Дети наших детей

Был организован марш на Вашингтон. В нем участвовали те, кого презрительно именовали «отбросами общества» — представители контркультуры. Они добирались до города на попытках, автобусами, пешком. Некоторые умудрились проникнуть в Вашингтон еще до темноты и присоединились к тем, кто митинговал под плакатами «Назад, в миоцен!» и «Давайте ваших саблезубых!». Другие достигли цели уже под покровом ночи или заночевали на дороге, чтобы продолжить путь с первыми лучами солнца; кто устроился в стоге сена, кто — на парковой скамейке; юнцы пожирали гамбургеры, выискивали знакомых, вели оживленные дискуссии у костров.

На улицах Вашингтона появились группы молодых людей, окружавшие юношей, что изнемогали под тяжестью громадных крестов, то и дело спотыкались, падали, но всякий раз вставали и плелись дальше. Нашлись такие, кто водрузил себе на голову терновые венцы, и теперь по их лицам стекали струйки крови. В середине дня произошло столкновение в парке Лафайетта: негодующая толпа, среди которой изобиловали сторонники ухода в миоцен, вмешалась в ритуал распинания добровольцев. Полиции удалось очистить парк примерно через пятнадцать минут усиленной работы дубинками, после чего были подобраны и погружены в грузовик четыре грубых деревянных креста. «Ребята спятили, — проговорил один офицер. — Провались они пропадом вместе со своими заморочками!»

Сенатор Эндрю Оукс позвонил Гранту Веллингтону

— Время настало, — проговорил он заговорщическим тоном. — Ложитесь на дно. Не произносите ни слова. Постарайтесь изобразить, будто вам все равно. Ситуация крайне неопределенная. Никто не знает, что случится в следующий миг. Русский посол поутру заявился в Белый Дом, а это что-нибудь да значит. В общем, творится какая-то чертовщина!

— Ты что-либо выяснил, Рейли? — спросил, поздоровавшись, Клинтон Чепмен.

— Ничего, за исключением того, что путешествия во времени возможны и что существуют чертежи туннелей, — ответил Дуглас.

— Ты видел их?

— Нет. Все совершенно секретно. Ученые, которые говорили с беженцами, как в рот воды набрали.

— Но тебе…

— Что мне, Клинт? Да, я генеральный прокурор, но сейчас мой пышный титул не производит никакого впечатления. Говорю тебе, все совершенно секретно. Чертежи видели только академики, даже военных к ним не подпустили. Сомневаюсь, чтобы…

— Однако они не могут молчать до бесконечности! Что можно построить без чертежей?

— Пожалуйста, строй, но принципов действия тебе никто не объяснит. Понимаешь?

— Какая, черт побери, разница?

— На мой взгляд, немалая, — отозвался Дуглас. — Лично я не стал бы строить то, в чем не разбираюсь.

— Ты же сам сказал; речь идет о путешествиях во времени!

— Да, — подтвердил Дуглас.

— Так чего ты морочишь мне голову? — рассердился Чепмен.

— Перемещение возможно только в одном направлении…

— А должно быть в обоих, — возразил Чепмен. — Я верю своим физикам.

— На строительство уйдет уйма денег, — проговорил Дуглас.

— Я связался кое с кем из тех, кому могу доверять, — отозвался Чепмен. — Они заинтересовались моим предложением, потому что понимают, какие могут быть последствия. Выполни то, о чем я тебя прошу, а средства найдутся.

Джуди Грей поднялась на борт самолета и отыскала свое кресло. Она взглянула в иллюминатор на тягачи и заправщики, глаза ее наполнились слезами, и она быстро провела ладонью по лицу. «Сукин сын! — прошептала она, стискивая зубы. — Чертов сукин сын!»

Глава 40

— Стив, — проговорил в телефонную трубку Том Мэннинг, — до меня дошли кое-какие слухи.

— Растрезвонь о них, Том, — ответил Уилсон. — Растрезвонь о них по всему свету во славу Глобал Ньюс!

— Надеюсь, ты исчерпал запас своих плоских шуточек и мы можем перейти к делу?

— Если ты хочешь добиться от меня подтверждения этих слухов, то я вынужден буду тебя разочаровать.

— Стив, ты что, не знаешь меня?

— То-то и оно, что знаю.

— Ну ладно, — буркнул Мэннинг, — начнем сначала. Президент пригласил к себе утром русского посла…

— Президент его не приглашал. Он явился по собственной инициативе. Насколько мне известно, посол уже сделал заявление для прессы.

