Страница 2 из 13
– Другая бы радовалась, визжала от счастья, что её любимый сынок не похож на жабу, а эта… – делилась впечатлениями бабушка, кормя внука на просторной веранде его любимым пирогом с вишней.
– Она шытает… – с набитым ртом, говорил Филин. – Фто я ефо ребенок. А мне пофти… четырнадцать!
Он проглотил вкуснючий кусок, запил торопливо мятным лимонадом. У бабушки тоже были свои «тараканы». Никто не отменял её попыток развить такой же, как у неё, дар у Филина. Наследие как-никак. Подкреплять это всё она любила сплетенными историями из бабочек-капустниц и мохнатых мотыльков, ядовитых олеандров и алых, как рубины и кровь, ликорисов – паучьих лилий, которые в достатке произрастали на Восток-Западе Улицы Ив, толпились у самой обочины кладбища старых вещей; из стеклянных трубочек на серебряных нитях и медных колокольчиков, длинных бус из речного жемчуга и забытых спутанных в дедовском сарае рыболовных сетей…
Всё это Филин припомнил, сидя на большом круглом плоском, как блин, валуне, на границе между берегом и озером. И куда исчезла вся рыба? Казалось, сам воздух загустел, как овсяный кисель, от солнечных лучей, яростными снопами бьющих с безоблачного небесного купола. Филин чувствовал, как жар проникал через кожу, пот стекал по вискам и скапливался подмышками, веки тяжелели, усталость наваливалась ватными одеялами. Может, поэтому рыба попряталась среди камней на дне. На поверхности слишком жарко, даже чтобы отхватить полчервячка на крючке.
Со стороны кладбища кто-то приближался. Филин поправил на носу очки в тонкой никелированной оправе, но и это не помогло. Марево туманило взор, делая объекты в пространстве расплывчатыми, абсолютно потерявшими четкость форм.
Незнакомец приобретал черты то кузнечика, то цапли, нарисованный парами взмахов черной туши или штрихами графитного карандаша – он, а это был юноша, не иначе, хотя вполне себе могла быть и девушка со стрижкой пикси, Филин уже совсем запутался в ассоциациях – приближался неминуемо в его сторону. Бабушка учила Филина быть приветливым со всяким человеком, зверьем или букашкой, однако Филин так напарился на солнцепеке и расстроился из-за того, что рыбалка не задалась, нахмурился и отвернулся. Большой круглый плоский, как блин, валун, на котором сидел Филин тоже начал нагреваться, из-за чего он, ворча, поднялся на негнущихся от долгого сидения ногах. Фигура незнакомца была в шаговой доступности – это оказался молодой человек, высокий, стройный, золотисто-каштановые волосы до плеч, орлиный нос в сочетании с миндалевидными глазами выглядел странно, но красиво. За плечом у него был мешковатого типа рюкзак со множеством коричного цвета кожаных шнурков и накладных карманов. Одет незнакомец был в льняную конопляного цвета рубашку, заправленную в коньячного оттенка кожаные брюки, сверху накинута куртка из мягкой на вид в тон брюк кожи, на ногах – коричневые ботинки с набойками. Филин отметил про себя необычный наряд незнакомца, но тут же позабыл об этом, когда тот обратился к нему:
– Привет, рыбак. Не знаешь, где здесь у вас можно напиться?
Филин выпучил и без того большие глазища из-за круглых очков, не зная, что и ответить. Напиваться с утра пораньше. Вот уж не мудрено, что этот жуткий тип шел со стороны кладбища. Какой-нибудь бродяга, питающийся подношениями с могил. Или оборотень-кугуар, забредший к ним из сумеречного мира.
Мальчик утер пот со лба, голова уже начала кружиться от жара и выдумок. Кепку он забыл на тумбочке в прихожей и теперь жалел об этом, проклиная свою сонливость. Бабушка не разрешала внуку пить кофе, он итак толком не спал по ночам. А вот судя по жизнерадостной улыбке этого парня – ему хоть жара, хоть лютый холод, всё было нипочём. Аж завидно стало. Сдерживая с горем пополам раздражение, Филин вздернул подбородок, фокусируясь на лице незнакомца. Тот снова заговорил дружелюбным тоном:
– У меня вода закончилась, а я всего несколько часов здесь и пока не адаптировался. Покажешь?
