90 последних лет

– Слушай друг, что бы там ни было, позволь времени все наладить. Еще вчера ты на коленях, в ошейнике просил быстрой смерти, а сегодня открываешь новую главу жизни осваиваясь в нашем диком углу, где голова идет кругом от количества работы.

– Нет, Риф что ты – ответил со скромной улыбкой гигант, – мне ли задирать нос и не ценить шанса, подаренного Господом? Я ведь прекрасно понимаю, что спасся чудом и намерен отдать все силы этому новому дому. Земля здесь прекрасна, я вижу огромный потенциал, а ее удаленность от посторонних глаз обещает спокойствие всем нам…

Риф сидел, механически кивая и переводя невидящий взгляд в темную ночь за окном.

– Ты ведь пришел сюда ночью не для того, чтобы рассказывать мне о причудах жизни, правда? – Проницательность Вэйна заставила парня облегченно улыбнуться, он торопливо кивнул, после чего, немного запинаясь от усталости, вывалил все что узнал минувшим вечером.

Выслушав рассказ, здоровяк негромко усмехнулся, откинувшись на спинку стула, и посмотрел на парня с искоркой озорства в глазах, чего Риф совсем не ожидал: – Из огня да в полымя, да? Среди моих людей нет докторов, а из лекарств мы привезли разве что куриный помет, – задумчиво произнес Вэйн. – Вот что, достань-ка карту, которую ты мне вчера показывал.

Вэйн встал, и опершись ручищами о края стола, уставился на разложенную карту заняв своей тушей чуть ли ни все помещение. Его палец водил по замызганной бумаге под бормотание уверенного и спокойного голоса: так, мы с тобой сейчас здесь… на старых картах эта местность называется Крайново, здесь только леса, мало дорог и совсем нет поселений значит и бандитов, которым нечего грабить. Так-так… вот, твоя деревня, она находится на самой границе со старой Турцией… Хм, интересно посмотри сюда… проехав чуть больше шестидесяти километров по бездорожью на юг мы пересекаем границу и оказываемся здесь.

Палец легонько постучал по неприметной точке с едва различимой подписью Эдирнэ.

Ты знаешь, что здесь находится? – спросил Вэйн, на что заинтересованный Риф отрицательно замотал головой.

– Здесь расположен город Одрин который является самой южной точкой владений Торгового Союза, его последним форпостом. Раньше, когда старый мир был жив, он назывался Эдирне и почти тысячу лет стоял на грани между османским, греческим и славянским мирами, переходя из рук в руки, осаждаясь и отстраиваясь пока в итоге вирусная чума шесть десятков лет назад не опустошила его. До того, как погибнуть в огне пандемии он был турецким и стоял на крупном шоссе, по которому когда-то можно было проехать от Стамбула до самой Софии всего за один день, представляешь? Теперь многим не под силу преодолеть такое расстояние и за всю жизнь. – мужчина вздохнул, и мрачно оглядел скудное убранство дома, вернувшись из ослепительного мира прошлого в серую хлябь настоящего.

– Благодаря тому что Одрин стоит на главной транспортной артерии этого региона, вполне проходимой даже после стольких лет, люди с окрестных земель стали понемногу стекаться сюда для обмена товарами. Агенты зарождающегося Торгового Союза около сорока лет назад подметили это и основали здесь форпост, не самый большой быть может, но очень желанный для полудиких племен и забытых всеми общин из загадочных земель Северной Турции и Греции, куда они могут приносить свои товары для безопасного обмена под присмотром мощной охраны Союза. Насколько я слышал в Одрин стекаются удивительные вещи, которых почти не осталось в наших краях: вместе с зерном, овцами, картофелем и хлопком, в руки торговцев попадают бесценные технические артефакты прошлого, которые дикари отдают за копейки не осознавая всей их ценности. Неудивительно, что местные торговцы считаются одними из самых зажиточных в наших землях, а караваны, следующие из Одрина на север, это самый желанный приз для любой банды. И если здесь, на территории старой Болгарии и Румынии, колонна торговых грузовиков, курсирующая от одной деревни к другой, это обычное явление то дальше Одрина ни один караван Союза не идет, здесь, друг мой, заканчивается известный тебе мир.

