Пробуждение мёртвых богов

– А, эти… – Кастул взял меня под локоть, подвёл к краю площадки, где мы стояли, и показал на небольшую рощицу, – все там, голубчики, висят, как положено изменникам! Мои ребята осерчали сильно, когда про твою «гибель» узнали, быстро с ними разобрались. Помяли от души, потом повесили. А я и не возражал! – легат расплылся в широкой улыбке.

К нам присоединилась подъехавшая Брунхильда, и мы, перебивая друг друга, рассказали, что произошло, как мы добрались, и какие приключения пережили. Стали подходить легионеры, поздравлять меня с возвращением, радоваться. Узнавали Брунхильду, тоже радовались её возвращению, но более непосредственно: обнимались, хлопали по плечу.

Мы с Кастулом отошли в сторонку для серьёзного разговора.

– Какая обстановка на фронте, что происходит?

– Аттила со своим войском отброшен за Дунай. Он всё ещё силён, однако мы нанесли множество ударов по их стоянкам, а кроме того, в его рядах вспыхнула страшная болезнь, унесшая множество жизней. Так что ему теперь понадобится время зализать свои раны.

– А не выйдет как в прошлый раз? – решил уточнить я.

– Вряд ли, – Кастул покачал головой, – тогда он нас, конечно, обвёл вокруг пальца, однако теперь иная ситуация. Кроме того, ты, вероятно обратил внимание, что состав армии несколько изменился. Император Маркиан также прислал свои войска на помощь, так что теперь против Аттилы вся мощь обеих частей империи, он не рискнёт нападать в этот момент.

– Так ты думаешь, что вы сможете отправиться обратно?

– Скорее всего – да, однако лучше тебе об этом поговорить с Аэцием.

– Он по-прежнему командует армией?

– Конечно, как иначе? Войска императора Маркиана также поступили в его распоряжение. На сегодняшний день он – одна из самых влиятельных личностей как в Риме, так и в Константинополе.

Поговорив с Кастулом ещё немного, я отправился в ставку Флавия Аэция. Главнокомандующий сидел в окружении своих прежних помощников, к которым присоединились также новые офицеры с пурпурными плащами. Очевидно представители Византии.

Завидев меня, он поднялся и дружески раскинул руки.

– Алексиос Деций, вот так встреча! Какими судьбами вас вновь занесло к нам?

Мы пожали друг другу руки, после чего Аэций представил меня остальным. То, что сам Флавий Аэций удостоил кого-то такой честью, не ускользнуло от любопытных глаз византийских гостей. Завидуйте, господа!

Мы прошлись немного, поговорили о ситуации на фронте. В принципе Аэций не сказал принципиально ничего нового, лишь расписал всё более детально. В конце концов я решился спросить то, ради чего приехал.

– У меня есть просьба. Я вижу, что вы ещё не распустили армию, однако учитывая, что сражений более не предвидится, я хотел бы забрать свою гвардию.

– К чему такая спешка? – удивился главнокомандующий.

– Не стану утомлять подробностями, скажу лишь, что пока шла война, некие недоброжелатели решили воспользоваться отсутствием моих солдат и устроить переворот.

– Что? – Лицо Аэция вытянулось. – Аттиан снова взялся за своё? Или это его прихвостни? Им что, недостаточно моего решения?

– Нет, в этот раз не они, этих недругов я взрастил, к сожалению, сам.

– Что же, понимаю, – мой собеседник кивнул головой, – такое иногда случается. В таком случае я отпускаю Кастула с его легионерами, пусть наведут там порядок. Ещё раз повторю, что мне было приятно иметь с тобой и твоими людьми дело, надеюсь в следующий раз увидеть больше таких солдат в своей армии.

– Спасибо, – улыбнулся я, – непременно увидите!

Горизонт пылал багровыми сполохами и дорога вела именно туда. Наши кони неслись, как сумасшедшие, и сумасшедшие всадники слились с ними в одно целое. Брунхильда припала к седлу, её волосы развевались по ветру, разорванная одежда открывала грудь и босые ноги до самых бёдер. На мне тоже были какие-то лоскуты – ветер, бьющий в лицо, не давал одежде удержаться на теле.

Воительница протянула руку вперёд и что-то прокричала. Я не слышал ни слова, но понял её сразу: там, впереди враги! Мы настигаем их! Меня переполнял восторг предстоящей битвы, я подгонял и без того взмыленного коня.

