Страница 42 из 141
Интерпол дал ей ответ, которого она боялась. Она прочитала отчет, пришедший из Швейцарии. К северу от Женевы сгорел дом, и мужчина был найден мертвым. Полиция искала убийцу. Глаза Ребекки сосредоточились на адресе. Она уже видела этот адрес. Она помогла найти его. Они попытались снова, но никто не сказал ей. Она была не в теме. Что могло означать только одно.
Ребекка схватила папки со стола, отнесла на кухню и бросила в раковину. Она порылась в своих шкафах и нашла бутылку крепкого рома, которую приберегла на черный день. Сегодня лило снаружи и внутри. Она развернула крышку, выдернула пробку и плеснула немного в раковину. Она сняла с крючка зажигалку для печки, опустила конец в раковину и отошла подальше.
Она нажала кнопку, и ром воспламенился. Ребекка сделала глоток из бутылки и какое-то время смотрела, как горят файлы. Ей не потребовалось много времени, чтобы бросить одежду в чемодан. Она взяла практичные вещи, ничего необычного. У нее был шкаф, полный одежды, которую она любила, но сейчас было не время быть сентиментальной. Ей нужно было выбраться как можно быстрее.
Велась уборка; теперь она была в этом уверена. Все признаки были налицо. Операция пошла не так, и тот, кто был ответственным, выдернул вилку, и они отрезали свободные концы. Она знала, что такие вещи случались в старые времена, но она никогда бы не поверила, что это все еще происходит в наше время. Тебе лучше поверить в это, сказала она себе.
Зачем нужно начинать убивать людей? Что, черт возьми, на самом деле происходит? У нее возникло щемящее чувство, что операция была не просто не в книгах — она была полностью вне библиотеки.
Ее контроль был уже мертв. Всего семь часов назад. За ней тоже кого-нибудь пошлют; может быть, они уже послали их. Она посмотрела на часы. Каждая секунда приближала ее смерть.
Ее сердце колотилось, когда она застегивала молнию на ноутбуке и брала личные вещи. Она оставила оборудование связи. Ей это было не нужно, и все файлы были на компьютере. На кухне густой дым заставил ее закашляться, когда она включила краны, чтобы потушить огонь в раковине.
Она вышла из квартиры с пересохшим от страха горлом и пошла по коридору, ожидая в любой момент появления человека с пистолетом с глушителем. Нет, напомнила она себе, они бы так не поступили. Она могла попасть в аварию, возможно, принять передозировку. Может ограбят в туалете.
Она отказалась от лифта и поднялась по лестнице. Она поспешила вниз по ним, ее лицо было скользким от пота. На первом этаже она не использовала входную дверь, но нашла пожарный выход сзади и толкнула его в переулок. Холодный ветер развевал ее волосы по плечам. Дождь промочил ее.
Ребекка слышала шум поблизости, но почти ничего не видела. Если она побежит, ее могут услышать, поэтому она медленно и осторожно пошла в конец переулка. Когда она вышла на улицу, ее охватило облегчение.
Может быть, она ошибалась, может быть, ее контроль был просто неудачным, но она провела всю свою жизнь, анализируя шансы, и шансы говорили ей, чтобы она убиралась к черту. У нее была машина, но она не пошла к ней. Они бы знали об этом. Он был зарегистрирован на ее имя. Может быть, под ним поджидала бомба или тормозные тросы были оборваны.
Ребекка шла по улице, дождь хлестал ей по макушке. Она чувствовала себя в большей безопасности рядом с другими людьми. Они бы ничего не сделали на публике. Она поймала такси и попросила водителя отвезти ее в аэропорт. У нее было место, куда она могла пойти, где ее никто не нашел бы. По дороге она думала о том, что произошло и что может случиться, и в ее голове начал формироваться план. К тому времени, когда она вышла из такси, она точно знала, что собирается делать. Это было опасно, даже безумно.
Но это может просто сохранить ей жизнь.
ГЛАВА 28
Париж, Франция
Пятница
08:12 по центральноевропейскому времени
Альварес вытащил свое громоздкое тело из гостиничной кровати из гвоздей и направился в душ. После трех минут эффективного мытья и чистки он вышел, вытерся и оделся. Накануне он спал всего несколько часов, как и каждую вторую ночь на этой неделе, и чувствовал себя дерьмом. Он был на дыму, а дым заканчивался. Когда он был моложе, он мог делать все, что требовалось для работы, когда угодно, но после того, как он выбрал 35-ю трассу, где-то вдоль дороги дела пошли на спад. 40-я трасса была прямо за углом.
Легче не станет ни с работой, ни с его телом. Время было злейшим врагом. С точки зрения Альвареса, вы были умны, если знали, что сражаться в этой битве — проигранная битва, но вы были трусом, если все равно не сражались. Альварес позволил себе провести в постели дополнительные полчаса, чтобы омолодить свой мозг и сухожилия. Большой зевок сказал ему, что этого было недостаточно. Прямая охота на убийцу Озолса, возможно, и зашла в тупик, но концентрация его усилий на выяснении того, кто нанял семерых стрелков, чтобы убить убийцу, привела к появлению зацепок.
Семь из семи убитых стрелков были идентифицированы, и из них американец Стивенсон был в центре внимания охоты Альвареса. Ноукс нашел на жестком диске Стивенсона серию фотографий какой-то встречи между Стивенсоном и неизвестным мужчиной, сделанных за пару недель до бойни в Париже. Третий человек тайно сделал снимки, в основном загадочного человека, толстого парня лет пятидесяти с портфелем. Были фотографии, на которых он приходил в кафе в Брюсселе и садился за один из столиков снаружи, где ждал Стивенсон; о том, как двое немного беседуют, пьют кофе и едят пирожные; и о толстом парне, который собирался уйти, оставив портфель под столом.
Затем фотограф проследил за ним до его машины и сделал несколько снимков, как он уезжает. По какой-то причине парень с камерой не смог снять номерной знак, но Ноукс изо всех сил старался снять его с отраженных поверхностей. Пока без везения.
Банковские записи Стивенсона показали, что днем позже он внес наличными сто тысяч евро. Никто в банке не допрашивал депозит и не уведомлял власти об этом. С тех пор менеджер банка был уволен. Альварес был полон решимости опознать парня с портфелем и работал над достижением этой цели со своей типичной сдержанной эффективностью.
Способность Альвареса сохранять спокойствие в кризисной ситуации была одной из его самых ценных черт. Ему потребовалось много времени, чтобы стать эмоциональным, и еще больше, чтобы воздействовать на эту эмоцию. Во время своей службы в армии он был жертвой нескольких неприятных ситуаций, и, будучи оперативником Центрального разведывательного управления, ему в лицо было направлено не одно ружье. Лишь однажды он по-настоящему испугался за свою жизнь, и в этот момент он обнаружил, что страх сфокусировал его и сделал смертельно опасным.