Страница 49 из 53
Ведь если сорвется Эдвард, то и я не удержусь.
Воду брали из ручья в пятнадцати минутах ходьбы, там она была чище и кто-то уже сделал выемку, чтобы вода текла вниз и собиралась. Было еще озерцо, практически под боком, но там много живности водилось и вода пахла то ли тиной, то ли рыбой. Оттуда брали воду для помывочных работ, но пить… нет уж!
Набрав воды полное ведро, я покачиваясь потащилась обратно. Было тяжеловато, но так хоть видимость появилась, что я что-то полезное делаю. Теперь нужно было процедить воду через специальный фильтр и только потом снести в кухню. Дополнительно ее еще и кипятили, но Эдвард уверял, что можно и так, сырую. Но я не рисковала.
Пока сцеживалась вода, я заглянула в огород. Над грядками торчала горой спина Эхорджа. В основном здесь росли какие-то клубни, на вкус похожие на овсянку. Именно их сейчас и собирали. Но было несколько пятен мрачной зелени и кусты с ягодами. Увы, без солнца, даже с жар-птицами на специальных столбиках, вырастить то, что нуждалось в поливе, свете, опылении и обычных природных условиях было невозможно. А еще… Откуда бы здесь появились огурцы или помидоры? Не свалится же на голову пакет с семенами!
Я смотрела на тонкую струйку воды и уже почти что представляла, как это все будет.
Уход за животными, возможно, долгие прогулки в поисках чего-то полезного, что проглотил Левиафан. Буду пополнять записи о повадках зверей, моих коллег по несчастью и про интересные случаи, пока хватит памяти и заряда у браслета. Здесь неоткуда взять письменные принадлежности. Обычные заботы будут тянуться каждый день — приготовить, помочь, собрать урожай, разделать рыбу или мясо, принести воды, перетряхнуть матрасы… Придется вспомнить, как шить…
И так пробежит жизнь.
Холодок скользнул по позвоночнику. Я поежилась, обняла себя руками. Закралась мысль, что Левиафан кормится не столько тем, что проглотил, сколько временем живых существ, которые попали в ловушку. И я понимала, что это время убежит быстрее, чем вода сквозь пальцы.
Привет, депрессия, только тебя мне не хватало!
Я с силой провела руками по лицу, вскочила на ноги, метнулась в сторону огорода и со скоростью отличного уборочного комбайна стала выдергивать клубни. Злые слезы жгли глаза, пыль забивала нос, но я не собиралась сдаваться. Ни Левиафану, ни дню сурка точно!
— Всэ, хватит, вэликая помощь! — остановил меня за плечо Эхорджа, а потом и вовсе верхней парой рук поднял под мышки. А нижними руками собрал выкопанное мной в мешок. Вот и преимущество четырех рук. Хотя, может, и Эхорджа порой не хватает пятой, как нам — обычным людям — третьей и хвоста.
— Умываться! — отправил он меня в сторону ванной, а сам ушел к озеру. Я немного истерически хихикнула, но не могла не признать, что огромный иномирец воспринимал нас с Эдвардом как ботаников — слабеньких, хоть и полезных и умненьких. Это нам грозили сквозняки и нельзя в холодную воду лезть, иначе чем лечить? А сам четырехрукий вообще не парился ни о чем.
Всплеск активности имел приятный постэффект — я успокоилась. Не смирилась, нет, но выдергивать волосы клочьями больше не хотелось. Потому что в такую ловушку я могла попасть где угодно. И это не о Левиафане речь, а о дне сурка. И кто сказал, что выйти из чрева безразмерной птицы легче, чем вырваться из монотонных будней и дом-работа-дача?..
— А вы проверяете все, что птица жрет? — спросила я Эдварда за обедом. Тот только плечами пожал. И я обличительно ткнула в его сторону пальцем. — А вдруг бы она что-то полезное съела? Надо проверить! Может, транспорт...
— Чаще животныэ. Оно любит шумных и больших, — качнул головой Эхорджа.
— Самолет тоже шумный и большой, — подала я идею, но тут же сникла, транспорт надо еще уметь поднять с земли. К тому же непонятно, горло ли то, откуда все попадают на эту землю? Или все и вовсе магия какая-то непостижимая? А вообще, птица ли это вокруг или другой мир, заключенный в птицу? А если птица, то можно ли пробурить дыру в ней?..
Уф! У меня даже голова загудела, так я пыталась все представить.
