Страница 19 из 39
Милость и дружбу царскую Матвеев оправдывал делами, полезными Отечеству. По приезде шведскаго посла, знаменитаго Графа Густава Оксенстирна, известнаго в целой Европе умом и знаниями, Матвеев опроверг все его предложения и требования. Оксенстирн, не привыкший к неудачам, выехал из Москвы с великим прискорбием. Хотя предполагают, что предки наши мало сведущи были в делах европейских, но точное и подробное знание отечественнаго края доставляло им часто весьма выгодный перевес. Переговаривая с иноземными послами, они всегда соображали, будет ли то полезно для России.
Дорожа всем тем, что относится к царской чести, Матвеев, споря с чрезвычайным цесарским послом Аннибалом Франциском де Ботонием, настоял в том, чтобы в грамотах, присылаемых от цесарскаго двора, именовали Русскаго Царя не Пресветлейшим, но Величеством. Старанием его отменён также обычай, чтобы иностранные послы не сидели в присутствии Царя в шляпе.
Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 119–123
В грамате римскаго Императора Карла XI о пожаловании графскаго достоинства сыну Артамона Андрею сказано, что род его предков – славный и древнейший в России, а между тем предки Артамона Матвеева совершенно неизвестны. Князь Лобанов Ростовский, в изданной им Родословной Книге, производит Артамона Матвеева от Каширскаго воеводы при Грозном – Кирилла Ивановича Матвеева, но ничем не подтверждает своих предположений. П.И. Мельникова, в исторической заметке, посвященной Авдотье Петровне Нарышкиной, считает за деда или прадеда Артамона поморскаго крестьянина Нестерко Матвеева, занимавшагося рыболовством на реке Кеми, но это указание совершенно голословно.
Щепотьев Лев. Ближний боярин Артамон Сергеевич Матвеев как культурный политический деятель VII века. СПб. 1906. С. 24
Замечательный этот человек происходил, подобно Милославскому, из незнатной фамилии, но возвысился не придворными происками, не угодливостью любимцам, а личными своими доблестями. Он начал с военнаго ремесла; являлся исправно на службу, бился бодро, не выпрашивал наград и повышений, и приобрёл к себе уважение войска. Царь заметил его, угадал в нём способности гражданския, вызвал в Москву и после смерти знаменитаго Ордина-Нащокина, поручил ему Посольский Приказ.
Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 4
Артемон Сергеевич, человек простого происхождения – сын Пресвитера, но пред всеми отличавшийся своими Государственными дарованиями, достиг первого места по Государе. Он вникал в состояние Государства Московского и тщательно занимался политикою Двора Алексея Михайловича… Он знал публичные акты всех Посольств, все тайны Московского Царства, законы, обычаи, нравы. Он знал всё это, как нельзя лучше, и Государь Московский, вышеупомянутый нами, испытав не однажды его великие дарования, постановляет его, предпочтительно пред многими знаменитыми по своему рождению людьми, Дьяком своей Думы во всех делах. Артемон Сергеевич деятельно отправлял эту должность, нёс на себе всю тяжесть дел общественных и частных, решая тяжбы, принимая просьбы и иностранных Послов, всегда ненавистный знати, пред которою он отличался своим умом и деятельностью.
Повествование о московских происшествиях по кончине царя Алексия Михайловича, посланное из Москвы к Архиепископу Коринфскому Франциску Мартелли, Флорентийцу, Нунцию Апостольскому при Иоанне III, Короле Польском, найденное, переписанное с подлинника и изданное Себастьяном Чьямпи. // Журнал министерства народного просвещения. № 5. 1835. С. 70
Дьяк – греческое Диаконос, служитель церкви; и как сначала кроме церковников мало письма умеющих было, то их [при Иване Грозном] для письма в Канцеляриях употребили, а были равно как ныне писари. Потом учинили подьячих, а Дьяки стали быть яко ныне Асессоры, так сильны при сём Государе были, что Бояре без согласия их ничего делать не могли. Сей же Государь учинил Думных Дьяков, которые в Сенате яко Обер-Секретари докладывали и все определения подписывали. Сначала их было два, потом до семи умножено, и сидели с Бояры в разных приказах, иногда, и сами главными.
