Страница 42 из 48
— Щегол, — пробурчал Ростислав, но эпитет остался без внимания: капитан уже ушел.
А мы, что те клоуны, остались.
Глава 20.4
— Иди сюда, — вздохнул Ростислав и кивнул в сторону осиротевшей капитанской койки. — Макс теперь с «Фалкона» до утра не вернется. Насколько ж, блин, в его стиле ляпнуть что-нибудь такое, чтобы я потом не знал, с чего разговор начать, и смыться, пока я расхлебываю!
Дурацкий смешок я все-таки не сдержала.
— Да, хлебнул ты знатно, — признала я.
— Давай еще ты посмейся, а то мне от Макса маловато досталось, — беззлобно фыркнул Ростислав. — Сам, значит, как расстроится — пьет так, что потом даже травануть его ничем не получается, но стоило мне один раз оступиться на пробежке…
Я не к месту вспомнила, что Соколова пытались отравить ядом растительного происхождения, и помрачнела. Где, как не на огромной орбитальной агростанции, можно было незаметно вырастить что-то редкое, капризное и ядовитое — подальше от глаз правоохранителей?..
Ростислав паузу в разговоре понял по-своему, но тоже посерьёзнел и повторил:
— Иди сюда. Тебе все равно совесть не позволит оставить меня без присмотра, так почему бы и в самом деле не поговорить, как взрослые люди?
— Что-то многовато взрослых людей склонно пользоваться моей совестливостью, — проворчала я, — нет бы свою отрастить! — но на койку всё-таки пересела: Ростислав был самым возмутительным образом прав.
— Отращиваю, как могу, — в тон мне отозвался Ростислав и тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. — Прости. Ребята сказали, что на станции все и всегда делается строго с твоего ведома, а значит, и темные делишки в баре наверняка тоже сюрпризом не станут — только проблем с вылетом огребем. Я должен был сказать тебе о наркотике, но побоялся подвести команду и колонию. А подвёл в итоге тебя, и мне жаль.
Он извинялся — а мне отчего-то становилось только горше; хотя ещё минуту назад жалкий вид Ростислава и острый медицинский запах в номере почти заставили меня забыть, почему я предпочла вычеркнуть чужого специалиста по связям с общественностью из своего ближнего круга.
На его месте я бы поступила точно так же. К чему рисковать столькими жизнями ради сомнительного благородства? Мы знакомы меньше недели. Как можно быть полностью уверенным, что я, известный контрол фрик, не только не в доле, но ещё и не в курсе?..
Зато можно закрыть глаза и ловить момент. Спонтанный секс без обязательств — да ещё перед длительным перелётом! — хорош вне зависимости от того, в какие «темные делишки» вовлечена партнёрша.
— Хочу в душ, — невпопад призналась я.
— Да сбежать ты хочешь, — пробурчал Ростислав, потерев свободной рукой лицо, и невнятно закончил из-под ладони: — Только это проигрышная стратегия, поверь моему опыту.
— Дурак, — беспомощно фыркнула я, потому что дурак-то дурак, но он опять был чудовищно прав.
— Ещё какой, — признал Ростислав и, кажется, впервые за весь разговор посмотрел мне в глаза. — Я же видел, что ты зашиваешься до такой степени, что не ешь и не спишь. Ты физически не могла уследить абсолютно за всем, а любой человек, который хоть сколько-нибудь тебя знает, сказал бы, что ты не потерпишь ничего противозаконного у себя на станции. Черт, держу пари, у тебя даже на самогон — и то лицензия есть!
— Конечно, есть, иначе меня первая же инспекция под сваей притопила бы, — проворчала я.
Ростислав хохотнул и, помолчав, добавил:
— Я должен был сопоставить факты. Дилер ввел ребят в заблуждение, а я слишком привык им верить и не подключил мозги. Прости меня.
Удобно просить прощения, лёжа под капельницей. Ничего лишнего не сказал, ни о чем не ныл, а на жалость надавил, как голодный щенок с большими-большими глазами!
— Зарин… — первым сдался Ростислав, но ни нарваться на напоминание, что такое зарин, ни развить мысль не успел: у меня завибрировал смартфон.
