Страница 58 из 58
Появился рядом с ним. Удар когтями, ещё. Сожрать энергию, поглотить всё без остатка. Где ещё? Там. Скачок. Удар. Поглотить. Пока я могу связно мыслить, надо помнить, что надо сделать. Не забыть. Удар. Поглотить. Не забыть. Удар. Жрать. Не забыть. Я хочу ещё. Почему мир стал серым и таким маленьким? Не забыть. А каким он был раньше? Неважно. Жрать. Не забыть. Где еда? Не забыть. Где все спрятались? Я найду. Не забыть.
Больше нет? Где все? Не забыть. Какая гора вкусной еды. Удар. Отвечает. Не забыть. Удар. Увернуться. Быстрая еда. Сильно бьёт. Удар. Блок. Не забыть. Вцепиться зубами и рвать.
— Ты мой слуга… — пророкотал лоа, отращивая лапу.
— Не забыть. — прошипел я, поглощая энергию, оседающую большими хлопьями рядом со мной. — Еда.
Удар. Увернуться. Удар. Вцепиться. Жрать. Не забыть. Удар. Жрать. Не забыть. Удар. Жрать. Не забыть.
Больше нет? Хочу ещё. Куда все спрятались? Что это мелкое таращится на меня? Присел на корточки над человеком. Мужчина пытается отползти и что-то бормочет. Упёрся в остатки стены и даже не замечает этого, пытается ползти дальше. Что он прячет в груди? Искра манит. Вкусная, маленькая.
— Нет. Не забыть. — лапа замерла, коготь упёрся в перепуганного человека. — Что я должен не забыть? Ты знаешь?
Выпрямился, повернулся в сторону Великого леса. Я помню. Там есть еда. Мир изменился. Да, здесь есть. Много. Нос дёрнулся, ноздри пощекотал запах лоа. Много, хорошо. Не забыть, что надо ещё сделать.
Больно. Скоро будет невыносимо. Мир стал жечь, сопротивляется моему присутствию, с каждым мгновением всё больше и больше, старается выгнать чужеродную тварь. Надо мной начал клубиться чёрный туман. Надо уходить. Есть ещё дело, сразу после него. Замер на краю леса. Кроны колышутся на уровне глаз, мешают. Удар лапы вывернул с корнем несколько десятков деревьев, переломанные стволы и ветки шумно упали на траву.
— Придёшь или искать? — сотряс округу гортанный рокот. — Ладно.
Старая разрушенная башня посреди этого мерзкого леса. Он тоже решил сопротивляться, выжигает меня, вместе с миром. Не хотят меня здесь видеть. Надо быстрее. Больно, пока ещё могу терпеть.
Несколько десятков небольших домиков примостились на расчищенной поляне. Люди неинтересны. У альвов в груди горит яркая искорка, намного ярче, чем до этого.
— Еда. — пророкотал огромный тёмный лоа с девятью хватами, беспрерывно вращающимися за спиной. Надо мной всё больше и больше чёрной дымки, как-будто я испаряюсь на глазах. — Больно.
От заклинаний и пуль, полетевших в меня просто отмахнулся. Нога впечаталась в круглую стену старой башни. Поляну засыпало битым камнем, округу заволокло белёсой пылью. Ещё удар. Наклонился и выдрал перекрытия над подвалом, отбросил далеко в сторону. Вот он, недавно кто-то перешёл, откат. Протянул руку и сжал застывший портал. Раздался звон, на камни полетели осколки, тут же пропав без следа. Уходящий куда-то вдаль тонкий луч, соединяющий миры, лопнул и пропал.
— Всё..
Ворота, какие же они огромные. Первый горизонт. Над рукой всё ещё клубится туман, много меньше, чем там, но есть. Всё ещё больно. Мне намного ниже. Ворота. Так вот, что значит эта чёрточка на барельефе. Больно. Ворота. Ещё, ещё и ещё. Жжётся несильно, но мне ниже. Следующие. Нет. Следующие.