Татищев В.Н. Из примечаний на «Судебник Государя царя и Великого князя Ивана Васильевича, изьяснённые покойным тайным советником и Астраханским губернатором Васильем Никитичем Татищевым». Типография Н. Новикова. 1786. С. 9
Отец Матвеева был когда-то русским послом в Константинополе и в Персии, а его сын в течение Северной войны находился русским дипломатом в Париже и Вене, в Гааге и Лондоне. Он сам оказал царю существенные услуги во время приобретения Малороссии. При довольно затруднительных обстоятельствах он в качестве дипломата и полководца отстаивал Могущество и честь России. Заведуя Посольским Приказом, он был, так сказать, министром иностранных дел. Один путешественник-иностранец прямо называет его «первым царским министром». Довольно часто в доме Матвеева, украшенном различными предметами роскоши, заимствованными у Западной Европы, происходили переговоры с иностранными дипломатами. При опасности, грозившей царству со стороны Стеньки Разина, он давал царю мудрые советы. Матвеев заботился об интересах внешней торговли; заведуя Аптекарским Приказом, он постоянно находился в сношениях со многими иностранными хирургами, докторами и аптекарями, служившими в этом ведомстве. Жена Матвеева, как говорят, была иностранного происхождения. Его сын получил весьма тщательное воспитание, учился разным языкам и приобрёл такую широкую эрудицию, что даже Лейбниц с особенной похвалой отзывался о его познаниях. В обществе хирурга Сигизмунда Зоммера, многолетней практикой приобретшего в России значение и состояние, а также молдаванина Спафария, который служил в Польском Приказе и в то же время учил сына Матвеева греческому и латинскому языкам, любознательный боярин занимался естественными науками. Противники Артамона Сергеевича воспользовались этим обстоятельством в первое время царствования Феодора Алексеевича для того, чтобы погубить ненавистного боярина. Его обвинили в колдовстве, в общении со злыми духами. По случаю ссылки своей на Крайний Север Матвеев в письме к царю Фёдору говорил о написанных им исторических сочинениях, в которых трактовал о титулах и печатях русских государей, о вступлении на престол царя Михаила и проч.
Брикнер А.Г. История Петра Великого. Т. 1. C.28–29
И сей боярин с царства самого государя царя Михаила Феодоровича, всея России, в стряпчих служил; а по кончине его царской, с начала царствования государя царя Алексея Михайловича чином полковника в полку третьем произведён, который тогда назывался Петровский, в зелёных кафтанах, за Петровскими воротами, за Белым городом, в Москве. И был он, боярин, всегда безотступно при его высокопомянутом величестве в Рижском, Смоленском и в прочих всех его царских походах при войсках, и служил сорок лет, многие раны на себя приял, потом, чести палатные все прошедши целою верностию тех великих и верных служеб своих до совершенного градуса, чести же и боярства достиг, которые тогда подобны были рангам маршалов Франции. И имел он, боярин, от его царского величества за те его премногие службы безмерную на себя милость, и государственное правление всех политических дел в Посольской канцелярии ему же было поручено.
Матвеев А.А. Записки. В сборнике: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 373
Заслуги его столь были известны в Европе, что английскгй король, Карл II., прислал ему орден подвязки, – такой почести ни один русский не удостоился.
Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 113
…Дом Матвеева [одним из первых на Руси] освободился от общаго обычая; Артамон был женат на иностранке: некоей Гамильтон. Поразивши крутыя Якобинския фамилии, революционная буря разбросала тогда некоторые [их] отпрыски даже в негостеприимныя пустыни далёкой и варварской страны. Алексей оказал хороший приём этим иностранцам и Матвеев обязан был отчасти своим благорасположением союзу с одним из них. Оттуда он почерпнул и довольную культуру; он много читал, имел библиотеку, физический кабинет и маленькую химическую лабораторию.