Страница 25 из 32
Сердце у Клер забилось, как пойманная птичка. Мысли в голове перемешались. Неужели речь о Жане? Она отказывалась в это верить. Нет, конечно! Разве мало из Ла-Куронн сбегает колонистов? Жан не может быть преступником. Девушка настолько разволновалась, что ее затошнило. Соважон тихо заскулил, потому что она сильно дергала его за ошейник.
– Лежать, Соважон! – приказала Клер.
И разжала пальцы. Базиль повернулся и украдкой посмотрел на девушку.
– Из твоего полукровки вырос отличный пес! Сильный, умный. И все-таки ему еще до взрослого расти и расти. Помнишь, как ты принесла его в тот вечер? Мы тогда были счастливее, чем сейчас. Живя в уединении в Ангулеме, я много размышлял о капризах судьбы. Друг, давший мне кров, Артюр Тийяк, живет возле лицея Кондорсе. И из окна я наблюдал, как дети хохочут и дерутся. И почти ощущал запах мела и чернил… Я часто вспоминал вас с отцом. В городе бумага используется на каждом шагу. Конечно, не такого хорошего качества, как ваша, но все эти журналы, тетради, бланки для писем… Я сразу вспоминал свою юную подругу Клер и песню мельницы, которую слышно и здесь. Мне тебя не хватало. И все эти черные мысли…
Клер дала себе слово, что обязательно поговорит с Базилем, в ближайшее время. Ей хотелось узнать правду об их с мадам Жиро отношениях. Но не сейчас… Может, еще есть шанс разыскать Жана?
– Базиль, уже поздно, я пойду! Завтра обязательно помогу тебе навести порядок.
Бывший школьный учитель встал. Морщась, раскурил трубку.
– Ты так и не сказала, кто такой этот Жан, которого ты ищешь, – тихо заметил он. – Ладно, оставим объяснения до завтра. Но вот странность: беглого каторжника тоже зовут Жан, Жан Дюмон. Наверняка совпадение.
– Наверняка! – пробормотала девушка. – Доброй ночи, Базиль! Я убегаю!
Клер развернулась, свистнула Соважону и вышла. Базиль не стал ее окликать. Вздохнул, качая головой:
– Не обернулось бы это бедой…
Девушка прошла еще с десяток метров и остановилась. Она совершенно растерялась. Где теперь искать Жана? В долине полно укромных мест, и уже черная ночь. Соважон убежал вперед, словно идя по следу. Клер хотела его позвать, но передумала.
«Может, он что-то унюхал?»
Она догнала своего пса, погладила и прошептала:
– Ищи, мой славный Соважон! Ищи хорошенько!
Пес, виляя хвостом, побежал к скалам. Клер – следом, надеясь на чудо.
– Всего лишь раз! – шептала она. – Еще раз его увидеть! Господи, умоляю, сделай так, чтобы я его нашла!
Вслед за псом она поднялась по поросшему травой склону и ощутила аромат, свойственный только этим местам, – смесь запахов вечнозеленого самшита, левкоев и влажного камня. Ей не хотелось думать ни о родителях, ни о Бертий, ни о том, что время бежит неумолимо. Взошла луна, и на фоне белых скал затанцевали синеватые тени. И вдруг на ближайшем дереве кто-то свистнул. Это был древний «дуб влюбленных» – так его прозвали за раскидистую крону и толстые ветки, служившие лесенкой для бесчисленных влюбленных пар, ищущих надежное пристанище.
– Эй, Клер!
Соважон тявкнул, поднял морду. Девушка тоже глянула вверх и позвала:
– Это ты, Жан?
– Я! Залезай скорее!
– Не могу. У меня корзина и котомка. Ты спускайся…
Под шелест листвы молодой каторжник спрыгнул на землю, и вот он уже стоит перед Клер! Искаженное гневом, лицо Жана уже не казалось ей таким привлекательным.
– Я проголодался! Что принесла?
Он потянулся к корзинке. Клер стукнула его по руке.
– Ты страшный грубиян! – все так же шепотом возмутилась она. – Сначала я жду от тебя объяснений! Почему ты перевернул дом Базиля вверх дном? Пытался взломать пол, разлил маринад из-под слив! Я тебе доверилась, а ты… ты меня разочаровал!
Он смотрел на нее и молчал. Клер смутилась.
– Тебе нужны деньги? – спросила она. – Базиль не богат. Он снимает у нас эту старую развалюху за гроши. И почему убежал, ведь я просила, чтобы ты с ним поговорил, представился…
– Заткнись! Все уши прожужжала! – буркнул Жан. – Твой приятель говорил возле дома с другим типом. Я смылся, потому что мне не понравился его голос. И вообще, эти школьные учителя только и знают, что лупить по пальцам линейкой! Уж я знаю, я ходил в школу, чтобы научиться читать и писать. И этих учителишек на дух не переношу!
