Страница 10 из 11
Открывать бутылку водки мы не стали, все-таки в монастырь идем. Подумали, что будет не очень правильно, если от нас будет исходить алкогольный аромат.
Примерно через полчаса дошли до места. Мы стояли на ровной площадке в неширокой долине, со всех сторон окруженной меловыми горами. Здесь было всего-навсего одно вытянутое одноэтажное строение, а в самом центре площади мирно прикорнул старый белый москвич на спущенных колесах. И никого. Постучали в дверь дома (как мы потом выяснили, здесь были кельи и трапезная). Никто не откликнулся. Что делать, где кого искать? От площади вверх по склону змейкой извивалась едва заметная тропинка. Пошли по ней. Солнце к этому времени уже спряталось за холм, и небо на западе окрасилось в пастельные розовые тона всех возможных оттенков. Очень явственно пахло полынью и луговыми травами. Было тихо и очень спокойно. Только изредка в стороне чирикала небольшая птаха да стрекотали кузнечики. И вдруг мы услышали ангела. По крайней мере, ощущение было именно таким. Детский, очень мелодичный голосок напевал какую-то песенку. И мелодия, и тембр голоса настолько гармонично вписывались в этот тихий вечер, во все эти холмы, тропинку, запах лугов… да, собственно, в весь окружающий мир, что мысль об ангеле была явно не оригинальной. А вскоре из-за поворота показался и сам ангелок. Это была милая девочка лет семи, которая медленно шла по тропинке, собирая полевые цветочки и напевая песенку.
– Привет, – сказали мы со Славой в один голос. – Ты что тут, одна, что ли? А где все взрослые?
– На службе в храме, – ответила ангел.
– А храм где?
– Вон за поворотом, в пещере. Хотите яблоко? – Девочка протянула яблоко.
– Спасибо, – пробормотал Вячеслав, – ну ладно, мы пошли. Пока.
– До свидания, – сказала девочка и, пританцовывая, отправилась дальше по тропинке, вновь напевая прерванную песенку.
Мы зашли в пещеру, где в полумраке шла служба. Тени, отбрасываемые монахинями на пещерные стены, плавно двигались, повторяя танец свечей. Гулкое эхо еще больше добавляло таинственности и загадочности. Лики святых на иконах тоже выглядели живыми из-за пляшущего свечного пламени. Как завороженные, боясь пошевелиться и как-то нарушить атмосферу, мы достояли до конца службы.
Когда вышли из пещерного храма, на окружающие холмы уже спустились густые сумерки. Остро встал вопрос о ночевке. Мы путешествовали без спальников и тем более без палатки. Зато были редакционные удостоверения в виде красной книжечки с золотистой надписью «ПРЕССА» на обложке. А в конце девяностых принадлежность к четвертой власти еще ценилась и уважалась. Поэтому в каждом районе области нас, как правило, кормили-поили и спать на мягких перинах укладывали. Сейчас случай был явно не тот. Напомню. Монастырь женский. Только-только начинал возрождаться. Никаких гостиниц и келий для паломников не было еще и в помине. Только одно строение, где жили монашки. Идти в село Костомарово? Это надо было делать раньше. Теперь, пока дойдем, наступит уже совсем глубокая ночь. Кого мы там будем искать? Наверное, мы со Славой выглядели довольно растерянными, и настоятельница нашла выход. Нам выдали ключи от того самого белого москвича со спущенными колесами, что застыл на середине площади. Мы залезли внутрь, и я повернул ключ. Автомобиль завелся сразу. Включил печку, и через некоторое время теплый воздух начал заполнять салон. Все-таки на дворе стояла хоть и ранняя, но осень, и по ночам становилось очень даже свежо. Теплая истома прокатилась по телу. Да… насыщенный денек сегодня выдался.
– Ну что, по глотку? – спросил Слава.
– Да неудобно как-то в монастыре, – попробовал возразить я.
– Мы не в монастыре, а в машине, – привел веский аргумент мой напарник.
– Ок, давай, открывай.
Слава достал из пакета бутылку водки, начал было сворачивать крышку с горлышка – да так и застыл, как замороженный.
– Ты что? – обомлел я.