— Миры были простыэ, — вздохнул Эхорджа. — Нэчэго ждать было спасэния. Вы — самыэ умныэ из всэх, кого я видэл здэсь.
Это была еще одна проблема. Если птица рванет еще куда-то, то какая вероятность, что к нам не динозавров пачку закинут, а что-то вроде аэроники? Разум вроде как не такая уж и часто встречаемая штука. Чаще все-таки челюсти и желание откусить от ближнего водится.
— Вы не подумайте, Виктория, что мы и вовсе руки опустили, — серьезно произнес Эдвард, постучав деревянной ложкой о край стола. — Я давно уже собирался наведаться к горам, глянуть хоть издали, как живут те, кто ушел туда. Вдруг, если обойти все, мы найдем полезные вещи? Хотелось бы выход, но как минимум я был бы рад и технике или магическим источникам.
Я тихонько вздохнула и благодарно улыбнулась Эдварду. А ведь он казался таким довольным сложившейся ситуацией, но, видимо, не дано мне читать людей как раскрытую книгу. Оно и к лучшему! Зато никогда не соскучишься.
— И когда пойдем? — я уже чуть ли не подпрыгивала на месте.
— Не так скоро, — с улыбкой покачал он головой. — Еще неделя или около того, надо убедиться, что молодняк у многорогов может о себе позаботиться. И помочь Эхорджа с урожаем, нам в любом случае нужны припасы.
Тут я ни с чем поспорить не могла. Даже наоборот, сразу же спросила, чем помочь, чем заняться. Раньше сделаем — раньше займемся подготовкой к путешествию. Я хотела найти выход — я его должна была найти. В другое верить не было желания. Не после всего, что мне пришлось пережить…
— Я что подумал… — начал Эхорджа что-то говорить. Я машинально кивнула и зачерпнула ложкой теплое варево — мясная похлебка была горячей, пока мы разговаривали, уже подостыла, но все равно оставалась вкусной.
И тут все дрогнуло.
Я всем телом почувствовала, как меня подбросило в воздух. На мгновение легкие забыли как дышать, тело замерло в высшей точке, будто в полной невесомости, а потом все вокруг — и мы тоже — рухнули на пол. Где-то рядом охнул Эдвард, я приземлилась со стула мягче, но сильно ударила себя ложкой по губе и заляпала одежду похлебкой и кровью. Пол продолжал дрожать, не сильно, но рывками. Дребезжала посуда, что-то соскользнуло с крючка и загрохотало по полу. Эхорджа держал стол, себя и котел с похлебкой.
Землетрясение? Здесь?
Но больше всего ощущаемые толчки напоминали именно землетрясение. Я в ужасе замерла на полу: сложно представить, что происходит снаружи, что происходит с птицей, если нас так трясет! Ее убивают? Она переходит в другой мир? Или все гораздо хуже, и наши жизни уже закончились?!
— Наружу! — рявкнул Эхорджа, потому что почти закончившиеся толчки снова стали сильнее. Амплитуда нарастала. Меня даже начало укачивать. Поэтому когда мы вывалились на улицу, я не сразу поняла, что не так.
Глаза выедал нестерпимо белый свет.
Глава тридцать третья
Ядерный взрыв? Ну нет, нас бы давно уже смело и испепелило. Что могла схарчить эта безмозглая курица размером с кулак? Да что угодно. Знала бы раньше — прибила бы ее еще там, в заповеднике.
И что с животными происходит, когда с Левиафаном беда? Где они, как они?
Вот все же как ни крути, но работа отпечаток накладывает. Если бы Эхорджа не схватил Эдварда верхними руками, а меня — нижними, мы бы рванули куда-то, сами не зная куда. Просто потому, что за белым светом ничего, совсем ничего не было видно, а наша помощь, наверное, была очень нужна. А то бедные несчастные звери с ума сходили!
Стоял… нет, не крик. Громкое что-то, но непонятное. Землетрясение продолжалось. То сильнее, то слабее. Мы подскакивали, деревья качались, дома плясали. Что Эдвард там говорил? Эта птичка распадается на атомы после смерти? Кусок дерьма ты с перьями, ну почему именно сейчас?! Зараза! Я только жить начала, нашла работу по нраву, в собственных способностях уверилась... Хотя, впрочем, какая мне разница? Сегодня она исчезнет или завтра? Нет, разница есть, у меня только что появилась надежда, но…