Страница 26 из 79
— Этого недостаточно, — заметила я.
Саймон повернулся ко мне и прорычал:
— Ты понятия не имеешь, что значит поддерживать работу Сопротивления.
— Это нужное дело. — Я пожала плечами. — Не сомневаюсь, ты хорошо справляешься. Но этого никогда не будет достаточно. Все тобой перечисленное — лишь восстановление того, что уже было. Нам опять нужно бежать и прятаться. Ты хочешь построить еще одно укрытие, только на этот раз возле мертвых земель? И что дальше? Еще один набег Синедриона? Как вообще изменить порядок вещей, если мы все время в бегах? А если нанести ответный удар?
— Как? — развел руками Саймон. — Половину наших войск мы потеряли на Острове. Конечно, когда-нибудь настанет момент, когда мы сможем нанести удар по Синедриону, но не сейчас, когда у нас мало солдат, а половина мирных жителей голодает в бегах.
— Может быть слишком поздно. Именно на это и рассчитывает Синедрион. Они хотят, чтобы мы сидели, не высовываясь, и не пытались атаковать.
— И что бы ты сделала? — поинтересовался Саймон.
— Отправила бы разведчиков на север, чтобы отыскать корабли. Снарядила бы новые суда, чтобы отправить их в море по весне. Но это еще не все. Я освободила бы Нью-Хобарт.
Глава 13
Саймон хлопнул ладонями о столешницу:
— Освобождение Нью-Хобарта в любое время весьма масштабное предприятие, тем более сейчас, когда Сопротивление в раздрае. Ты говоришь об открытом бое, атаке на хорошо охраняемый город.
Я рассказала о своих видениях о том, что всех горожан вскорости поместят в резервуары. Тысячи людей — это даже хуже, чем коварная экспансия, происходящая сейчас в убежищах. Я представляла Эльзу, детей и тысячи омег в стенах города. Гомон рыночной площади, сменяющийся стерильным гулом баков. Но Саймон обратился к Дудочнику, а не ко мне:
— Все эти безумные прожекты и сумасбродные затеи... Корабли, посланные на запад. Тысячи жизней и твоя судьба, брошенные в обмен на одну провидицу. Даже проклятая баллада, которую поют барды. Теперь новая идея. Ты бы принес больше пользы, если бы согласился работать со мной, а не строил бредовые планы.
— Один из этих «бредовых планов» привел к смерти Исповедницы и уничтожению ее машины, — ответил Дудочник. — Это принесло больше стратегической пользы, чем все остальные достижения Сопротивления за много лет.
— Людей, которые приходят ко мне, стратегия не заботит. Они просто пытаются выжить, — парировал Саймон. — Они напуганы и голодны.
— Им есть чего бояться, — вмешалась Салли. — Синедрион желает их всех поместить в баки. Если посвятить все время и силы выживанию, это не остановит Синедрион и не спасет нас от баков. Вы должны сейчас бороться как никогда. Бросьте все силы на поиск кораблей и освобождение Нью-Хобарта.
— Ты достаточно долго руководил Ассамблеей и знаешь, какие у меня обязанности и какова ответственность, — будто не слыша ее, произнес Саймон. — Нужно направить все ресурсы на восстановление сети безопасных домов и укрытий для беженцев.
Дудочник пристально посмотрел ему в глаза:
— Я заплатил высокую цену за жизнь Касс, потому что она для нас очень важна. Если ты оставишь ее советы без внимания, жертва окажется бессмысленной.
Я прищурилась: Дудочник, как и Саймон, измерял ценность жизни с точки зрения затрат и пользы. Все сводил к какому-то расчету.
— Это была твоя жертва, — выплюнул Самон. — Не моя. И я не собираюсь разбрасываться жизнями по прихоти твоей провидицы только для того, чтобы на тебя не давила вина за ее спасение.
— Тогда цена, которую мы заплатили на Острове, была уплачена понапрасну, — сказал Дудочник.
Саймон закричал, подобно Ксандеру:
— Не говори мне о цене! Я там был, я видел, как гибли люди! Но ты вообще об этой цене? Или о той, которую заплатил сам — лишился руководящей роли?
— Речь не обо мне. Вовсе нет, — отозвался Дудочник.
— Точно?