«Так он имел ввиду, где можно купить воду. А я уже нафантазировал. Пора кончать слушать страшные байки Мистики…»
– Ты – немой?
Филин ухмыльнулся и покрепче сжал удочку.
– Вовсе нет! Я покажу автомат с напитками. Подожди чуть-чуть.
Филин стал сматывать леску, все равно сегодня уже вряд ли что-нибудь поймается. Бабушка не станет расстраиваться, если внук не принесет улов. После того, как дед утонул в этом озере во время страшной грозы, Филин иногда отпускал рыбу в воду. Ему казалось, что одна из них – это переродившийся дедушка… Пока Филин собирал снасти и удочку незнакомец поднял с берега плоский камешек и пустил по воде несколько «блинчиков». Над кольцами воды заинтересовано запилотировали голубые стрекозы. Незнакомец улыбался уголком рта, словно завидел чудо чудесное. Филин искоса наблюдал за ним, затем взвалил на плечи рюкзак цвета хаки, доставшийся в наследство от деда, и сказал:
– Идем?
Незнакомец кивнул, вытерев ладони о брюки.
***
– Тебя как звать-то, рыбак? И сколько лет стукнуло?
– Филин. Через месяц будет четырнадцать, – буркнул с подозрением мальчик.
Он едва поспевал за размашистой походкой высокого незнакомца с кладбища.
– Тринадцать еще значит… Плохо помню себя в твоем возрасте, хотя минуло всего ничего – четыре ступени. Меня Ром зовут. Рад встрече.
Ступени, Ром, странная одежда для нынешнего сезона, манера речи. Филин подозрительно посматривал на парня всю дорогу до улиц, они преодолели два холма с густой темно-зеленой травой, но потом путь стал слишком запутан и узок, чтобы идти рядом и Филину пришлось встать во главе процессии.
Дальше была череда строений, буйство красок и какофония, запахи еды, беготня, оживление. Сплошь дома и магазинчики, кофейни с ресторанчиками, торговцы, мастера, парикмахеры и ремонтники, к юго-востоку находился рынок; узкие проулки с резвящейся малышней и растительностью, шали ив то тут, то там, словно скрывали проход в иные измерения. Поворот и окажешься в легко изменившемся всего за день месте, или наткнешься на заброшенность с выступающими из-под земли корнями, пустыми лавками, качелями и забытыми корзинами. То тут, то там встречались «обломки цивилизации» как их называла Мистика – большой спец по кладбищу старых вещей. Это были велосипедные колеса с погнутыми спицами и спущенными, как половые тряпки, шинами, брошенные зайцы и куклы с оторванными конечностями, игрушечные лопатки и грабли, фаянсовая посуда со сколами, медные вилки и ложки, горшки с засохшими деревьями лимона или карликовой розы, стоптанные туфли разных размеров. Много всего и сразу. Частенько в течение прогулки они с Мистикой натыкались на «обломки цивилизации», что Филину крайне не нравилось, а потом душной, полной комариного писка и аромата мятых трав со двора ночью мальчик смотрел кошмары, где уродливые куклы, зайцы, медведи оживали и шли мстить своим прежним хозяевам…
Ром блаженно улыбался, крепче держась за шлейки рюкзака. Маленький рыбак по имени Филин с хохлатыми русыми волосами чеканил каждый шаг в резиновых рыбацких сапогах, явно бывших ему не по размеру. Он плёлся, поднимая пыль, согнувшись под тяжестью рюкзака, набитого рыболовными снастями, посапывал, вовремя ловко увиливая от велосипедистов и горластых прохожих, довольных покупками.
Жизнь на Улице Ив кипела и выкипала, расплёскивалась и перемешивалась в невиданном ритме. Ни жара, ни сбитый настрой не могли помешать обыкновенному, неумолимому ходу времени. И Ром это прекрасно понимал, поэтому наслаждался каждым мигом пребывания здесь.
В закоулке с кустами хоста и крошащейся известкой бетонной стеной громоздились старые монолитные автоматы с прохладительными напитками. Ром сунул несколько монет в железного гудящего нутром монстра, покосился на угрюмого Филина, спросил осторожно:
– Будешь что-нибудь?
Мальчик засопел, переминаясь с ноги на ногу, демонстрируя неловкость и остаточное недоверие. Ром протянул руку, потрепал по-братски Филина по выгоревшим на солнце волосам. Те были на ощупь как колоски ржи.