Страница 3 из 5
Появление молодой красивой соперницы, разумеется, осталось без внимания Коллонтай. Начались скандалы. Коллонтай подняла вопрос о разводе. Дыбенко пытался вымолить прощение. Рыдая, он ползал на коленях, обещая «исправиться», порвать «с буржуйкой Валькой» и бросить пить. Нервная система Павла Ефимовича к этому времени была уже ни к черту. Кончилось все тем, что когда в очередной раз пьяный Дыбенко появился утром, Коллонтай решила поставить все точки над «и». В книге воспоминаний А.М. Коллонтай так описала тот памятный скандал: «Я проводила отпуск у моего мужа в Одессе. Жили мы на Большой Фонтанке в нарядной вилле какого-то бежавшего с белыми богача… Мучительноповторное объяснение между мной и мужем происходило в саду. Мое последнее и решительное слово сказано: «В среду я уезжаю в Москву». Ухожу от мужа навсегда. Он быстро повернулся ко мне спиной и молча зашагал на дачу. Четко прозвучал выстрел в ночной тишине удушливой ночи. Я интуитивно поняла, что означает этот звук, и, охваченная ужасом, кинулась к дому… На террасе лежал он, мой муж, с револьвером в руке".
В дневнике Коллонтай изложила произошедшую трагедию несколько иначе: «Не лги. Мне все равно, где ты был. Между нами все кончено. В среду я еду в Москву. Совсем. Ты можешь делать что хочешь – мне все равно. Павел быстро, по-военному, повернулся и поспешил к дому. У меня мелькнуло опасение: зачем он так спешит? Но я медлила. Зачем, зачем я тогда не бросилась за ним? Поднимаясь по лестнице террасы, я услышала выстрел… Павел лежал на каменном полу, по френчу текла струйка крови. Павел был еще жив. Орден Красного Знамени отклонил пулю, и она прошла мимо сердца… Только позднее я узнала, что в тот вечер «красивая девушка» поставила ему ультиматум: либо я, либо она».
Вообще странно, что профессиональный военный, желающий покончить жизнь самоубийством, стреляет прямо в орден на своей груди, а не рядом с ним. Впрочем, скандал скандалом, театр театром, а жить все же хочется…
Отдадим должное Александре Коллонтай. Она лично приняла участие в лечении неверного мужа. При этом Коллонтай знала, что более молодая и успешная соперница продолжает борьбу за ее мужа: "Бедный Павел! Она (В. Стафилевская – В.Ш.) навещала его больного тайком, когда я уезжала в партком. Я больше не говорила Павлу о своем намерение уехать. Но это решение крепло. Я выходила Павла. Рана оказалась менее опасной, чем вначале опасались. Павел стал быстро поправляться. Но ко мне он был нетерпелив и раздражителен. Я чувствовала, что он винит меня за свой поступок и что его выстрел вырос в непроходимую моральную стену меж нами». Несмотря на это, Коллонтай в данном случае оказалась на высоте, она не только выходила самоубийцу-неудачника, но отчиталась перед парткомом за «непартийный поступок Павла", взяв всю вину на себя… Только тогда, когда Дыбенко пошел на поправку, она уехала в Москву, оставив Дыбенко с красоткой Стафилевской. Следствием перенесенного ранения у Дыбенко стали частые на боли в сердце, а иногда и потеря сознания. Вообще-то, после данного происшествия его следовало немедленно уволить в запас. Но кто бы отважился поднять руку на героя Октября и "старого большевика"!
А вскоре из печати вышла книга П.Е. Дыбенко «Мятежники», рассказывающая о Кронштадском мятеже и героической роли Дыбенко в деле усмирения мятежа. И хотя книга была написана А.М. Коллонтай, в авторах ее значился сам Павел Ефимович.
Как мы понимаем, при столь насыщенной личной жизни у Павла Ефимовича, времени на служебные дела в вверенной 51-й дивизии просто не оставалось. При этом, судя, по личному делу Дыбенко он фактически и прокомандовал-то этой дивизией всего три месяца. 30 июня 1922 года приказом РВС № 148 еще не оправившегося от "сердечной раны" Дыбенко назначают с повышением командиром 6-го корпуса.
