Страница 20 из 72
Фигура неспешно приближалась, не проявляя пока никаких враждебных намерений. Я оглянулся, чтобы посмотреть, что делает Марина, но её в телеге не было. Убежала? С одной стороны, это хорошо, хоть она спасётся, а с другой – бросила меня в опасности, даже не попытавшись помочь. Настоящие товарищи так не поступают… Не поступают… Товарищи…
Сглотнув вязкую слюну, я отогнал навязчивую мысль о настоящих товарищах, и попытался разглядеть приближающегося ко мне мужчину. Пожилой, лет шестидесяти, грузный, похоже, что безоружный… Одет в обычную одежду этих времён, на груди какое-то тёмное пятно. Мужчина поднял на меня взгляд, и я похолодел: это был Максим Викторович Романов, собственной персоной.
Он улыбнулся какой-то бледной улыбкой, и тихо произнёс:
– Здравствуй, Алёшенька! Ты, я вижу, не потерялся в этом мире? Вон какой: одетый по последней моде, побритый, постриженный. Лошадкой разжился, по делам едешь… Далёко ль собрался, добрый молодец?
– Я, это… Тут рядышком… Да, дело есть, я вот… как бы, – слова с трудом выходили из моего рта.
– Ох, Алексей, Алексей! – засмеялся Максим Викторович. – Трусом ты был, трусом и остался! Признался бы честно старым друзьям, что собрался выкопать их золото, да себе забрать… Лен, иди сюда!
Он повернулся вправо, и я с ужасом понял, что пятно на его груди – это развороченная рана, там, где прошёл меч варвара. С другого бока к телеге подошла Корнилова, на лице её блуждала презрительная гримаса.
– Да, Максим, ошиблись мы с тобой, ой, как ошиблись! Он не готов, говорили они, он мелковат, говорили они! А он, вона как, устроился лучше всех, бросил товарищей там на дороге, смотрел из кустиков, как нас убивают: а чего, мол, с меня какой толк, я мечом махать не умею… А потом вспомнил, что золотишко имеется, чего добру пропадать!
Лена закашлялась, и стрела, так и торчащая из её спины, заколыхалась вверх-вниз.
– Ладно, Лен, нам пора, пусть идёт, забирает золото, мы ему помешать не сможем. Но ты, Алёшенька, помни, не твоё оно, хорошо помни! Ну давай, скатертью дорога, встретимся ещё!
Они ушли с дороги прямо в лес, буквально растворились в чаще, а я судорожно попытался глотнуть воздуха, но его не было, я открыл глаза, но ничего не увидел… Потом кто-то стащил с моего лица одеяло, я резко выпрямился, вдохнул воздух, показавшийся мне бальзамом.
Я находился в номере на постоялом дворе, на своей кровати, на сбившейся простыне. На другом конце кровати сидела перепуганная Марина, которая с вечера решилась ночевать не на полу, а в общей постели, только отодвинувшись на противоположный край. Она и стянула с моей головы одеяло, в которое я завернулся во сне. Господи, это был только сон! Жуткий, кошмарный, нелепый, но – сон!
Я попил воды из кувшина, немного посидел, отгоняя ошмётки кошмара, буркнул Марине: «Спи, всё кончилось!», потом лёг на спину и приготовился долго ворочаться в полудрёме. Однако тут же крепко заснул, без кошмаров, сновидений, и прочего, глубоким, тяжёлым сном…
ГЛАВА VII. ДОЛГАЯ ДОРОГА
Мы вышли в путь, как и предполагалось, ранним утром. Будильников в это время ещё не существовало, но у хозяина постоялого двора был специальный человек, раб или бедный родственник в услужении. Одной из его обязанностей было будить тех гостей, которые желали отправиться в дорогу пораньше. Таких всегда имелось в достатке – торговый люд, кочевавший из одного города в другой, привык отправляться в дорогу очень рано.
Несмотря на ужасный сон, настигший меня ночью, я хорошо выспался, так как потом крепко заснул. Подробности кошмара вылетели из головы, я почти не помнил, что именно мне приснилось, но осталось тягучее, неприятное чувство дискомфорта и какой-то далёкой, неясной опасности.