Разбуженный среди ночи Ракеш интересовался, точно ли с моего ведома какие-то бугаи сомнительной трезвости собираются грузить цистерну для «Новой Кубани». Я поняла, что Соколов своей услугой не только покупал койку и медицинскую помощь для Ростислава, но ещё и подстраховывался, чтобы его команда не провела ночь перед вылетом где-нибудь в баре. Оставалось только подивиться капитанской изобретательности и дать добро на отгрузку, но вздохнуть с облегчением я не успела.
В соседнем окошке мигали непрочитанные сообщения от Дирка — он тоже не спешил укладываться спать, и чат я открывала с ощущением, странно похожим на то, которое испытываешь, начиная вскрывать гнойник: больно и противно, но откладывать и надеяться на авось себе дороже.
Многовато в моем ближнем круге оказалось людей, которым не стоило доверять. Если ещё и Дирк…
Чат на мгновение подвис и развернулся длинной портянкой с выдержками из нормативных актов и судебных постановлений. У меня даже в глазах зарябило. А Дирк, выходит, всю эту юридическую мешанину не только нарыл среди ночи, но ещё и понял?!
Последнее сообщение развеяло все сомнения. Дирк не был склонен переоценивать мои интеллектуальные способности с недосыпу и резюмировал официозную галиматью: «Как близкая родственница ты можешь израсходовать свое право на ребёнка на детей Фаи, если она подпишет отказ от участия в их жизни, а ты предоставишь документы о первичном бесплодии, квитанцию об оплате госпошлины за перепоручение репродуктивных прав и доказательства, что сможешь обеспечить необходимые условия для содержания и воспитания ребенка, включая диплом об окончании родительских курсов. Но чтобы получить его, нужен супруг и его согласие на усыновление».
Над чатом мигали три точки. Дирк печатал что-то ещё — но то ли сообщение было слишком длинным, то ли он никак не мог подобрать слова, и потому перед глазами у меня упрямо маячило «нужен супруг», как красная тряпка перед быком.
Я почему-то ни секунды не сомневалась, что именно хочет предложить мой временный помощник.
— Как Матти собирался проверить теорию насчет Дирка?
Глава 21.1. Соли, не жалей — так есть веселей!
«Если ты действительно хочешь спасти этих детей, я готов предложить свою кандидатуру».
В такой форме мне предложение руки и сердца еще не делали. Не то чтобы я, конечно, так уж много их получала, но Дирк отличился и тут.
Ответ я набрала только утром, когда вызвала Матти прямиком в капитанский номер. Следователь тактично не стал интересоваться, правда ли я проторчала рядом с Ростиславом всю ночь, а я — в порядке ответной вежливости — длинный черный волос с его футболки сняла без единого комментария и тут же перевела тему, загрузив всех конструктивной деятельностью.
«Мне нужно подумать».
Я заторможенно пронаблюдала, как рядом с сообщением появляется сначала отметка об отправке, а потом — и о прочтении, ни секунды не сомневаясь, что именно печатает Дирк в ответ.
«Хорошо».
Хоть кому-то здесь было хорошо.
Юркие девицы из реестра похвастаться бодрым самочувствием не могли, поскольку оставили окно открытым на ночь — то ли не почуяли от усталости, какое амбре наплывает от цветущего моря, то ли просто решили, что уж лучше так, чем пересушенный воздух из системы вентиляции. Колером проверяющие теперь живо напоминали Ростислава — разве что обошлось без синяков и капельницы.
Я милостиво сократила маршрут экскурсии до технического отсека и отпустила девиц с миром, так и не запомнив, как их зовут. Меня слегка потряхивало от нервов и недосыпа, и, стоило в расписании внезапно нарисоваться полутора часам свободного времени, как я решительно повернула к жилой части станции с твердым намерением выспать из них все, что только можно.
Конечно же, обломалась по всем пунктам, ещё даже не добравшись до койки. У двери моей комнаты прямо на полу сидела Мита. Судя по тому, что никто из курсирующих по коридору людей уже не спрашивал, почему бы не попытаться позвонить мне, сидела она там довольно давно и, наверное, преизрядно затекла. Но сменить позу и выпрямить ноги не позволяла ширина коридора.