Праздник на выезде

Дарья Сойфер

Праздник на выезде

С благодарностью Диане —

близкому другу, прекрасному провизору, дилеру вдохновения и проводнику в радужный мир фармацевтики.

Глава 1

– Пусть катится ко всем чертям! Вконец оборзел! – Громогласные вопли отца прорвались сквозь пелену похмельного сна и обрушились на Глеба чугунным молотом.

Впрочем, воплями дело не ограничилось. Не успел Глеб прийти в себя после шумовой атаки, как мозг свело от холода и что-то потекло за шиворот.

– Камон, пап… – простонал Глеб и с усилием приоткрыл левый глаз. – Давай не сейчас…

Одного взгляда на отца хватило, чтобы понять: нет, разговор отложить не удастся. В такой ярости отец был лишь однажды – когда Глеба арестовали на Ибице несколько лет назад за порчу фонтана на городской площади. Ну… Как порчу. Несчастный случай. И вообще, у той машины явно были проблемы с управлением. Но теперь-то какая муха укусила отца? Да, вчерашние возлияния отбелили Глебу память, и что там стряслось на мальчишнике Макса, он не помнил, но знал наверняка: в Москве в феврале не найти ни одного работающего фонтана. Так что и психовать отцу, по идее, было совершенно не с чего.

Глеб вытер мокрое лицо одеялом и покосился на пустое ведерко для шампанского в руках отца. Ох, не к добру так вздулись его вены и побелели костяшки пальцев. Не станет же он бить этой жестянкой родного сына?.. И потом, двадцать пять лет – поздновато для порки, нет?

– Кирюша, ему плохо! – Мама встревоженно выглянула из-за отцовской спины. – Сынок, где у тебя аспирин?

– Не кирюшкай мне здесь! – отрезал Рудаков-старший и рывком сдернул с Глеба одеяло. Брови, припорошенные сединой, поползли наверх, отец потянулся к узлу галстука и как-то странно задышал. Шумно и хрипло, как Дарт Вейдер.

Тела своего Глеб с похмелья почти не чувствовал, а потому папиной реакции испугался не на шутку и резко присел, чтобы себя осмотреть. На первый взгляд все было в норме: ни ран, ни синяков, ни спонтанных татуировок. Глеб выдохнул с облегчением. Как-то он с друзьями накурился в Сеуле и набил себе на предплечье иероглифы, а потом выяснилось, что это строчка из меню местной забегаловки. Сводить было долго и больно. К счастью, теперь ничего нового на себе Глеб не увидел, если не считать нескольких пятен краски.

– Не парься, пап, это легко отмоется.

Но отец сжал побелевшие губы и кивком указал на соседнюю с Глебом подушку. На ней покоились женские ноги. И вроде бы в самом этом факте не было ничего жуткого, женских ног в Глебовой кровати перебывала уйма, причем некоторые из них вместе с хозяйками Рудаков-старший обнаруживал лично, пока не купил сыну отдельную квартиру, но эти… Они лежали себе ровнехонько, как в гробу. Неподвижные ноги в черных колготках и туфлях на каблуке.

Глеб вздрогнул. Версию с манекеном он отбросил сразу. Во-первых, до такого розыгрыша никто бы из его друзей не додумался, уж скорее сам Глеб подкинул бы кому-нибудь куклу ради хохмы. А во-вторых, слишком уж острыми показались ему коленки. Все же производители манекенов предпочитают более изящные формы. Поэтому пришлось признать: ноги на подушке принадлежат человеку. Вот только живому ли?

Как проверять пульс человека на запястье, Глеб видел в кино, а что делать со ступнями… Или лучше не оставлять отпечатки пальцев на случай, если это все же место преступления?

– Она хотя бы жива? – Глеб аккуратно потыкал лодыжку – ничего.

– Ты меня спрашиваешь?! – Рудаков-старший схватился за сердце. – Дожили! Теперь мой сын еще и убийца!

– Кирюша, твое давление… – заволновалась мама и вытащила из сумки плоскую коробочку с таблетками. – Давай мы сейчас подышим, валидол под язык…

– Валидол морально устарел, – раздался из-под одеяла глухой женский голос как раз в тот момент, когда Глеб попытался снять с ноги туфлю.

– Сынок, кто это? – Мама едва шевелила губами от ужаса.