Из книги писателя В.А. Нелаева «Павел Дыбенко»: "Полученные в академии теоретические знания он с большой охотой и настойчивостью передавал своим подчиненным, прилагал много усилий, чтобы вывести корпус в передовые соединения Красной Армии. И деятельность Дыбенко высоко оценивалась высшим командованием. «За несколько месяцев работы, – отмечал в своей аттестации на Дыбенко М.Н. Тухачевский, – зарекомендовал себя отличным командиром: требовательным и справедливым. Хороший хозяин. Много занимается военно-научной работой. С оперативной стороны показал себя способным, твердым начальником. Чрезвычайно вынослив. В общем, выдающийся комкор, достоин выдвижения…»
То, что Дыбенко был вынослив и мог пить без удержу, тут спору нет. Здесь Тухачевский объективен. И то, что хорошим хозяином был Павел Ефимович, я тоже согласен, мимо рта ложку, как говорится, не проносил. А вот относительно «выдающегося командования корпусом» и особенно относительно его «военно-научной работы»… То ли Тухачевский подписывал характеристику на Дыбенко, не глядя, то ли это ирония.
Павел Дыбенко в 1930-х годах
На должности командира 6-го корпуса Дыбенко задержался опять всего лишь на три месяца, т. к. приказом РВС № 202 от 2 октября 1922 года назначен командиром 5-го корпуса, куда вошли и части сокращенного 6-го корпуса. Какое тут повышение боеготовности. За три месяца в пору только принять дела, познакомиться с подчиненными и более-менее войти в курс дел, тем более, что корпусная организация сложнее дивизионной.
В состав подчиненного Дыбенко корпуса входила его бывшая 51-я Перекопская стрелковая дивизия (комдив Н.Е. Княгницкий, управление в Одессе) и 15-я Сивашская стрелковая дивизия (комдив М.Я. Германович, управление в Николаеве). Управление корпуса с мая по июнь 1922 года согласно директиве командующего Украинским округом должно было дислоцироваться в Киеве, а с июня 1922 по март 1923 года в Елизаветграде, и только с марта этого года в Одессе. Однако ни в Киеве, ни в Елизаветграде Дыбенко не появлялся, предпочитая проводить время в более приятной и близкой ему Одессе, где уже обжился будучи комдивом. Это другие комкоры безвылазно сидели в указанных для дислокации их штабов городах, но для Дыбенко никто не был указ, он жил там, где хотел. Самое удивительное, что к этому снисходительно относился, как М.В. Фрунзе, так и А.И. Корк, да и все другие начальники. Думаю, что просто с Дыбенко никто не хотел связываться. Войны пока, слава богу, не было, ну, а то, что Павел Ефимович гуляет, так ведь по праву заслужил своим огромным вкладом в победу Октября!
Командарм Тухачевский в годы Гражданской войны
К сожалению, став «выдающимся комкором», Павел Ефимович на военно-научной работе, пьянках и бабах не остановился, а пошел далыпе. Из показаний П.Е. Дыбенко на допросе 13 мая 1938 года: «В 1922 году я командовал корпусом в Одессе и жил на даче Вагнера по соседству с отделом АРА. Там я познакомился с сотрудником отделения АРА по фамилии Холен. Знакомство переросло в личную дружбу. Он начал снабжать меня разными продуктами питания, одеждой и т. д. Холен давал продукты не только для меня, но и для других сотрудников штаба. Я взамен посылал ему вино, которое я доставал из погребов бывшего удельного ведомства. По мере нашего сближения он подробно расспрашивал меня о положении в стране, о настроениях в РККА и я подробно рассказывал ему обо всем, что его интересовало. В одной из бесед, когда мы остались вдвоем у меня на даче, во время ужина, Холен поставил передо мной вопрос о том, что он готов гораздо больше снабжать меня всем о необходимым и если мне понадобиться, то и деньгами. «Конечно, – добавил Холен, – если Вы будете снабжать меня сведениями, которые будут меня интересовать».
Следователь: Шпионскими сведениями?
Дыбенко: Да.
Следователь: Какие именно сведения Вы ему передали?