Заметив горлышко бутылки, он выдернул ее из корзины. Стал жадно пить, прикрыв глаза. Смущенная Клер подала ему сладкий пирог.
– Я испекла его утром, думая о тебе, – сказала она. – Савойский бисквит, с ванилью. Сахар я истолкла в ступке. Хотела сделать тебе приятное, а ты грубишь! Лучше я пойду!
Она повернулась было, однако Жан удержал ее за плечо. Глуповато усмехнувшись, сказал:
– Я про девушек знаю мало. Один парень, Дэдэ[16], говорил, что девушек надо тащить на сеновал и задирать им юбки. Что это им и надо. Скажи, правда?
На Клер вдруг навалилась усталость. Она присела на траву, но так, чтобы остаться в тени дуба.
– Жан, – начала она, – твой Дэдэ – болван. В любом случае я не из таких девушек. Когда я кого-то полюблю, то выйду за него замуж и рожу ему детей. Все остальное – грех. И в ад попасть я не хочу.
Он встал на колени с ней рядом, погладил ее по волосам.
– Ты сама веришь в то, что говоришь? На свете столько людей, которых добрый боженька не должен был наказывать!
Клер встрепенулась, и ей стало неловко. Жан погладил ее по затылку, потом – по шее и, наконец, проник пальцами под шейный платок. Внезапно Клер вспомнились слова Базиля. Она вскочила на ноги. Что, если руки, которые только что к ней прикасались, обагрены кровью невинных?
– Жан, как твоя фамилия?
Парень улегся на бок, подпер голову рукой.
– Зачем тебе? Какой прок? Этой ночью я уйду, потому что тут запахло жареным. Твой Базиль наверняка нажалуется, и приедут жандармы.
Клер с тревогой наблюдала за ним. Как бы ей хотелось переменить ход вещей!
– Твоя фамилия, случайно, не Дюмон?
По тому, как он вздрогнул, по испуганному взгляду она все поняла. Это он! Но Жан стал пылко отрицать очевидное.
– Совсем больная? Никаких Дюмонов не знаю!
В три укуса он проглотил бисквит, чуть ли не давясь. Порывшись в корзине, достал хлеб, сыр и кусок колбасы.
– Дай-ка свою котомку, она мне пригодится! Говорю же, я ухожу!
Клер сдалась. Подала ему сумку. И правда, на что она надеялась? Сегодня он уйдет навсегда. Мало-помалу она начала пятиться. Жан дернулся вперед, схватил ее за щиколотку. Соважон зарычал.
– Смотри, мой пес на тебя уже злится! Пусти меня, Жан! Я принесла тебе кое-что из вещей отца. Переоденься и уходи! Я знаю правду. Ты кого-то убил!
Но он не отпускал Клер. Она попыталась высвободиться, и Жан ухватил ее за другую ногу. Она испугалась уже по-настоящему.
– Отпусти меня, пожалуйста! – взмолилась она. – Мне пора домой!
– Погоди! – мягко проговорил парень, и в тишине голос его прозвучал четко и серьезно. – Никто в жизни не сделал для меня и четверти того, что ты за пару дней. Хочу сказать тебе спасибо, Клер! Я – не убийца, нет. Даже не думай! Прошу, выслушай меня!
Она перестала отбиваться. Прижавшись лбом к ее ноге, Жан завел свой рассказ:
– Маму не помню. Она умерла в родах, я был маленький. Отец – когда мне было одиннадцать. Мы остались вдвоем с братом, которому тогда было девять. Я не мог его бросить. Вдвоем мы бродили по округе. Я искал работу на фермах и на заводах. Но никто не хотел меня брать. Люсьен, мой брат, умирал с голоду. И вот однажды я украл кусок хлеба и бриошь. Жандармы поймали нас в тот же вечер. Отправили сначала на тот остров, что я упоминал, близ Йера. Там был настоящий ад. Но пока Люсьен был со мной, я терпел, не жаловался. И защищал его. Он был красивый мальчик, голубоглазый, как я. Вроде как это у нас от матери. Те ребята, что постарше, «деды», стали цепляться к Люсьену, ну, чтобы сделать его своей «невестой», понимаешь? Но я их не подпускал. А потом на Люсьена положил глаз один из наших надзирателей. Я попытался сказать директору, но за это угодил под палки, потом – в карцер. А этот гад воспользовался моментом и изнасиловал Люсьена. Когда остальные узнали, то сделали моего брата тапеткой, общей «девочкой»! А надзиратель еще надо мной издевался. Люсьен перестал спать, его рвало. Мне удалось выследить этого гада, надзирателя – его звали Дорле, – и я его отмутузил. Я как с цепи сорвался, Клер! Как я злился, как проклинал себя! Я не смог уберечь брата. И меня опять посадили в карцер.
16
Уменьшит. от Андрэ.