По правде сказать, ответа Глеб и сам не знал. Отбросив туфлю на пол, он медленно тянул на себя одеяло, сантиметр за сантиметром приоткрывая обладательницу ног и познаний о валидоле. Нет, Рудаков-младший обожал сюрпризы и острые ощущения, а больше всего в своих днях рождения любил этот сладостный миг предвкушения и неизвестности, который всегда сопровождает разворачивание подарков. Но сегодня предвкушения никакого не было. Скорее что-то среднее между «только бы не страшненькая» и «хорошо бы не чокнутая».

Первая молитва была услышана. Под одеялом в позе Ленина в мавзолее лежала девушка не старше самого Глеба. В скромном деловом костюме она казалась типичным представителем офисного планктона, но опытный взгляд Рудакова-младшего мгновенно считал под плотной дешевой тканью не самую плохую фигурку. А вот насчет чокнутости Глеб уверен не был. Потому что говорить она продолжала, не открывая глаз:

– Наша компания разработала препарат нового поколения, и это не просто седативное и сосудорасширяющее… – Она зевнула и лишь после этого соизволила наконец проснуться.

– Доброе утро. – Глеб всегда умел быть галантным с дамами.

Но вместо того чтобы оценить его владение этикетом или хотя бы из вежливости ответить, девица соскочила с кровати с прытью, свойственной только испуганным кошкам и белкам-летягам, и попятилась, припадая на босую ногу.

– Что вы делаете в моем номере?! – пробормотала девица, зачем-то приглаживая прическу. Бесполезно: то, что некогда было пучком, теперь больше напоминало клок волос, вынутый из слива в душе.

– Вообще-то это мой номер. – Глеб не сдержал улыбки, уж больно забавно его гостья таращила глаза и прикрывала полностью одетую грудь. Как будто нашелся бы в этом мире хоть один умалишенный, способный посягнуть на эту помятую с бодуна «красоту».

– Твой номер?! – встрял отец. Тот факт, что ноги в постели Глеба оказались вполне себе живыми, подействовал на Рудакова-старшего лучше любого валидола. – Твоим этот номер будет, когда ты хоть копейку на него сам заработаешь! И что ты такой довольный, я понять не могу?! – Отец вышел из оцепенения и снова навис над Глебом: – Ты где эту шмару взял? В аптеке украл или это такие ролевые игры?

– Прошу прощения! – Девушка наконец взяла себя в руки и оскорбленно вздернула подбородок. И хотя колготки ее были разодраны, узкую черную юбку покрывали пятна, а одна туфля потерялась во время прыжка с кровати, глаза так и горели праведным гневом. – Я здесь по работе!

– Ну вот… Глебушка, мы же обсуждали с тобой, как опасно связываться с… эм-м-м… с ночными бабочками! – Мама вздохнула и скорбно качнула головой, а затем повернулась к незнакомке: – Не волнуйтесь, мы все оплатим. Вы карточки принимаете? – в маминой руке блеснула платиновая «Виза».

– Я?! – задохнулась девушка. – Я из «Викрам Фармасьютикалз»! И если б я не спешила сейчас на конференцию…

Глеб не дослушал. Его будто за шиворот выдернули из реальности и бросили назад во времени, во вчерашний мальчишник Макса. Точно! Он ее вспомнил! Внизу, в фойе отеля, она тем же самым тоном отчитывала паренька с ресепшен. Память вернулась не полностью, но и этого крошечного осколка Глебу сейчас хватило.

Они с ребятами как раз привезли Макса на мальчишник в банкетный зал отеля «Равенна». А напротив проходила какая-то международная конференция… Или форум… Табличка еще такая стояла зеленая. То ли фармацевты, то ли фармакологи, если это вообще не одно и то же… И Глеб как раз хотел что-то уточнить на ресепшен, но эта девушка так яростно отчитывала администратора, что Рудаков невольно заслушался. Вчера она выглядела совсем иначе. И пучок был такой гладкий-гладкий, как пончик в зеркальной шоколадной глазури. Кажется, ей дали меньше номеров, чем нужно. Для каких-то чуваков из Индии. И к ней еще потом подрулил низенький усатый индус, видно босс ее, потому что она тут же залебезила перед ним… Как же она говорила? Господин По… Пу… Пуджари! Именно, Пуджари! А он в ответ назвал ее…