Любовь под маской

Люба сидела на полу в своей комнатушке. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Наряд валялся на кровати.

Внизу ещё не все смолкло. Раздавался смех, чьи-то голоса, песня под гитару.

Своё двадцатипятилетие Демьян отмечал с размахом. Даже салют был. Девушка всегда радовалась фейерверкам, хлопала в ладоши, прыгала. А сегодня каждый запуск отдавался болью. Словно из сердца вырывали кусок за куском, комкали и выкидывали в пропасть. Она первая поспешила в дом и поднялась к себе.

И вот теперь сидела на тёплом полу.

Вдруг девушка услышала громкий женский голос. Ему отвечал не менее раздражённый мужской. Эти двое о чём-то спорили. Не сразу поняла, что под ней находилась комната Демьяна. Заткнула уши, чтобы не слышать, но слышать хотелось. Хотелось услышать, что Маргарита ему не нужна, что не любит он её.

Кто-то подошёл к двери, поскрёбся по мышиному.

— Заходите, — ответила Люба девчонкам.

Верные подружки сели рядом. Каждая порывалась сказать, но обрывалась на первом слоге.

Наконец Вера решилась:

— Люба, ты поплачь, легче станет.

— Не хочу. Домой хочу. Забыть всё хочу.

Снова стук. На сей раз шагов не было слышно.

Изольда, приняв боевой вид, пошла открывать. За дверью оказалась Барби.

— Я на пять минут. Меня Жека ждёт. Свят просил передать, что ему утром срочно надо в город. Может забрать желающих. Всё, пока.

И она выпорхнула. Люба вздохнула:

— Я поеду.

— Не будешь обижаться? Я с Романом… — начала Вера.

— Не буду. Изольда, а ты?

— А мне чего без Свята здесь делать?

Девчонки обнялись. Люба не выдержала и всхлипнула. Её подхватила Вера:

— Тебе хорошо, ты хоть поцеловалась с ним, а мне Роман сказал: «У меня двое детей, я старый для тебя-я-я…»

— У-у-у, — заголосила Изольда. — А чего тогда остаёшься?

Люба с Верой перестали рыдать и уставились на подругу:

— А ты-то чего?

— Ага, вам можно плакать, а мне уже и нельзя? — спросила та, посмотрела на подружек и все три дружно завыли на разные голоса.

Люба

Ранее утро. Запах кофе застыл на кухне.

Я сидела за столом. Грела руки о чашку. Рядом нетронутый бутерброд. Больше нет никого. Но скоро придёт Свят, и мы поедем. Выезд запланировали рано, пока все спят. Так будет лучше.

Хотелось последний разочек взглянуть на тебя и убедиться, что тот поцелуй был всего лишь сном. До боли в сердце, до остановки дыхания, до помутнения рассудка смотреть на тебя, хотя бы одним глазком. А ещё утонуть в твоих голубых глазах, испить вкус твоих губ. Демьян, с кем ночь провёл? Почему не со мной? Чем она лучше меня?

Как научиться стать гордой? Как пережить эту боль и не сломаться? Где взять силы, чтобы продолжать жить? А если меня не станет, вспомнишь ли ты обо мне? Будешь ли плакать? Или отмахнёшься, скажешь: «Была… И нет», и упадёшь в объятия другой, третьей?

Что для тебя моё истерзанное сердце? Разве можешь ты знать, как оно умеет болеть? Как не хватает воздуха без тебя? Как ночь длинна и темна? Как утро безрадостно?

Сидела и жалела себя. Слёз уже не было. Я их выплакала. Сил тоже не было. Я смирилась.

Послышались тихие шаги. Это точно не Свят. Походка была слишком лёгкой для него. Демьян.

— Вот, ты отказывалась брать, а придётся, — он подал мне ботинки.

Точно, моим сапогам место на помойке. Хотелось бы отвергнуть его «дар», но в общежитии у меня не было другой обуви. Даже добежать до ближайшего магазина не в чем. Разве что прыгнуть в тридцать девятый Веры или сорок первый Изольды своим-то тридцать пятым. И убиться насмерть по пути. Вот с этим я бы справилась. О моей ловкости уже слагали легенды. Эпичный конец получился бы. Пока я к такому не готова.

Пришлось принять обувь и поблагодарить.

Демьян взял кружку, приготовил себе двойной эспрессо и сел напротив. Было заметно, что он не спал эту ночь. Под глазами круги и мешки. Неужто совесть замучила? Или Марго всю ночь

спать не давала? Мысленно дала себе оплеуху. Не моё это дело. Никогда не опускалась до цинизма.

— Прости, — произнёс он.

— Да, ладно. За что? Всё было прекрасно. Спасибо тебе, — грустно проговорила я.

— Свята нет? — спросил зачем-то он.

— Спрятался под лавкой, — ответила с усмешкой. Сама себе поразилась, какая хорошая актриса. Помолчала. Собралась с духом, — Демьян, хватит искать летучую мышь. Это была я.

Подняла глаза, хотела увидеть реакцию: удивление, гнев или что-то ещё. Посмотрела на парня и снова утонула в его взгляде. Руки так и тянулись потрогать небольшую щетину на подбородке, взъерошить волосы.

— Думал, что у тебя так и не хватит духу признаться. Только одного не понял, зачем ты переоделась на маскараде в цыганку, — он одарил меня какой-то счастливой улыбкой.

— Ты знал?

— Да, я понял это, когда ты мне искусственное дыхание хотела делать. Увидел близко твои глаза и родинку.

— А зачем тогда? — теперь меня переполнял праведный гнев. Хотелось треснуть ему по макушке.

— Интересно было. Весело. Ты так забавно маскировалась. И это. Не носи эти дурацкие очки. Ты думаешь, я не отличу простые стёкла от диоптрий?

Пришёл Свят. Я уходила, словно навсегда. Будто перелистывала страницу, а что-то очень важное оставалось позади.

Демьян

Вот и всё. Она уехала, исполнив загаданное мной желание. Хотел попросить признаться, кто же Мышка, а она сама рассекретилась. Правда, слова её прозвучали как-то грустно. Люба словно прощалась со мной на веки вечные.

Наивная. Моя маленькая симпатичная Мышка, такая гордая и смешная. Рядом с ней мне хочется стать лучше.

Смотрел, как она садилась в машину, но не вышел, не помог. Понимал, что тогда не отпустил бы.

Да и Рита вряд ли спала. Она бы только всё испортила. Кстати, мы провели ночь не только в одной комнате, но и в одной кровати. Как супруги, которые прожили двадцать лет вместе и успели надоесть друг другу.

Зачем вообще она приехала? Только чувство приличия помешало выставить её с позором за ворота. Хотя нет, не приличия. Я испугался, что Марго начнёт мстить той, которая дороже мне всего на свете. Мышка — моё слабое место. Не будь её вряд ли Рита осмелилась бы на этот шаг. Она знает, что я не боюсь её профессора.

Машина скрылась за поворотом. Я стоял около окна и смотрел ей вслед.

— Что, больно? — спросил меня Вован, наливая себе кофе.

Следом подошёл Жека. Мои верные друзья.

— Больно.

— А зачем отпустил?

— Не хочу, чтобы её коснулась эта грязь. Сначала разберусь с одной, а потом уже примусь за другую. Никуда от меня моя мышка не денется. От Демьяна ещё никто не уходил, если я не отпускал.