Страница 34 из 72
– Тогда до вечера?
– До вечера.
Вечером, решив все насущные вопросы, мы впервые за долгое время остались наедине. Я приказал принести из трактира жареную курицу, овощи, бутылку лёгкого вина.
– Тебе сегодня не совсем понравились мои решения? – начал я разговор.
– Как тебе сказать… Я не сильно разбираюсь в таких делах, но разве недостаточно было накормить людей, вылечить раненых, ну, там, наградить парой золотых солидов. Может, не стоило обещать раздавать землю, выплачивать пособия? Разумеется, я не собираюсь оспаривать твои решения, но просто они показались мне чересчур щедрыми, ведь мы и так понесли значительные убытки…
– Эти воины – моя личная гвардия. Они и раньше были преданы мне, а теперь станут ещё преданнее, я буду знать, что они никогда не пойдут против меня! Добро не забывается, Марина!
– Первое, что забывается, это добро. Когда встаёт выбор между верностью и выгодой, очень немногие выберут верность… У моего отца был помощник, Дементий – ловкий, толковый, шустрый. Однажды он повздорил с каким-то важным гражданином, оскорбил его. Ему грозил крупный штраф, но отцу удалось замять это дело и выручить Дементия. Потом в его доме случился пожар, и отец снова помог ему – предоставил временное жильё, ссудил деньгами. А когда пришли варвары, отец не успел спасти ни себя, ни меня, ни товары, так как Дементий бросил нас на произвол судьбы и удрал со своим имуществом на наших повозках…
– Может, и так… Но я действую по правилам своего… ну, в общем, как принято было у нас.
– В вашей Руси?
– Не только. Давай я расскажу кое-что о себе, всё откладывал этот разговор, но что-то мешало: то твои экспедиции, то моя оборона, то наш неожиданный отъезд. А я хочу, чтобы между нами не было недомолвок и тайн. Так вот, моей страны нет ни на одной карте. А если быть точнее, её там ещё нет.
– Что это значит? – удивилась Марина.
– То, что пройдёт не меньше пятисот лет, когда о ней появятся первые упоминания…
– Я не понимаю… – впервые, пожалуй, я видел свою боевую подругу такой растерянной, – пятьсот лет? Как это?
– Давай я попробую тебе рассказать всё по порядку…
…Мне было очень трудно. Как объяснить девушке пятого века, что такое путешествие в прошлое? Как хотя бы в общих чертах рассказать ей об устройстве нашего общества? Как донести до неё понятия гуманизма, взаимовыручки, человеколюбия, если они перестали быть основополагающими в нашем обществе, но пока ещё прочно держались в сознании?
Однако я недооценил Марину. Она выбрала из потока обрушившейся на неё информации самое важное для себя, а остальное просто приняла к сведению, или вообще пропустила мимо сознания.
– Значит, ты попал сюда из своего мира по воле Древних богов?
– Не совсем так, скорее, против их воли. Да и против своей, в общем-то!
– Не говори так, – покачала головой Марина, – против воли богов ничего сделать нельзя! Все, кто пытался богов обмануть, или погибал, или подчинялся им!
– Ну, не знаю… По-моему, эти боги проиграли свою битву, христианство стало государственной религией, и в Риме и в Греции, и ничего они с этим не сделают!
– Значит, ты стал христианином?
– С чего ты взяла? – удивился я.
– Ну, ты игнорируешь волю богов, соблюдаешь христианские праздники, помогаешь христианским монахам… – пожала она плечами.
– Воля богов… Я пока не знаю, где эта воля, чтоб её игнорировать. Праздники мне соблюдать положено по статусу, и тебе тоже. Мы с тобой крупные торговцы, занимали в Олисипо важное положение, теперь займём его здесь. Христианство – религия государственная, её соблюдают и местный префект, и сам император, а я не собираюсь идти против начальства и общественного мнения! Я благодарен монахам, которые меня спасли, не спрашивая о моих религиозных воззрениях. Точно также я отблагодарил их за это, не вникая в их веру.
