Дети наших детей

Невероятно, подумалось ему. Невероятно — и вполне правдоподобно. Человек склонен, что естественно, мыслить человеческими категориями, но бессмысленно требовать того же от инопланетян. Люди из будущего раз за разом подчеркивали, что инопланетяне не просто кровожадные звери, но высокоразумные существа. Несомненно, на свой, инопланетный лад. Их мышление и физические способности никак не соответствуют человеческим. С этим трудно свыкнуться, однако они, похоже, способны, повинуясь инстинкту, совершить то, для чего человеку необходимо изобрести машину.

Мейнард Гейл и его дочь вошли в кабинет так тихо, что Уилсон заметил их присутствие лишь тогда, когда случайно поднял голову.

— Вы просили нас зайти, — сказал Гейл.

— Взгляните, — предложил Уилсон, — сначала вот на эту. Остальные — увеличенные изображения. Взгляните и скажите, что вы думаете.

— Меловой период, мистер Уилсон, — произнес Гейл, тщательно изучив снимки. — Где была сделана фотография? И откуда взялось чудовище?

— Фотограф снимал инопланетянина. В решающий момент тот исчез.

— Чудовище исчезло?

— Да. Это второй известный мне случай. Возможно, были еще, но я знаю только о двух.

— Что ж, — проговорил Гейл, — вполне возможно. Они настолько отличаются от нас… Те, которые вырвались из туннеля, переместились во времени, причем переход должен был занять не более доли секунды. Наверно, им хватило. — Он содрогнулся. — Но если так, если они обрели способность свободно путешествовать во времени, смогли так быстро освоить то, на что у нас ушли десятилетия, значит, поистине чудо, что мы сумели противостоять им на протяжении двадцати лет. Они, должно быть, играли с нами, развлекались, забавлялись, как кошка с мышью. Они оставляли нас про запас.

— Мне кажется, вы несколько преувеличиваете.

— Не знаю, может быть. Так или иначе вам следует побеседовать с доктором Вулфом. Он, вероятно, даст квалифицированное объяснение.

— Но у вас сомнений нет?

— Нет, — подтвердил Гейл. — Это не розыгрыш?

— Тому Мэннингу можно доверять, — сказал Уилсон. — Мы вместе работали в «Вашингтон пост», часто сиживали за одним столиком в баре, словом, были как братья, пока меня не назначили сюда. У него не столь извращенное чувство юмора. Да и Бентли я заподозрить не могу. Он молится на свои камеры, и у него не поднимется рука использовать их ради недостойной цели. Он и вправду молится им, каждый вечер, перед тем, как лечь спать.

— Таким образом, мы имеем неоспоримое доказательство того, что чудовища убегают в прошлое, предвосхищая наши намерения.

— Думаю, да, — согласился Уилсон. — Мне требовалось услышать ваше мнение, поскольку вы знаете инопланетян куда лучше нашего.

— Но от разговора с Вулфом вы не отказываетесь?

— Нет, конечно, нет.

— Мистер Уилсон, мы, собственно, хотели бы кое-что с вами обсудить. Говоря «мы», я подразумеваю себя и свою дочь.

— Что именно?

— Мы вас приглашаем, — сказал Гейл. — Возможно, вы отвергаете наше приглашение, возможно, даже оскорбитесь. Однако многие другие, как мне кажется, приняли бы его с радостью. На мой взгляд, оно чрезвычайно привлекательно. Простите мою неуклюжесть, я очень волнуюсь. Мы приглашаем вас с собой в миоцен. Присоединяйтесь к нашей группе. Мы будем искренне рады.

Уилсон не шелохнулся. Он пытался найти нужные слова, но они не шли на язык.

— Вы наш первый и, быть может, единственный друг, — прибавила Элис. — Вы помогли нам с бриллиантами и вообще столько для нас сделали! — Она быстро подошла к столу, наклонилась и поцеловала Уилсона.

— Не торопитесь отвечать, — сказал Гейл. — Вам, наверное, необходимо подумать. Если вы откажетесь, мы больше не станем об этом заговаривать. Помимо всего прочего мы исходили из тех соображений, что вы, люди настоящего, все-таки последуете за нами через временные туннели. Я надеюсь на лучшее, однако, по-моему, вам не суждено избежать того кризиса, который сокрушил общество наших предков, то есть опять-таки вас.

