Страница 22 из 60
– Финч, прекрати немедленно! – раздраженно крикнул Хорнблауэр, заметив, что матрос вновь уставился на грота-марс. Сейчас ему было не до снисхождения к слабоумному.
– Прошу прощения, сэр, – произнес Финч, возвращаясь к своим обязанностям.
Через несколько секунд Хорнблауэр услышал, как Финч шепотом разговаривает сам с собой.
– Там мистер Брейсгедл, – шептал Финч, – и Олдройд там, и все остальные. Но и Он тоже там.
– К повороту! – донеслось с палубы.
Добрый старый «Неустанный» развернулся, застонали поворачиваемые брасами реи. Французы смело попытались обстрелять идущего на них врага продольным огнем, быстрый маневр Пелью их упредил. Теперь корабли параллельными курсами шли в бакштаг на расстоянии пушечного выстрела.
– Гляньте-ка на него, – крикнул Дуглас, один из марсовых стрелков. – По двадцать пушек с каждого борта. Неплохо выглядит, а?
Хорнблауэр тоже смотрел на палубу француза: пушки выдвинуты, возле них суетится орудийная прислуга, офицеры в белых панталонах и синих сюртуках прохаживаются туда-сюда, из-под форштевня летят брызги.
– Еще лучше будет выглядеть, когда мы приведем его в Плимут, – отозвался матрос по другую сторону от Хорнблауэра.
«Неустанный» был немного быстроходней – он подходил все ближе к врагу, не давая французу уйти вперед. Хорнблауэра потрясла тишина на обоих судах: он уже привык, что французы обычно начинают стрелять издалека, попусту тратя первый, особенно тщательно подготовленный, залп.
– Когда он стрелять начнет? – спросил Дуглас, словно угадав мысль Хорнблауэра.
– В свое время, – пискнул Финч.
Полоска пенной воды между кораблями все уменьшалась. Хорнблауэр развернул фальконет и посмотрел в прицел. Он мог навести орудие на вражеские шканцы, но для ружейных пуль расстояние еще велико. В любом случае он не решался открыть огонь без приказа Пелью.
– Вот нам по кому стрелять! – сказал Дуглас, указывая на бизань-марс французов.
Судя по синим мундирам и портупеям, там стояли солдаты: французы часто разбавляли свои малочисленные команды солдатами, в британском же флоте морские пехотинцы никогда не лазили по вантам. Увидев жест Дугласа, французские солдаты принялись грозить кулаками, а молодой офицер вытащил шпагу и запальчиво взмахнул ею над головой. Если корабли так и будут идти параллельно, Хорнблауэр сможет стрелять по бизань-марсу французов, если предпочтет прекратить огонь оттуда, а не прочесывать шканцы. Хорнблауэр с интересом вглядывался в людей, которых должен будет убивать. Он так увлекся, что грохот канонады застал его врасплох; прежде чем он взглянул вниз, французские ядра успели просвистеть мимо, и через мгновение «Неустанный» содрогнулся, все пушки выстрелили одновременно. Ветер отнес дым вперед, так что до бизань-марса он не поднялся. На палубе «Неустанного» лежали убитые; убитые падали на палубе француза. Однако Хорнблауэр видел – для ружей расстояние все еще велико.
– Они по нам стреляют, – сказал Херберт.
– Пусть их, – ответил Хорнблауэр.
С качающегося марса на таком расстоянии, да еще из ружья, невозможно попасть в цель. Хорнблауэр видел это так ясно, что в его голосе, несмотря на возбуждение, прозвучала твердая уверенность. Удивительно, как два тихих слова сразу успокоили людей. Внизу беспрестанно гремели пушки, корабли быстро сближались.
– Пли! – крикнул Хорнблауэр. – Финч!
Он посмотрел вдоль фальконета. В грубую прорезь мушки видны были штурвал французского судна, двое рулевых и двое офицеров позади них. Хорнблауэр дернул спусковой шнур. Через десятую долю секунды фальконет громыхнул. Прежде чем его окутало дымом, Хорнблауэр почувствовал, как мимо виска пролетела выброшенная из запального отверстия трубка. Финч уже банил дуло.
У картечи слишком большой разлет: лишь один из рулевых упал, а кто-то другой уже бежал сменить его. Тут весь марс бешено закачался; Хорнблауэр почувствовал это, но ничего не понял. Все произошло одновременно. Доски под его ногами затряслись, – видимо, ядро угодило в бизань-мачту. Финч забивал в орудие картуз. Что-то угодило в казенную часть фальконета – пуля с французского бизань-марса. Хорнблауэр старался не терять голову. Он взял еще одно заостренное перо. Втыкать его надо было настойчиво, но мягко: если трубка сломается в запальном отверстии, с ней будет много возни. Когда Хорнблауэр направлял фальконет вниз, пуля ударила в ограждение рядом с ним, но он не обратил внимания. Кажется, марс раскачивается сильнее обычного? Не важно. Хорнблауэр тщательно прицелился во вражеские шканцы и дернул шнур. Он увидел, как падают убитые, как закрутились рукоятки брошенного штурвала. Тут оба корабля с треском столкнулись бортами, и мир обратился в хаос, по сравнению с которым все происходившее ранее могло показаться детской игрой.