Пора! Мы выскочили из сёдел и стали на землю. Теперь на девушке был лёгкий доспех, в одной руке меч, в другой длинный нож. Я тоже успел облачиться в доспехи и вооружиться. Брунхильда весело, ликующе посмотрела на меня, махнула рукой с мечом, и мы ринулись в бой.

Ах, как лихо мы врубились во вражеские ряды! Как уверенно, чётко, слаженно работали наши мечи! Как сладостно нам было слышать крики поверженных и разбегающихся от нас врагов! Мы снова победили, мы самые лучшие здесь, и против нас бессильны любые недруги!

А вот и костёр возле большой палатки, стол, уставленный кувшинами с мёдом и блюдами с мясом. Как хочется пить после жаркой схватки! Я осушаю целый кувшин, моя подруга поступает так же. Хочется есть, но это подождёт. Другой, более сильный и властный голод заставляет нас отбросить оружие и соединиться в жарких, словно только что закончившийся бой, объятиях.

А потом нас опять ждут наши кони, и мы вновь помчимся вперёд, и ветер станет разрывать наши лёгкие, из которых будет рваться дикий, нечеловеческий клич: «О-о-оди-и-ин!!!»

Я вскочил спросонья, замотал головой – в лагере своих легионеров, в личной, положенной мне по статусу палатке, на походной кровати. Брунхильда, стоя у входа, смотрела на меня со странным выражением грустной ласки, что было для неё совсем нехарактерно.

– Что ты здесь делаешь? – хрипло спросил я, приходя в себя.

– Пришла попрощаться… Тебе приснился страшный сон?

– Н-не знаю… Странный сон, красивый, но не страшный. Там были кони, сражения, ветер. Там была ты…

– Бедный мой ярл! Ты совсем запутался, нельзя всё так усложнять… Помолчи, – она подошла к кровати, прикрыла мне рот ладонью, наклонилась к моему лицу, закрыв его своими волосами, – помолчи ради всех богов!

Потом мы лежали обнявшись, прильнув друг к другу, и говорила она, а я больше молчал.

– Я встретила своих почти земляков, они наёмники в войске вашего византийского императора. Их тоже отпускают домой и я ухожу с ними. Они идут в мои края, я не потеряюсь там. Мне было интересно у вас, но потом наскучило. Вы совсем другие, у вас иные боги и иные люди. Ты – ярл огромного острова, но совершенно не умеешь им управлять, хотя и храбр в битве. У нас бы ты не пробыл ярлом и недели. Такие нерешительные правители в наших краях не живут долго. Даже к себе в кровать я тебя положила чуть ли не силой. По-нашему, ты должен был взять меня ещё тогда, когда я пришла к тебе в кабинет, а ты стал меня уговаривать вести себя прилично, – она фыркнула, – но всё равно, что-то в тебе есть, ты не совсем похож на других. Наверное, поэтому я тебя и полюбила…

Она села на кровати и стала одеваться, а я молчал, не зная, что сказать.

– Ты не переживай, – она печально улыбнулась, – я на тебя не претендую, сегодня наши пути разойдутся. Вряд ли мы свидимся ещё в этой жизни, но я буду помнить тебя, ярл Алексий. Прощай!

Она крепко поцеловала меня в губы и выскользнула из палатки. Прощай, моя валькирия, я тоже буду помнить тебя. Твой конь понесёт тебя навстречу ветру и новым битвам, а я вернусь назад. Как бы там ни было, меня тоже ждут битвы, и неизвестно ещё, у кого они более жестоки…

Осень я встретил у себя на Сардинии, в качестве законного ректора, вернувшегося из изгнания. Мы свалились на мятежную провинцию с трёх сторон, блокировав все порты и гавани, благо, войск у меня теперь было предостаточно: ещё в Галлии к Кастулу с его показательным легионом прежнего римского образца стали прибиваться офицеры и солдаты, восхищённые возрождением старой доброй Римской Империи, пусть только в когортах и шеренгах могучего войска.

Не всегда удавалось сделать это достаточно спокойно, не нарушая тогдашнего полукрепостного порядка, не поощряющего такие переходы. Но сам Аэций подписал указ, дающий мне опять-таки чрезвычайные полномочия в этом вопросе и всё пошло гладко. Очевидно, правитель был заинтересован в создании такого мощного войска и доверял мне, имея в виду какие-то долгосрочные планы.