Волчья мельница

«Я позволяю всей этой ненужной роскоши меня ослепить, – упрекнул себя Колен. – Одних денег мало, чтобы сделать женщину счастливой!»

Он поморщился, с горечью вспомнив о жене. Ортанс никогда не бывала довольна. Он годами работал, чтобы у нее были качественные ткани, чугунная кухонная плита голландского производства и много других вещей. Их дом всегда был полной чашей.

И все-таки, когда поутихли первые восторги, супруга переменилась. Днем – неизменно холодна, сурова с единственной дочкой, скупа. Ее пылкость в постели Колена обескураживала: ночью Ортанс отдавалась страсти без остатка, а утром первым делом хватала четки и начинала молиться.

Услышав шаги, мсье Руа вздрогнул. Перед ним с невозмутимым видом стоял Фредерик Жиро. Он, бесспорно, был красив, но производил впечатление человека, закованного в крепчайшую броню. По крайней мере, такое мнение составил о нем Колен.

– Мэтр Руа! Любезно с вашей стороны приехать так скоро!

– Такая тяжелая утрата, – пробормотал бумажных дел мастер. – От имени моей семьи прошу, примите самые искренние соболезнования! И, если возможно, я бы хотел переговорить с вами.

Фредерик нахмурился. Кивком поприветствовав других посетителей, он проводил Колена в кабинет, располагавшийся недалеко от гостиной. Закрыл за собой дверь, устроился за большим письменным столом.

– Слушаю вас, мсье Руа! Вы ведь мой будущий тесть!

Плохое начало… Колен присел на стул. Он был в растерянности. Он приехал, чтобы освободить Клер от обязательств, о которых она и не подозревала, и молодой Жиро с ходу усложнил ему задачу.

– Вот именно! Я бы хотел обсудить наши планы. Во-первых, признаюсь, дочь еще ничего не знает. Мы заключили с вашим покойным батюшкой соглашение, необходимость которого теперь под вопросом.

Фредерик с насмешливым видом смотрел на собеседника, поигрывая медным перочинным ножичком с заостренным концом.

– Продолжайте, – тихо проговорил он.

– Вы, разумеется, в курсе, что я занял у вашего отца крупную сумму. Этот долг я верну, у меня намечаются кое-какие заказы. Хотелось бы разбить его на несколько равных платежей и зафиксировать в документе. Но что касается Клер… Как вы понимаете, я не могу заставить ее стать вашей женой.

Юноша недовольно скривился.

– Слово есть слово, мсье Руа! Буду с вами откровенен. Отец желал этого союза. Не скрою, он хотел заполучить вашу мельницу с прилегающими землями. Меня же интересует Клер. Предлагаю сделку: я прощаю вам долг, но свадьба состоится в ближайшее время.

Колен покачал головой. Этого он и боялся! Придется открыть свои карты.

– Каким надо быть отцом, чтобы отдать единственное дитя тому, кто обманул доверие другой девушки? Вся долина об этом судачит, мсье Жиро, – о смерти Катрин. А еще о том, что это вы сделали ей ребенка, а потом бросили. Ее муж работает у меня, он подтвердил это. Отец Жак, которому у меня нет повода не верить, говорит, что у несчастной на теле были следы побоев. Откажитесь от Клер, я не могу согласиться выдать ее за вас. Мне дорога честь дочки, и…

Фредерик стукнул по столу кулаком. Подавшись вперед, с гримасой ярости на лице, он заявил бумажных дел мастеру:

– Если я не достоин вашей дочки, что ж, прекрасно! Я отказываюсь от вашей девственницы, но завтра же, с рассветом, я хочу получить всю одолженную вам сумму. Здесь, в этом кабинете! У меня высокопоставленные друзья. Я могу разорить вас, мэтр Руа, уничтожить. Подумайте об этом хорошенько! Если же вы предпочтете сохранить свое имущество, свою драгоценную мельницу и Клер, я готов отсрочить свадьбу на год. Два траура – достаточная причина, не так ли? Не будем шокировать приличное общество. И еще: вы так доверяете бредням старых сплетниц в Пюимуайене? Вы обвиняете меня, не имея доказательств. Если б Катрин блюла себя, как должно… Я не собираюсь признавать своими всех бастардов в регионе!