— Не знаю, — выдавил наконец Уилсон. — Честное слово, не знаю. Дайте мне собраться с мыслями.

— Конечно, конечно, — отозвался Гейл.

— Я рассчитываю на ваше согласие, — прошептала Элис на ухо Уилсону.

И они ушли — так же тихо, незаметно, как и появились. В кабинет исподволь проникали сумерки. В приемной раздавался стук пишущей машинки; иногда он прекращался — видимо, тот, кто печатал, искал подходящее слово. У стены приглушенно стрекотали телетайпы. На аппарате Джуди посверкивал один световой индикатор. Нет, не Джуди, поправил себя Уилсон. Джуди улетела в Огайо, и теперь аппарат будет принадлежать кому-то другому. Джуди, воскликнул он мысленно. Джуди! Господи Боже, что на тебя нашло? Зачем ты улетела?!

Без нее было так одиноко. До сих пор он просто-напросто не подозревал, что она для него значит. Джуди оберегала его от одиночества, которое он ощущал даже в компании тех, кого числил среди своих друзей. А рядом с ней всякое одиночество казалось пустой выдумкой; самая мысль о том, что она где-то поблизости, веселила сердце. Однако Огайо не столь уж далеко. В наши дни понятие расстояния сократилось до пределов от силы полутора десятка часов в самолете. К тому же существуют почта и телеграф, да и телефоны пока работают. Уилсон попробовал вообразить себе текст письма к Джуди, но скоро сообразил, что писать все равно не станет.

Зазвонил телефон.

— Заседание кончилось, — раздался в трубке голос Ким. — Президент ждет.

— Спасибо, Ким, — сказал Уилсон.

За делами он совсем было запамятовал о том, что просил о встрече с Хендерсоном. Прошло не так уж много времени, но столько всего случилось, что забыть было ничуть не мудрено.

— Извините, что заставил вас ждать, Стив, — проговорил президент, когда Уилсон вошел в кабинет. — Министры буквально забросали меня вопросами. Что у вас?

— Пятнадцать минут назад я бы огорошил вас неприятными вестями, сэр, — усмехнулся Уилсон, — но сейчас положение слегка улучшилось. Но начну с неприятного. Ходят разные слухи про ООН…

— А, предложение русских.

— Да. Мне звонил Том Мэннинг. Его корреспондент в Нью-Йорке, Макс Хейл — вы, наверно, его знаете…

— Лично не знаком, но статьи читал. Здравомыслящий журналист.

— Хейлу сообщили, что русские будут настаивать на ядерной бомбардировке районов, где предположительно могут находиться чудовища.

— Я ожидал чего-то подобного, — сказал президент. — Но им не удастся провести такую резолюцию.

— Мне представляется, теперь это уже неважно, — заметил Уилсон. — Важно вот что. — Он положил на президентский стол фотографии. — Работа Бентли Прайса.

— Прайс, Прайс, — протянул президент. — Тот, который…

— Он самый. Пьет как сапожник, зато фотограф первоклассный, я бы сказал — лучший из всех.

— Стив, — президент взглянул на верхний снимок и нахмурился, — я не уверен, что понимаю.

— Сейчас объясню, сэр. Собственно…

Хендерсон внимательно, ни разу не перебив, выслушал пресс-секретаря и спросил:

— По-вашему, так оно и есть?

— Полагаю, что да, сэр. Гейл согласен со мной. Он предложил на всякий случай побеседовать с Вулфом, но сам, похоже, не сомневается. Тогда наша задача выпихнуть туда всех, по крайней мере большую часть, а остальные потянутся следом. Если бы они были многочисленнее, а мы не превосходили вооружением людей из будущего, инопланетяне, вероятно, постарались бы закрепиться здесь. В конце концов, мы — достойные противники, с нами приятно сражаться. Однако они, я думаю, понимают, что обречены. В меловом же периоде им будет где развернуться. Никакого тебе огнестрельного оружия, зато противники как на подбор: тиранозавры и все их милые родственнички, трицератопсы, плезиозавры и прочие. Ни намека на стрельбу, сплошь рукопашные. Мне кажется, это придется им по нраву. Какая победа — свалить этакого колосса!

— Насколько я помню, — произнес президент после непродолжительного молчания, — ученые так и не установили наверняка, отчего вымерли динозавры. Выходит, мы знаем ответ?