Страница 3 из 4
Который сам поник
От листьев до кореньев.
Один остался шик -
Нарвать в саду сирени.
И дочке: «пробуй, Кать,
Вниманием удалым
Ты счастье отыскать
В соцветье пятипалом.
Оно ведь точно ждёт
В каком-то из букетов…
Ну что ж, что дождь идёт
Не начиная лета?
Не запретит мечтать
Своей дождливой властью
И лепестки считать
С надеждою на счастье.
Искать тебе – не лень.
Один, другой… смелее!»
А белая сирень
Сиреневой милее…
В саду – сутулый куст…
А у самой сирени
И аромат, и вкус
Моих стихотворений.
Жеманный фиолет
Окутан терпким дымом,
Духами «Тет-а-тет»
Он посвящён любимым.
Дождь льёт, июнь губя.
А в комнатах согретых
Мы «фоткаем» тебя
В сиреневых букетах…
31.05.2020.
Храм
Я ловил Белый Храм мелкой сетью молитв,
Белый Храм уходил от искусных ловитв,
Зарывался линём в сапропелевый век,
Где молитв и ловитв не делил человек.
А из тёмных глубин выплыл Храм Вороной
Но и он, покачнувшись, поплыл стороной,
И его не достать из тенет старины
Ни мерёжей надежд, ни удою вины.
Но наградой за труд над оградой литой
Показался на миг – чудо! – Храм Золотой,
Миражом покачался над глянцем веков,
Ну, и как говорят, был таков, был таков…
Только след в северах… Чухлома? Олонец?
Я, похоже, совсем никудышный ловец.
Но нельзя нам без Храма оставить страну!
А он всё уходил – в небеса, в глубину…
Раздул пламя из угольков
Раздул пламя из угольков
И, отгоняя сонь,
Всю ночь занимался спасением мотыльков,
Летящих на мой огонь…
Утро на рыбалке
Забрезжило… Ночи сосновой
Кончается липкий наркоз.
Дыхание бога сырого
Щекочет подкрылки стрекоз.
Ждут выхода рыбьих гурманов
Волнительных снов поплавки,
Тугую сгущёнку тумана
Лакают осок языки.
Над речкой космически млечно –
Не расплескай, удержись…
Как будто кончается вечность
И начинается жизнь.
История
Как было? Так или не так?
В перчатку спрятанною дланью
История отстукивает такт
Весёлой музыки незнанья.
Тысячелетий караван
Бредёт себе (в тиши) пустыней зыбкой.
А здесь грохочет барабан,
И так правдоподобна скрипка,
Что мы, с умильною улыбкой,
Не слышим в музыке обман…
И, завороженный игрой,
Не в миг, но ко второму акту
Становится любой герой
Фальшивому послушен такту…
Пустые споры – так? Не так?
Не укоризнами герою,
Истории изменим такт
Мы только собственной игрою.
Завязшие в снах отчизны
Завязшие в снах отчизны,
Не армией, а гурьбой
Мы заблудились в «измах»
И не пришли на бой.
Стыдно отцам до жженья,
До зАворота в мозгу:
Дети, вместо сраженья
Клянутся в любви к врагу!..
Растерзана и разбита,
Слышит сквозь плачь страна
Хрюканья из корыта:
«А разве идёт война?»
Пир вместо братской тризны!
Пьяны и мы с тобой,
И всё копошимся в «измах»,
И всё не идём на бой…
Нищий
«Выхожу один я на дорогу…»
М.Ю. Лермонтов
…Не зовут и на свадьбы уже –
Восемь классов твои на гармошке
Переплюнет прыщавый диджей,
Одним пальцем подвигав немножко.
И построчно тебе ни шиша
За стихи не заплатят монету:
Нет стихов – прохудилась душа.
Да и денег в издательствах нету.
Теплофизик… Куда ж ты полез?
Уж давно ни тепла, ни свободы.
Спец в АЭС не кассир в АЗС -
Вот где путь к достоянью народа.
От стыда ль покраснел твой диплом?
Красный нынче не в моде, ей богу.
Коллектив? С коллективом облом…
Одному выходить на дорогу.
В небесах только дырка да свищ.
И – свищИ не свищИ – нет там бога,
Иль он тоже вдруг сделался нищ
И выходит без нас на дорогу?
Путь кремнистый до тех кабаков…
Нам – «Рояль», музыкальный и крепкий.
И две тусклых звезды медяков
Всё молчат в перевёрнутой кепке.
Пережили
Пережили…
Пережали
Выпускной – для крика – клапан.
Промолчали…
Промычали
Что-то тихо-тихой сапой
И – продали.
И придали
Вид себе благообразный…
А ведь – предали. И стали
Безобразных безобразней…
Без прощения.
Прощанье
Вышло с совестью не очень…
«Я ведь мчался! – крикнул, чалясь
В глине скоростных обочин,
В непроточной ржавой гнили, -
Мы ведь жили!»
Жили… или жизни жилы
Перервали?
Переврали
Всё, кем не были и были.
Но и это пережили.
Пере-жили.
Пережили…
Пережили?
Завтра
Завтра ниоткуда не возьмутся деньги,
Завтра – невиновно. Завтра – день, как день.
Глупых разговоров получёрствый крендель,
Души нараспашку, мозги набекрень.
Сколько в жизни было ожиданий «завтра»!
Думали – до завтра, вышло – до седин.
Вот бы плюнуть в рожу пьесы этой автору…
Ну-ка, брат, подвинься… выпьем, посидим…
Что, не хочешь выпить? Надо, Федя, надо!
Умник? Значит, знаешь: истина в вине.
Как удобно мерить жизнь полураспадом,
Ядерные физики, ёкалэмэнэ…
Метро
Я человек эпохи метростроя.
Смотрите, как на мне топорщится Москва!
Как, налетая дикопчёлым роем,
Кусаются названья и слова –
Текут помоями за ворот –
Холодно и погано:
Станция «Кидай-город»,
Бывшая «Площадь Нагана»,
Следующая – вот-вот, именно – «Поганская».
Жмёмся, вспоминая маленькое детство -
Под небом, а не в трясущемся ящике.
А может, только в метро мы и настоящие,
Бегущие и молчащие,
Не умеющие никуда не спешить,
Выжившие из души
Наполовину мёртвые –
Это ведь тоже мы.
С такими-то рожами
В калашный ряд, где ПМы и «Калаши»
Тёртые?
Строили, строились,
Да вот – перестроились.
Теперь уж не нойте!
Из мегафона грозно:
«Левые – стойте,
Правые – проходите!»
Спускаемся, опускаемся
Пауками по нитям,
Каемся,
А – поздно:
Переход через час закрывается.
Как эта станция называется?
«Курвская»?
Не говорится, а лается…
Полночь в Москве.
И тошно бандитское лето!
Наверху – сильные, стильные,
Огнестрельномобильные,
Не мятые и не пыльные:
«Корабль-Москву на абордаж!
И – город наш!
А вы, душевнозалатанные,
Катитесь… по эскалаторам.
Разделили не по-Емельи,
А по-честности, как сумели:
Вам – лучшее в мире подземелье.
Тепло и сыро,
Катитесь… с миром,
Серые мыши,