить умерших от голода любимого брата и маму. Она смогла похоронить их в настоящих гробах на Смоленском кладбище, уговорив сторожа кладбища вырыть могилы за крупу и хлеб. В дневнике она схематично указала места захоронения, чтобы потом установить памятники. Таня была очень близка с братом, и они даже в эти страшные дни блокады много читали. Перед войной брат подарил ей аквариум с рыбками. Холодной зимой 1941-1942 года аквариум замерз. А весной 1942 года, когда лед растаял, случилось чудо. Вместе со льдом оттаяла и одна золотая рыбка и начала плавать. Весной 1942 года Таню эвакуировали из Ленинграда. Несколько недель на разных эшелонах она добиралась до Алма-Аты, храня как зеницу ока дневник и фотографии близких. В эвакуации Таня, наконец, встретилась с отцом – известным геологом-нефтяником. Когда сомкнулось блокадное кольцо, он был в командировке и оказался оторванным от семьи. Оба после войны вернулись в Ленинград.
Дневники этих двух девочек, как темные и светлые страницы нашей жизни: трагическая смерть и победа выживших.
Первые попытки прорыва блокады Ленинграда.
Ленинград не просто был в кольце блокады, за него все эти почти 900 дней шли бои. Ленинградская битва была самой длинной за всю историю войны. Гитлер считал, что если Москва – это сердце страны, то Ленинград – его душа. Фюрер был уверен, что как только северная столица падёт под натиском немецко-фашистских войск, боевой дух огромного государства ослабнет, и после этого его с лёгкостью можно будет завоевать. Попытки прорыва блокады Ленинграда советскими войсками были неоднократны.
В январе 1942 г. Красная армия предприняла первую попытку прорыва блокады. Войска двух фронтов – Ленинградского и Волховского – в районе Ладожского озера разделяло всего 12 км. Однако немцы сумели создать на этом участке непроходимую оборону, а силы Советской армии были ещё очень ограничены. Советские войска понесли огромные потери, но так и не сумели продвинуться вперёд. Солдаты, которые прорывали кольцо блокады со стороны Ленинграда, были сильно истощены. Один из командиров вспоминает в своих мемуарах, как в начале 1942 г. он решил выяснить, какое расстояние смогут самостоятельно пройти его ослабевшие солдаты без длительной остановки. Выяснилось, что у большинства силы иссякали через 400 метров, а по плану командования нужно было пройти 800 метров.
Основные бои велись на так называемом «Невском пятачке» (экскурсовод демонстрирует фотографии, отражающие события на «Невском пятачке», в годы ВОВ) – узкой полосе земли шириной в 300—500 м и длиной около 1 км на левом берегу Невы, удерживаемом войсками Ленинградского фронта. Весь пятачок простреливался врагом, и советские войска, постоянно пытавшиеся расширить этот плацдарм, несли тяжелейшие потери. Однако сдавать пятачок было ни в коем случае нельзя. «Без «Невского пятачка» не продержится «Дорога жизни», а без неё не продержится Ленинград» – говорил Георгий Константинович Жуков.