Мачта падала. Марс описал в воздухе головокружительную дугу, так что, лишь счастливо уцепившись за фальконет, Хорнблауэр не полетел, как пущенный из пращи камень. Все завертелось. Ванты с одной стороны были порваны, и два ядра угодили в шпор мачты, она зашаталась и накренилась. Натяжение бизань-штагов отклонило ее вперед, оставшиеся ванты – к правому борту; когда порвался стень-фордун, ветер завладел крюйселем. Мачта с треском наклонилась вперед: стеньга зацепилась за грота-рей и все повисло, готовое в любую минуту разлететься на составные части. Пятка мачты задержалась на палубе, мачта и стеньга еще держались вместе, скрепленные стень-эзельгофтом и салингом, хотя совершенно непонятно, как стеньга не вывернула стень-эзельгофт. Пока нижний конец мачты оставался на палубе, а стеньга цеплялась за грота-рей, у Хорнблауэра и Финча оставались шансы выжить, но движение судна, новый выстрел французов или разрыв слишком туго натянутых тросов могут лишить их последнего шанса. Мачта может скатиться с рея, стеньга может сломаться, пятка мачты может соскользнуть с палубы – спасаться надо немедленно, пока ничего этого не произошло. Грот-стеньга и все, что на ней, было поломано и раскачивалось одним спутанным клубком: паруса, рангоут и тросы. Крюйсель оторвался. Хорнблауэр посмотрел на Финча: тот цеплялся за фальконет. Больше никого на круто наклоненном марсе не было. Правые ванты крюйс-стеньги еще держались, они, как и сама стеньга, лежали на грота-рее, тугие, как струны, и рей натягивал их, как перемычка у скрипки. Но эти ванты – единственный путь к спасению, опасный путь от гибельного марса к относительной безопасности грота-рея. Мачта заскользила к ноку рея. Даже если грота-рей выдержит, бизань-мачта все равно скоро скатится в море. Кругом стоял невыразимый грохот: мачты ломались, тросы лопались, пушки не смолкали, снизу доносились вопли и стоны. Марс снова содрогнулся. Две вантины лопнули от натяжения, и хлопок, с которым они разорвались, был отчетливо слышен, несмотря на грохот. Мачта дернулась, раскачивая марс, фальконет и двух несчастных, вцепившихся в него. Застывшие голубые глаза Финча двигались вместе с мачтой. Позднее Хорнблауэр понял, что мачта падала не больше нескольких секунд, но тогда ему казалось, что у него достаточно долгих минут на размышления. Как и Финч, он шарил глазами, ища спасения.
– Грота-рей! – крикнул он.
Лицо Финча осветилось идиотской улыбкой. Он инстинктивно цеплялся за фальконет, но не боялся и не стремился спастись на грота-рее.
– Финч, дурак! – заорал Хорнблауэр.
Он самым невероятным образом зацепился коленом за фальконет, чтоб высвободить руку и показать, куда прыгать, но Финч и не думал двигаться.
– Прыгай, черт тебя побери! – орал Хорнблауэр. – На ванты… на рей… Прыгай!
Финч только улыбался.
– Прыгай и добирайся до грота-марса! О господи!.. – И тут его осенило. – На грота-марс! Там Бог, Финч! Прыгай к Богу, быстро!
Эти слова проникли в затуманенный мозг Финча. Он отрешенно кивнул, отпустил фальконет и прыгнул, как лягушка. Упав на ванты крюйс-стеньги, он начал карабкаться по ним. Мачта сдвинулась еще, так что, когда Хорнблауэр прыгнул, лететь надо было дальше. Он уцепился за крайнюю вантину, подтянулся раскачиваясь, едва не выпустил ее из рук, но тут встречное движение мачты пришло ему на помощь. Обезумев от паники, он полез по вантам. Вот наконец и спасительный грота-рей. Хорнблауэр перебрался на него как раз тогда, когда крен корабля столкнул с рея крюйс-стеньгу. Она оторвалась от бизань-мачты, и все вместе полетело за борт. Хорнблауэр прополз по рею вслед за Финчем и на грота-марсе был восторженно встречен мичманом Брейсгедлом. Брейсгедл не был Богом, но Хорнблауэр, перелезая через поручни марса, подумал, что, не скажи он про Бога на грота-марсе, Финч ни за что бы не прыгнул.