– Ангела вспомнил…
В общем, мы не стали открывать эту бутылку и в конце концов так и привезли ее непочатой в редакцию, где она, понятное дело, долго не прожила. А мы со Славой переночевали в москвиче, изредка просыпаясь от холода и включая двигатель, чтобы согреться. Бензина в баке было совсем немного, но нам разрешили его не экономить. Дело в том, что этот старенький автомобиль был подарен монастырю каким-то меценатом. Но воспользоваться им по прямому назначению так и не пришлось. Въехав на территорию монастыря, машина остановилась и трогаться больше не захотела: что-то там у нее сломалось такое, что чинить ее большого смысла не было. Так и стояла она в самом центре жилого пространства монастыря, как памятник советскому автопрому. И вот наконец пригодилась.
К пяти утра бензин таки закончился… или еще что-то сломалось у многострадального москвича, но заводиться он перестал. Поеживаясь от прохлады, мы вылезли из автомобиля. Утренний туман тяжело упал в долину, и разглядеть что-либо, находящееся далее пяти метров, было невозможно. Чтобы хоть немного согреться, надо было двигаться, а еще лучше – двигаться туда, где есть вероятность оттаять в лучах восходящего солнца. Слава, а за ним и я побрели вверх по склону холма.
Чем выше мы поднимались, тем реже становилась туманная дымка. Через пару десятков минут она совсем рассеялась, и мы оказались на пике меловой горы. Внизу, подсвеченные первыми солнечными лучами, лежали золотисто-белые облака тумана, и создавалось впечатление, что вся долина укрыта огромной пуховой периной. На самой вершине в лучах восходящего светила отливал золотом большой деревянный крест. Почва у его подножия была красновато-коричневого цвета, как будто земля пропиталась засохшей кровью. Как геолог, я понимал, что это просто-напросто суглинок – осадочная порода, которая здесь распространена в изобилии, придает такой оттенок почве. Но картина все равно впечатляла…
Я потом еще не один раз бывал в Спасском женском монастыре в Костомарово. С каждым новым посещением монастырь все больше и больше преображался. Пещерные храмы благоустраивались, тропинки вдоль склонов холмов обзаводились удобными перилами, на крутых местах появлялись лестничные ступеньки. Для паломников строились гостевые дома, для экскурсионных автобусов – асфальтированная стоянка, а на месте, где мы когда-то ночевали в поломанной машине, вырастал главный храм обители. Место становилось все более и более ухоженным, облагороженным и цивилизованным. Но в моей, да, уверен, и в Славиной памяти, монастырь в Костомарово остался как образ маленькой девочки-ангела, идущей на закате по едва заметной тропинке среди меловых холмов и одурманивающего запаха полыни.
Как течет время
Олег, так же как и я, не единожды бывал в этом монастыре, поэтому сегодня мы не стали останавливаться, и Костомарово осталось за кормой.
Чуть ниже по течению от села – там, где склоны меловых гор вплотную подступают к правому берегу, есть местечко, где подземные воды выходят на поверхность. Здесь бьет родник. А так как совсем недалеко расположен монастырь, то было бы странно, если бы вода в нем не приобрела статус «святой». Мы с Олегом пришвартовались к камышам совсем рядом с источником и, взяв пустые баклажки, сошли на берег, чтобы пополнить запасы питьевой воды. С того времени, когда я был на этом месте в прошлый раз, родник изменился. Теперь здесь сделали купель. Есть даже импровизированная, сколоченная из досок раздевалка с крючками для одежды. И хотя погода не располагала к омовениям, мы решили взбодриться. И правильно сделали. То ли температура воды, то ли само место, а может, и то и другое подействовало на нас не просто освежающе. Настроение и даже само восприятие мира стало другим – умиротворенным.
В тишине и безветрии «Аргоша» медленно скользила вместе с донским течением. Олег и я впали в некое медитативное состояние и молча наблюдали за проплывающими мимо берегами, не пытаясь ни подгребать веслами, ни ловить малейшие дуновения ветра с целью двигаться быстрее. А через некоторое время тучи начали редеть и появился попутный ветерок, который вскоре задул ровно и сильно. «Аргоша», как норовистая лошадка, закусила удила и, наполнив ветром паруса, побежала вниз по реке.