А по большому счёту, мне всё равно – древние боги, христиане, огнепоклонники, или атеисты. Моё дело – торговля, бизнес, как у нас говорили, война, борьба за власть… А кто во что верит – это личное дело каждого!
– Я говорила тебе, мой отец всю жизнь верил в Древних богов. И мне кажется, что мы достигли всего именно с их помощью. Они не проиграли, не умерли, они появятся ещё, и спросят с нас по полной. Нельзя идти против их воли!
Марина покачала головой и вышла. С одной стороны, мне было досадно, что она повторяет слова Максима Викторовича, или его призрака. С другой – я по опыту знал, что моя верная подруга разбирается в таких вопросах лучше меня, и к её словам стоит прислушаться…
Капитан Луций лениво озвучил мудрую мысль о том, что ветер, кажется, меняется. Я столь же лениво подтвердил это. Мы перекинулись ещё парочкой фраз, и опять замолчали, а передо мной снова замелькали картины нашей жизни в Греции в первые годы после переезда…
– Ты знаешь, Алексиос, кажется, я всё-таки беременна!
– Правда? – я подскочил со своего ложа, на котором отдыхал после ужина. – Наконец-то! А ты точно уверена?
– По моему, да, – Марина суеверно отмахнулась от меня и подула на ладонь, – бабка Корнелия утверждает то же самое, я сегодня утром ходила к ней.
Вопрос наследника волновал нас давно. Мы официально поженились вскоре после переезда. Было ли это любовью, не знаю, не хотелось кидаться словами, но нам обоим было настолько комфортно друг с другом и в делах, и в быту, и в постели, что я уже просто не мог себе представить себе жизни без этой женщины, выкупленной мною из рабства за несколько золотых побрякушек.
Марина очень переживала, что у неё никак не получалось забеременеть – очевидно короткая жизнь в рабстве и издевательства хозяев-варваров нанесли ей сильную психологическую травму. И, похоже, что сейчас, когда после бегства пришлось решать вопросы переезда и обустройства на новом месте, она отпустила ситуацию, и вот результат!
Наследник был очень нужен – я давно уже считался «зрелым мужем», да и Марина вышла из девического возраста. Надо растить ребёнка, передавать ему наше дело, создавать династию!
Мы с новыми силами принялись за дело – налаживали торговые связи, отправляли корабли с товарами. Марина, невзирая на своё новое положение, активно занималась делами – очевидно, женщины в это время были крепче, да и раньше за моей женой особой тяги к болезненному ничегонеделанию не замечалось!
Я же решил расширить свой отряд, сделав из него действительно небольшую армию. Большинство воинов первого набора, легионеры-ветераны оценили мою щедрость, несмотря на Маринины опасения, и сами предложили мне стать десятниками, взяв под своё начало соответственно по десять новобранцев и обучив их основам построений, не ища своей выгоды, а чтобы сэкономить для меня средства, потраченные на их обустройство. Всего в моём распоряжении теперь было около сотни бойцов. Внушительная сила, требовавшая постоянного содержания.
Относительно спокойное существование в этих краях, конечно, не требовало такой мощной армии, но я понимал, что это спокойствие очень зыбкое, и нужно готовиться к войне, если хочешь мира, как говорил какой-то римский авторитет: «Si vis pacem, para bellum». Я очень хотел привести эту цитату своим воинам, но совершенно не помнил, кто именно это сказал и когда: может, эта фраза ещё не родилась…
К капитану Луцию подошёл его помощник, они обсудили какой-то насущный вопрос относительно курса, и вновь мы предались ленивому отдыху. Я стал вспоминать, что же привело нас к этому новому путешествию, а вернее – исходу.
Этот вечер я решил провести в обществе Кастула. Давненько мы с ним не сидели за бутылочкой фалернского, и не обсуждали различные вещи! Вот сегодня и вспомним былое.
Старый легат выглядел плохо – постарел, осунулся, в глазах исчез прежний боевой задор, плечи согнулись под какой-то невидимой ношей. Я давно наблюдал за этим угасанием, и очень беспокоился. Кастул жил в нашем доме и мог в любом деле рассчитывать на финансовую поддержку, но его мало что интересовало.