Город Эмерита Августа находился примерно в двух днях пути. Он был плотно связан с Олисипо во многих вопросах, они как бы дополняли друг друга. Как сказал трактирщик, документы можно восстановить только там, местная администрация такими вопросами не ведает. Дорога была неплохая, хотя и совершенно не напоминала те самые знаменитые римские дороги. Видимо они есть только в Италии, а может просто не добрались до такой глуши. Тем не менее, нам не приходилось вязнуть в грязи, пробираться через буреломы, или ломать колеса в бесконечных колдобинах.
Моя спутница вначале просто спала, закутавшись в купленный накануне плед, а затем, проснувшись, немного поела и теперь молча смотрела по сторонам. Её взгляд определённо стал менее затравленный, движения выходили мягче, свободнее. Очевидно, моя идея с определением монет дала хорошие результаты. Возможно, при этом девушка вспомнила какие-то приятные моменты из прошлой жизни, немного отошла от пережитого ужаса.
Марина всё ещё молчала и вела себя немного дико, но мне определённо казалось, что со временем она сможет прийти в себя. Вымытая, расчесанная и в приличной одежде, она выглядела очень привлекательно. Тонкие, аккуратные черты лица, гладкая кожа и отсутствие старых мозолей на руках, лишь подтвердили мои догадки о том, что в рабство она попала недавно и что до него не работала где-нибудь в поле.
Примерно около полудня, я почувствовал, что меня клонит в сон, хотя я выспался очень хорошо. Видимо сыграли свою роль монотонная дорога и небольшая скорость, с которой мы ехали.
– Марина, – окликнул я свою спутницу, – ты сможешь пока последить за дорогой?
Девушка кивнула и села на моё место. Поводья она взяла гораздо увереннее меня, очевидно раньше уже имела с ними дело. Я же перелез назад и расположился на импровизированной лежанке, однако заснуть, разумеется, не получилось, тем более что меня волновало множество вопросов. Сейчас, в долгой дороге, все те мысли, которые мне было некогда обдумать ранее, настойчиво лезли в голову.
Итак, если уж мне придётся жить в этом мире, надо очень хорошо позаботиться о своём здоровье. Медицина в этом времени (нормальная медицина, я имею в виду, а не использование сушёных жаб и летучих мышей), очевидно, только зарождается, так что меня могут сгубить не варвары, а любая инфекция, которая в двадцать первом веке не считалась даже проблемой. И хотя Максим Викторович говорил, что тело при перемещении в это время приобретало иммунитет коренного жителя Древнего Рима, пренебрегать элементарной гигиеной не стоило.
Кстати, мыло здесь производили из жира жертвенных животных, смешанного с золой, и оно неплохо справлялось со своими обязанностями. Да и с зубами надо быть внимательнее, поддерживать их чистоту, иначе туго придётся. Воображение тут же нарисовало картину античного стоматолога, который с помощью молотка и зубила удаляет мне разболевшийся зуб. Я невольно поёжился, зуб как будто и правда начал немного болеть. Впрочем, римская цивилизация в области гигиены была довольно развитой для своего времени: имелись у них и зубные щетки из веточек дерева мисвак, и паста из пемзы и талька, заимствованная у греков, и собственное «ноу-хау» – толчёная скорлупа устриц, смешанная с мёдом и водой. В общем, как только решу вопрос с жильём, и стану вести оседлый образ жизни, первым делом примусь за строгое соблюдение местных гигиенических норм!
Я начал думать о том, чем ещё следует озаботиться, однако больше мысли в голову не шли. Поэтому стал просто смотреть на лёгкие облака, проплывающие по ярко-голубому небу. За ближайшие полторы тысячи лет, этому небу много чего предстоит увидеть. Зарождение рыцарства, эпоху викингов, появление Руси, нашествие монголов, формирование европейских государств, падение Византии, крестовые походы… чёрт, даже до первых крестовых походов ещё больше пяти сотен лет! До меня как будто только сейчас стало доходить насколько далеко я от своего времени. Бездонная хронологическая пропасть.
Только вот теперь ЭТО и есть моё время! Здесь мне предстоит прожить оставшуюся жизнь. А от старой я могу взять только те знания, которые удалось унести в своей голове. Кстати о них: а какими полезными знаниями я обладаю? Я задумался. К сожалению, в отличие от героев многих романов, которые переносились в прошлое, я не обладал нужными знаниями истории, не был мастером единоборств, или реконструктором, не знал технологий изготовления чего-либо и не имел даже какого-то предмета из будущего, которым бы «впечатлил тёмных дикарей». И всё же кое-что у меня есть: как минимум, это золото, которое оставил мне умирающие языческие боги.