Страница 6 из 16
Мы выступали в разных концах города, откатывали одну и ту же программу без устали. Пели, танцевали и дебоширили. Потом возвращались в гримерную, которой нам служила моя квартира. Там мы бухали, блевали и переодевались.
− Мне не в чем ехать, у меня всё мятое, − спотыкаясь о бутылки, жаловалась Света. − Что делать?
− Примерь-ка это, − бросал ей Бертран жуткий халат непонятной масти.
− Нет, это слишком. Или все-таки ничего, − накинув халат на голое тело, позировала перед зеркалом Света.
Наташа, одетая в чей-то спортивный костюм, лежала в полной ванне и курила, стряхивая пепел в воду. В глазах у неё плясали огоньки безумного хохота, но лицо при этом оставалось медально серьезным. Со стороны можно было подумать, что в уме она решает задачки, умножает и делит. Или, по крайней мере, что-то вспоминает. Но в голове у нее гулял ветер, как на заброшенном чердаке пустующего несколько лет дома. Она курила сигарету за сигаретой и ждала сигнала, чтобы продолжить гастроли.
Всюду валялись бокалы, тарелки и бутылки. И хотя мы выбрасывали бутылки каждый день, их было столько, что никто бы не поверил, что мы вчетвером столько высасываем за ночь.
Давно я так не веселился. Вся эта здешняя vita giovanile, то есть молодежная жизнь, никуда не годилась без хорошей пьянки. Что бы мы делали без бухла, даже не знаю. Нормальным людям, дружившим с реальностью, хватало работы и телевизора. И только психам, участникам разных ансамблей, постоянно казалось, что их мучает жажда. Бухло, как кровь, сочилось из всех щелей их раненного мира.
Сначала я приглядывался к нашим подружкам, полагая, что они обыкновенные бл*ди. Но вскоре пришел к выводу, что они настоящие ангельские шлюхи. Знаете, то, что здесь происходит с нашими телами, порой может показаться трагичным. Возможно, так оно и есть. Но разве это всё, что мы имеем. Многие тела − это просто водолазные костюмы, в которых только и можно опуститься на подобную глубину.
А тела наших подружек двигались в пространстве по траектории атакующих истребителей. Они нажимали на гашетку всюду, где люди сыто скучали. И семейные обеды превращались в вертеп, а уличные праздники в революционные восстания.
− Гони! Гони! − дико смеясь, кричала Света и била по спине испуганного водителя. − Гони! Гони! Гони!
Мы только что выскочили из бара-караоке, где с успехом исполнили фирменные песни АББЫ: "I was so in love" и "Money, money, money". Но Бертран и Бешенная, танцуя, опрокинули несколько столиков − пришлось бежать, останавливая машины прямо по середине дороги.
Водитель и так, рискуя быть оштрафованным, выжимал больше сотни километров. Но Ракета, продолжая хохотать, хлестала его, что есть мочи. На лице водителя, уже никак не реагировавшего на Ракету, ясно читалась уверенность, что в его машину пробрались самые настоящие ведьмы, страшнее которых нет даже у вудуистов и в графстве Кентербери.
Ракета решила это опровергнуть, она была о себе другого мнения.
− Аааа! − на предельной громкости закричала она. − Яааа! Витас! Бл*аа!
И издала вой свихнувшейся сирены, у которой отрубили хвост. Вибрация была настолько мощной, что водитель ударился головой о руль, из носа у него потекла кровь.
− Сворачивай во двор, шеф! − успел крикнуть ему Бертран.
Мы по инерции въехали во двор и остановились. Не мешкая, выскочили из машины, а Ракета напоследок ударила бедолагу-водителя сумочкой по голове.
Мы неслись через дворы, как настоящая банда, подальше от места преступления.
− Бежим к Мише! − прокричала бежавшая впереди Бешенная. И нырнула в подъезд.
Нужная дверь оказалась открытой. Мы влетели в квартиру и сразу замерли на пороге, увидев нечто мало правдоподобное. Невероятное. И если это был не мираж и не наваждение, тогда, наверняка, розыгрыш или ловушка. Прямо по курсу, в нескольких шагах от нас, на середине зала стоял огромный овальный стол, полный еды и выпивки.