Отстранившись от карты, он посмотрел в блестящие глаза Рифа, в которых обреченность сменилась деятельной работой ума: парень уже понял, что хочет предложить Вэйн.

– Да, приятель, я думаю мы должны искать помощи там, ведь торговцы – это нить, соединяющая лоскутное одеяло современного мира, они бывают везде, а здесь к тому же еще и обмениваются редчайшими товарами и новостями с пришельцами из совершенно неизвестных областей. Если мы не найдем помощи в Одрине то не найдем ее больше нигде. Для большей достоверности загрузим вездеход мешками с кукурузой, так мы сойдем за крестьян желающих сбыть свой товар, что в общем-то недалеко от истины – горючего у нас осталось всего ничего.

Обсуждая план поездки мужчины, забыли про усталость: на улице постепенно светлело, дождь из невидимого ночного источника шелестящих звуков обрел форму серой завесы, за окном начали пробираться съежившиеся фигуры первых жителей, спешащих по своим делам.

Собрались в путь очень быстро: послушная руке Вэйна машина, мягко урча двигателем осторожно въехала в поселок и увязая по ступицы в грязи развернулась кормой к деревенскому амбару с трудом пронзая желтым светом головных фар сумрачное утро. Вокруг нее уже кружились люди, перегружая тяжелые мешки из полупустого сарая в кузов, другие натягивали поверх груза старый брезентовый тент, который благодаря продуманным местам крепления идеально лег на кузов оставив дождь бессильно стучать по своей прорезиненной поверхности. Мия, с огромной тревогой отпускающая любимого в новую неизвестность, передала ему в руки полностью снаряженный АК, а Арик, уже уведомленный о секретной миссии отца, чрезвычайно серьезно наставлял его относительно опасностей, которые могут повстречаться тому на пути, на всякий случай придерживая маму за подол длинной юбки. Наиль сунул в руки сумку с едой и пару фляг с отваром из пустырника и календулы для Вэйна, который, как выразился глава Черницы, – «угробит всех вас если не поспит». Кроме главных героев похода под брезент кузова забрались и удобно расположились на сухих мешках с кукурузным зерном еще трое добровольцев из деревни. Несмотря на то, что теперь в распоряжении отряда было кое-какое обмундирование бандитов, все одели свои привычные истрепанные куртки, домотканые штаны и растоптанные грязные сапоги чтобы в глазах охранников Одрина не выделяться из толпы крестьян, прибывших обменять свой товар.

В девятом часу утра дождь пошел на убыль, небо немного прояснилось, чуть-чуть отодвинув темно-серое войско туч от земли и заправленный болотоход резво выехав из ворот поселения тут же, выпустив густое облако черного выхлопа, взял вправо и обдав внешнюю часть частокола целым фонтаном грязи из-под гусеницы, резко набрал скорость и вскоре скрылся за ближайшим крылом леса, выраставшим сразу за деревней.

Стена деревьев, вдоль которой осторожно ехал вездеход пропуская под днищем тугие космы жухлой травы и ветви скрежещущего голого кустарника, постепенно истончалась и исчезала, открывая путникам вид на нужное им южное направление. Местность здесь становилась гораздо более холмистой с заметными руслами мелких промоин, лощинами и взгорьями: из-за них, несмотря на выдающиеся качества машины, расстояние до цели сокращалось неохотно. После того как они оставили позади мрачное лесное царство, к тряске и обруливанию скрытых в траве кочек добавился постоянный штурм пологих холмов и спуск с них. Изрыгая клубы дыма и оглашая окрестности ревом двигателя вездеход поднимался в гору и тогда взгляд водителя упирался в серое небо с ручейками дождевой воды на стекле, а затем спускался вниз и сердце уходило в пятки от опасного заноса соскальзывающей по мокрой глине кормы. Ориентировались по компасу, который был укреплен на приборной панели, однако в движении было невозможно разглядеть куда показывает стрелка и приходилось часто останавливаться, чтобы свериться с картой и сравнить ее указания с ориентирами на местности.