— Да, мы знаем, что сказал посол и что добавил ты на сегодняшнем брифинге, который, между прочим, ради такой ерунды не стоило и собирать. Однако ни один человек в здравом уме не купится на твои уловки.

— Извини, Том, но я сообщил все, что знаю.

— О'кей, — произнес Мэннинг. — Поверю тебе на слово, так и быть. Вполне возможно, тебя ни о чем не предупредили. Тогда слушай: по зданию ООН распространяются всякие сплетни. Наш человек в Нью-Йорке решил позвонить мне, а я велел ему подождать, пока не переговорю с тобой.

— Том, я не имею ни малейшего представления, куда ты клонишь. Посол, по-моему, рассказал все, что, очевидно, можно было рассказать. В свете того, что с Москвой вчера и сегодня велись переговоры, его заявление кажется вполне правдоподобным, Президент в разговоре со мной тоже ни о чем таком не упоминал. Так что…

— Слушай, — повторил Мэннинг. — Вот что мне сообщили: в беседе с Уильямсом и президентом Морозов предложил использовать русскую армию для поисков чудовищ; его предложение было отвергнуто…

— Том, твоему источнику можно доверять? Ты уверен?

— Лично я — нет. Я передаю тебе то, что узнал наш человек в Нью-Йорке.

— Кто там у тебя, Макс Хейл?

— Один из лучших репортеров, — заявил Мэннинг. — На него можно положиться.

— Согласен. Я помню его по Чикаго.

— Далее собеседник Хейла сказал, что о нашем отказе будет объявлено на заседании Совета Безопасности. Скорее всего от нас потребуют, чтобы мы приняли помощь русских — ну и, наверно, других.

— Старая история, — пробормотал Уилсон.

— Это еще не все. Если мы откажемся принять предложение, а впоследствии выяснится, что чудовищ не удалось уничтожить, тогда Россия призовет к ядерной бомбардировке районов, где скрываются инопланетяне, под видом того, что мир не может допустить…

— Подожди минуточку, — перебил Уилсон. — Ты сказал, что придержал эту информацию?

— Да. Надеюсь, мне не придется распространять ее. Вот почему я звоню. Хейл ведь там не один, мало ли кто мог услышать. Если она попадет на телетайпы, нам конец.

— Я уверен, что это ложь, — проговорил Уилсон. — В такой момент… Нет, невозможно! Все понимают, что теперь не время играть в политические игры. Вернее, должны понимать. Том, я просто не могу поверить.

— Ты вправду ничего не знаешь? Ни вот столечко?

— Честное слово.

— Не хотел бы я оказаться на твоем месте, Стив, — сказал Мэннинг. — Даже за миллион долларов.

— Том, ты потерпишь, пока мы проверим?

— Разумеется. Однако за других не ручаюсь. Если что, я дам тебе знать.

— Спасибо, Том. Как-нибудь…

— Как-нибудь, когда все закончится, — прервал Мэннинг, — мы с тобой заберемся в такой бар, где нас никто не найдет, и посидим от души.

— Выпивка моя, — ответил Уилсон, — до последнего стакана.

Повесив трубку, он ссутулился в кресле. Надо же! Ну почему что-то обязательно должно случиться на ночь глядя? Впрочем, бывают такие дни, которые, кажется, никогда не кончаются, все тянутся и тянутся, ползут улитками. Вчера и сегодня слились в одни кошмарные сутки, утратили, похоже, всякое подобие реальности. Джуди улетела, по улицам маршируют чокнутые подростки, бизнесмены жалуются, что им не дают делать деньги, свихнувшиеся проповедники призывают к крестовому походу, в горах шныряют инопланетяне, а будущее по-прежнему избавляется от своих обитателей.

Веки Уилсона сами собой сомкнулись, он вздрогнул и открыл глаза. Надо будет поспать, да, не забыть бы… Возможно, Джуди была права. Отойти в сторону, сунуть голову под крыло. Хотя, если по-честному, еще неизвестно, от чего она сбежала. Он скучал по ней, скучал чуть ли не весь день, с того мгновения, когда узнал, что она собралась улетать, Может, следовало быть понастойчивее, и тогда она бы осталась? Но, во-первых, у него не было времени, а потом, он не знал, как подступиться к ней, чтобы вышло изящно, поскольку иначе и не стоило что-либо затевать. Ну да ладно, она все равно вряд ли стала бы его слушать.