Не разуваясь, подталкивая друг друга, мы подобрались ближе и убедились, что предполагаемый пир не снится. И что самое невероятное − в доме ни души. Мы обшарили все углы, но не нашли ни людей, ни гномов. Это было к лучшему. Никому не пришлось уговаривать нас присаживаться к столу и заставлять пробовать угощения. Мы оказались в нужное время в нужном месте. Как говорится, бродячий пёс сам сыщет себе кость.
Стол был великолепен, девственен и щедр, он походил на город Веракрус накануне его взятия объединившимися флибустьерами Граммона, Ван Дорна и Лоренса де Граффа.
− Друзья! − обратился я, когда мы сели за стол и занесли приборы над блюдами. − Есть такая старая прованская поговорка: «Ешь виноград, а чей он не спрашивай». За это и выпьем! Бибамус!
Разграбление города Веракрус пошло бойко. Никто себе ни в чем не отказывал. Выпивка была хорошая, закуска тоже, и мы набрались в два счета. Нам уже было наплевать − кому принадлежал ужин.
Но кутеж не затянулся. Только настоящий художник-реалист смог бы изобразить на холсте картину немой сцены неожиданного появления хозяев стола. Пришедших тоже было четверо. Двое пятидесятилетних мужчин и с ними разукрашенные спутницы, едва ли моложе кавалеров. Они стояли в оцепенении, пребывая в глубоком шоке от того, как странно начинаются их посиделки. Надо полагать, кавалеры выбежали буквально на минутку, встретили женщин, купили цветы и презервативы, и вернулись. Но было поздно, мы еле держались на ногах. Почти всё было съедено и выпито, мы поработали не хуже термитов.
− Вы кто? − ошалело спросил один из мужчин.
− Мы домовички, − пьяно улыбаясь, объяснил Бертран. − Мы теперь тут будем жить.
Хозяин дома, а скорее всего это был он, с известной грустью посмотрел на Бертрана, словно выяснялось, что тот его блудный сын. Было понятно, что серьезный разговор без драки не получится. Но большого конфликта явно никто не хотел.
− Мы Мишины однокурсники, − вспомнил я о том, что здесь должен быть какой-то Миша.
− Миша − это я! − уже злясь, сказал хозяин квартиры.
− Миша! Привет! − закричала Ракета и бросилась к нему на шею.
Нас грубо выпихали за дверь, решив больше не выяснять, кто мы такие. Скажи мы им правду, что мы и есть тот самый популярный ансамбль АББА, а наши имена: Агнета Фэльтстког, Фрида Лингстад, Бьорн Ульвеус и Бенни Андерсон, наверное, они вряд ли поверили. Хотя, может, и поверили бы.
Нам многое сходило с рук. Однажды мы нарвались на уличных подонков. Те совсем не любят нянчиться, и будь другие времена, они, подобно французскому пирату Олоннэ, вырывали бы сердца из груди своих врагов. Они были уверены, что мы обыкновенные извращенцы, которыми насквозь испорчены большие города. И если они не собирались отрубать наши головы, то уж основательно встрясти намеревались точно.
Они обступили плотным кольцом, злобно ухмыляясь. Если бы не наш вакхический склад характера, думаю, нам досталось бы сразу. Но в наших рожах тоже было что-то разбойничье, и хулиганы, приглядываясь, медлили.
На счастье мимо проезжала патрульная машина и нас, как самых пьяных, забрали. Женщин посадили вперед, а меня и Бертрана затолкали в будку для преступников. Через минут десять машина остановилась, и капитан, подмигивая нашим неунывающим подружкам, нас выпустил.
Мы находились в двух шагах от дома.
− Как вам удается так действовать на них? − спросил я у женщин, когда мы поднимались на лифте.
Бешенная задрала подол юбки, невинно поглядела на свои обнаженные колени и вдруг нежно коснулась моих яиц. Я чуть не убился, ударившись затылком о стенку лифта.
− Вот так, малыши, − улыбнулась Ракета.
− Я тебя сейчас укушу, шлюшка, − сказал Бертран Бешенной.
Но не успел он оскалить зубы, как она прижгла ему бычком бровь. И тут же сама получила крепкую затрещину. Драку удалось унять только дома.
Только мы притащили в гримерную выпивку, как зазвонил телефон и незнакомый девичий голос поинтересовался судьбой наших подружек, я сразу пригласил голос в гости и сообщил адрес.
Когда я встречал её на пороге, то подумал, как это сорокалетней шлюхе удается из трубки звучать, словно школьница. Она была пьяна и выглядела развратно.