Расстроенный Колен не знал, что ему делать. Видя, что бумажных дел мастер поник, Фредерик этим воспользовался:

– На что вам жаловаться, мэтр Руа? Я дам Клер хорошую ренту, она будет одеваться у лучших торговцев Ангулема! Стать хозяйкой Понриана – неужели это такое уж несчастье? Или вы предпочли бы выдать ее за кого-то из своих работников?

Терпение у бумажных дел мастера иссякло, и он воскликнул, багровея от гнева:

– У такого, как вы, отбоя не будет от претенденток! В наших краях много наследниц брачного возраста. Почему именно моя дочка?

Юноша откинулся в кресле, прижался головой к спинке. Мечтательная улыбка придала его лицу неожиданное обаяние.

– Моя матушка часто видела Клер в церкви. Ей импонировали образованность и манеры вашей дочки. И ее воспитанность. Я не стремлюсь к выгодной женитьбе. Отец, со своим весьма скромным достатком, разбогател, женившись на Марианне де Риан. Я хочу красивую жену, это естественно, но не какую-нибудь глупую гусыню. У Клер есть характер, и она умна. Так что передайте ей от меня, что пес у нее – красавец. А теперь, мсье, прошу меня извинить – дела…

Колен наставил на молодого человека палец:

– Раз уж речь зашла о собаке… Это еще один довод против. Клер так и не простила вам убийство старого Моиза. У нее на глазах, не слушая просьб! Она до сих пор злится, и я ее понимаю.

– Глупости! – пробормотал Фредерик. – Да я ей жизнь спас! Я уверен, этот пес был бешеный, а волчица могла в любой момент вцепиться мне в горло. Любой охотник их бы пристрелил! Если вам больше нечем забивать мне мозги, мэтр Руа, то я вас не задерживаю. И помните: если мы с Клер поженимся, вы не должны мне ни сантима!

Разговор был окончен, и Колен встал. Не видя ничего вокруг себя, он прошел через гостиную в холл, а оттуда – на террасу с балюстрадами из белого камня. С возвышенности, на которой был построен господский дом, открывался прекрасный вид на долину. Скалы оберегали русло реки с прилежащими к ней травянистыми склонами и лугами глубокого зеленого цвета. Вдалеке виднелись приземистый, солидный комплекс построек Пастушьей мельницы. Бумажных дел мастер залюбовался пейзажем, словно видел его впервые. Мысли его приняли новое направление.

«Клер еще немного побудет с нами! – думал он. – Мы будем видеться гораздо чаще, если она станет хозяйкой Понриана, чем если выйдет за кого-то, кто увезет ее на край земли…»

У него было чувство, что битва проиграна. К завтрашнему дню сумму задолженности ему никак не собрать. Греясь на солнце, Колен прошептал:

– Никаких документов насчет займа я не подписывал, но Фредерик держит меня в кулаке!

Вздыхая, он пустился в обратный путь. Но с приближением к мельнице возвращались и надежды.

«Мерзавец дал мне двенадцать месяцев отсрочки! А там Клер, быть может, смирится с этой мыслью. Еще недавно Фредерик ей нравился…»

Опершись локтями о подоконник в кухне, Клер смотрела на небо, которое уже начало темнеть. Косые лучи заходящего солнца золотили верхушки ясеней и охряные крыши хозяйственных построек. Работники мельницы, перекинув сумки через плечо, расходились по домам. Большинство из них проживало в Пюимуайене.

Положив морду на передние лапы, Соважон лежал на пороге. Раскосые, янтарного оттенка глаза его следили за каждым движением Клер.

– Ну же, тучи! – топнула ножкой девушка. – Где вы, когда вы так нужны? Дайте хоть капельку дождя!

Она говорила негромко, но Бертий, которая с шитьем сидела на улице, пожала плечами. Обернувшись к кузине, она проговорила:

– Улитка-улитка, покажи свои рожки![14] Сегодня не упадет ни капли, моя Клеретт!

Из свинарника донеслось громкое хрюканье, следом – женский визг: Этьенетта кормила толстого кабанчика, такого Руа держали ежегодно. Из перетирочного цеха, на ходу снимая передник, вышел Колен Руа. Клер знала, что с утра он успел съездить в Понриан. За обедом она спросила его об этом, но отец отделался общими словами. Мать наверняка знала больше, потому что он поднимался к ней и они долго разговаривали.

14

Строка из детской считалочки.