Время близилось к утренней заре, а мы не спали с предыдущего рассвета. Салли не жаловалась, но я видела, как дрожат ее сложенные на коленях руки. Рядом с ней, положив голову на стол, спал Ксандер.
— Вам всем нужно отдохнуть, — успокаиваясь, выдохнул Саймон. — Поговорим позже. — Единственная надежда, которую он нам дал, перед тем как встал и пошел к выходу.
Когда Саймон повел нас через карьер к нашему жилищу, солдаты Сопротивления уже проснулись, полсотни или около того собрались вокруг костров. Их разговоры смолкли, и они повернулись, провожая нас взглядами. Идущую впереди Салли встречали улыбками, двое пожилых мужчин и женщина отсалютовали, но увидев нас, все посерьезнели и с опаской смотрели, как мы с Зои за руки ведем Ксандера. Я оглянулась проследить, как они отреагируют на Дудочника. Несколько человек ему кивнули. Высокая рыжая женщина злобно уставилась на него единственным глазом, а мужчина, опирающийся на костыль, плюнул на землю и пробормотал что-то своему спутнику.
Саймон завел нас в палатку, спешно очищенную от вещей предыдущих жильцов. Перед тем как уйти, он снова потянулся к Дудочнику, сжав его ладонь тремя своими:
— Я рад твоему возвращению. Вопреки всему.
Когда Саймон опустил голову, чтобы выйти из палатки, я окликнула его и, в очередной раз вглядываясь в пожелтевшую кожу вокруг глаз и поникшую фигуру, спросила:
— Что с тобой случилось после падения Острова?
Ответом мне послужил тяжелый вздох:
— Я взвалил на себя обязанности Дудочника. Вот что случилось.
Ω
Мы проснулись еще до полудня, проспав всего несколько часов, но Салли и Ксандера оставили отдыхать подольше. Вернувшись в палатку Саймона с Дудочником, Зои и несколькими советниками Ассамблеи, я начала постигать, в чем смысл повседневной деятельности по восстановлению Сопротивления. В карьере периодически раздавался пересвист, объявлявший о прибытии разведчиков. Посланники сообщали Саймону об облавах, численности патрулей и все еще не имеющих крова беженцах с Острова.
Разведчик с востока доложил о расширении четырнадцатого убежища и о плакатах в регионе, сообщающих об очередном повышении подати. Другой разведчик, промышлявший в окрестностях Уиндхема, поведал о напряженных отношениях в Синедрионе и усилении борьбы за власть между Воительницей, Реформатором и Инспектором после смерти Судьи. Мы сообщили о нашей встрече с Инспектором — новости, которые принесли Саймону, похоже, согласовывались с тем, что мы уже знали.
Инспектор до сих пор пользовался большим авторитетом в армейской среде, но в залах Синедриона, где правила Воительница с Заком в роли первого советника, его все активнее задвигали на второй план. Однако с усилением сегрегации все труднее было получить хоть какие-то данные из Синедриона, кроме слухов, полученных из обрывков трактирных разговоров, доходивших до поселений омег. Во время долгого послеполуденного обсуждения планов, когда произносили имя Реформатора, все взгляды присутствующих обращались на меня. Зак был проблемой, решением которой служило мое тело. Весь день Дудочник и Зои старались занимать место между мной и остальными, и Дудочник не убирал руку далеко от увешанного кинжалами пояса.
Но услышав новости из Синедриона, я поняла, что существуют угрозы, от которых близнецы защитить меня не в силах. Я знала, насколько жестоким может быть соперничество в Синедрионе. Судья прожил намного дольше, чем большинство советников. Если Зак обзавелся могущественными врагами в Уиндхеме, смерть ко мне придет скорее от ножа убийцы моего близнеца, чем от нападения в карьере. Моя смерть вообще может не иметь ничего общего со мной лично.
Этого и следующего дня в переполненной палатке Саймона оказалось достаточно, чтобы я начала понимать причины его измученного состояния. Каждое новое донесение разведчиков требовало решений и действий: направить врача на восток, где в лагере для эвакуированных свирепствовала дизентерия, и отрядить вместе с ним пятерых охранников, чтобы помочь переместить лагерь дальше вглубь континента, к более чистому источнику воды. Одну из советников Саймона, Виолетту, отправили на север, где в одном дне езды следовало допросить захваченного близ Нью-Хобарта солдата Синедриона.