— Здесь. Я новый хозяин горизонта.
эпилог
Двое молодых мужчин стояли на каменных ступеньках недавно построенного здания. Высокую арку подпирали колоны. За их спинами возвышались огромные расписанные искусной резьбой двухстворчатые двери. Внутри здания царил мистический полумрак. В центре громадного зала возвышалась на высоком постаменте мраморная фигура лиса с девятью хвостами, умиротворённо сидящего и смотрящего на входящих в храм прихожан. Вокруг постамента стояли круглые кованные чаши, в которых горел живой огонь. На стенах чадили факелы. Под сферическим потолком располагались большие витражные окна, почти не пропускающие свет.
— Я тебе уже говорил, Александр, это перебор, и это мягко сказано. — провёл рукой по аккуратной бороде Евгений, смотря на статую. На его воротничке поблёскивала стилизованная буква «м», вписанная в круг.
— Ты не любишь отца. — нахмурился мужчина, в строгом светлом костюме.
— Не говори ерунды. Я ему обязан больше, чем кто бы то ни был, но делать из него единственного бога этого мира..
По ступенькам поднялась группа прихожан, поклонилась замолчавшим мужчинам, остановились в дверях храма, осенили себя перечёркнутым кругом и по очереди ударили в небольшой колокол, висящий на деревянном столбе слева от входа. По округе поплыл красивый тихий звон. Прихожане растворились в полумраке помещения.
— Он спас этот мир, ценой жизни. — продолжил прерванный разговор Саша.
— Мы достоверно не знаем. — махнул ладонью Женя. — По рассказам, тех, кто хоть что-то видел, тяжело понять, что произошло тогда.
— Всё предельно понятно. — упрямо мотнул головой Александр.
— Боже… — запнулся магистр магии.
— Ты прав и он наш отец. Гордись, Евгений.
— Блядь… Разговаривать с фанатиком невозможно. — выругался на русском Женя и с силой потёр пальцами лоб. — Я уже в который раз тебе говорю, ты совершил ошибку и продолжаешь!
— Надо было меня давно остановить. Чего ты сейчас только спохватился? Теперь поздно! Религия. Его религия уже в здесь. — Александр дотронулся до груди.
— А… — махну рукой мужчина. — Никто не может даже предположить последствий всего этого! Мало было миру альвов, вторжения, применения ЯО, явления тёмных с неизвестно каких горизонтов астрала… Не хватает только явление тёмного бога.
— Отец не тёмный.
— А какой? Описания свидетелей красноречиво говорят именно об этом!
— Ты о нём и его поступках знаешь всё! — вспылил Александр. — И ты смеешь клеветать на него?
— Сожги меня на костре… — выпалил покрасневший маг.
— Он… — посмотрел на статую Саша. — Тебе судья. Всем нам… Когда вернётся.
— Фанатик… — посмотрел в небо магистр и покачал головой.
Миуки сидела на траве под деревом, облокотившись на ствол и сложив руки на груди. Молодая женщина смотрела куда-то вдаль пустым взглядом, изредка постукивая указательным пальцем по локтю левой руки. На её лице застыла лёгкая улыбка. Девять хвостов спокойно лежали вокруг кицунэ, теряясь в высокой зелёной траве.
— Бу-у-у… - выскочил из-за дерева чернявый худой пацанёнок, лет десяти. — Ну я так не играю! Мам, ты должна была испугаться!
— Забыла. — тепло улыбнулась она сыну. — Давай ещё раз, я обязательно испугаюсь.
— Та ну… — махнул мальчик рукой. — Ты улыбаешься? Что-то случилось?
— Нет, мой хороший. Я просто.
— Бабушка говорит, что ты давно разучилась. И, если подумать, я никогда не видел. — задумался мальчик, приложив пальчик к нижней губе, и посмотрел вверх.
— Он стал ближе… — нарисовала Миуки рукой круг перед грудью, после чего перечеркнула его. — Сумасшедший Саша… Ты оказался прав.