Тайное дитя

Элинор ссаживает Мейбл с двуколки, чтобы дочка размяла ноги на дорожке. Пока они ждут поезда, Элинор наблюдает за малышкой. Та с восторгом разглядывает жука, затем тянется к пестрому камешку, не переставая щебетать сама с собой. Один или два раза Мейбл прерывает свое щебетание и замирает. Кажется, будто она что-то вспомнила… Потом, через секунду-другую, продолжает исследовать окружающий мир.

– Добрый день, миссис Хэмилтон, – слышится с другого края дороги.

Это Тед, местный почтальон. Помахав ей рукой, он подходит к почтовому ящику за станцией.

– Ну и жаркий сегодня денек! – добавляет Тед, доставая из кармана ключи.

– Не то слово!

Элинор проводит по лбу рукой в перчатке, словно показывая почтальону, что вот-вот расплавится от жары.

Дверца почтового ящика со скрипом открывается, заслоняя голову Теда, который вытряхивает письма в подставленную сумку.

Элинор лениво наблюдает за Тедом, мыслями уносясь к совсем уж скорому возвращению сестры домой. Как же она соскучилась по младшей сестренке! Роуз – это все, что осталось у Элинор от детства и прежней семьи, и импульсивное желание держать сестру подле себя, в безопасности, становится почти невыносимым. Возможно, из-за того, что оба их брата погибли на войне, а затем один за другим трагически расстались с жизнью родители, Элинор, естественно, боится выпускать сестру из поля зрения. Ей понадобилось проявить изрядное великодушие, чтобы позволить Роуз надолго отправиться в Париж. До появления Эдварда они с Роуз были совсем одни в целом мире.

Эдвард так заботливо относится к Роуз. Дорогой Эдвард, какой же ношей явились они с сестрой для него! Женившись, он взял на себя гораздо больше, нежели заботу о жене. И Роуз, конечно же, должна поскорее найти себе мужа и освободить Эдварда от ответственности за двух женщин, особенно когда ожидается пополнение семейства. Рука Элинор ложится на живот, а глаза перемещаются на Мейбл, которая сидит на корточках под деревом и собирает прутики. Элинор пытается представить сестру под руку с обаятельным молодым человеком, и грудь сдавливает от острого ощущения потери.

Она встряхивает головой. Нельзя и дальше удерживать Роуз подле себя. К тому же сестра имеет полное право на семейное счастье. Элинор представляет, какой была бы ее жизнь без Эдварда, и испытывает легкую дурноту.

Первая встреча с Эдвардом глубоко врезалась ей в память. Воспоминание живо рисует ей то время, и у Элинор перехватывает дыхание, совсем как восемь лет назад, в 1920-м. Широкие плечи под ладно сидящей формой, медали, украшающие грудь. Едва взглянув на них, Элинор увидела Военный крест, присуждаемый за особую храбрость. Вошедший был высокого роста. Элинор тогда работала секретаршей в Военном министерстве. Сидя за пишущей машинкой, она смотрела, как мужчина опустился на стул возле кабинета бригадного генерала, и думала, за какие подвиги его могли наградить этим орденом. Проникающие в душу глаза, задержавшиеся на ней чуть дольше, чем положено капитану, явившемуся для демобилизации. Элинор помнит, какое впечатление он произвел на нее. В груди что-то жарко запульсировало; слова, которые она печатала, расплавились и потекли по странице. У нее по сей день сохранились ощущение ласкового весеннего ветерка, дувшего из открытого окна, и шум уличного движения по Хорс-Гардс-авеню. Его пристальный взгляд буквально давил на нее, когда она, с покрасневшими щеками, безуспешно пыталась сосредоточиться на работе. Краешком глаза Элинор видела, как из нагрудного кармана капитан достал записную книжку и авторучку, затем, наморщив лоб в раздумье, начал писать. «Может, он поэт?» – подумалось ей тогда. Или подготавливается к беседе с генералом.

– «Яблок зеленых купить обещал он», – вдруг затягивает Мейбл, глядя на Элинор. – Мама, я правильно пою эту песню?

– Да, дорогая, – рассеянно бормочет Элинор.

Когда Эдвард скрылся за дверью кабинета бригадного генерала, Элинор обнаружила, что у нее сильно бьется сердце, на коже выступил пот, а дыхание стало хриплым. Через какое-то время он снова выйдет в приемную. Сознавая это, Элинор поправила волосы, разгладила блузку и пощипала себя за щеки для появления румянца. Ей показалось, будто прошел не один час, прежде чем он вышел. Элинор сознавала всю нелепость положения. Ну кто она? Обыкновенная девушка-секретарша. А он военный, мужчина намного старшее ее. Должно быть, ему лет тридцать или даже все тридцать пять. Ей же всего девятнадцать! Вдобавок еще и сирота с сестрой на руках. Такой умный, уверенный в себе, храбрый и обаятельный мужчина, как он, не найдет в ней ничего интересного.

Он вышел, повернулся.

– Удачи вам во всем, – сказал бригадный генерал и так энергично пожал Эдварду руку, что у самого задрожали усы.

«Он из временных джентльменов», – догадалась Элинор. Так называли тех, кого во время войны призывали на офицерскую службу. Теперь он демобилизовался и вернется к своей прежней профессии. «К какой?» – задавалась вопросом Элинор, не в силах отвести взгляд от бравого капитана, который вот-вот покинет приемную. Прежде чем надеть фуражку, он повернулся к ее столу. Его лицо озарила теплая, удивительная улыбка. Проходя мимо, он положил возле машинки сложенную записку. Бригадный генерал, конечно же, ничего не заметил, поскольку явно думал о сотнях других временных джентльменов, которых ему предстояло демобилизовать в ближайшие дни.

Сегодня, в шесть вечера, я буду в кафе «Брю» на углу Уайтхол-плейс. Не могли бы Вы встретиться со мной за чашкой чая? Смею Вас заверить: мое приглашение является чисто профессиональным.

После чтения записки у Элинор снова забилось сердце.

Лязгая ключами, Тед запирает почтовый ящик и пристраивает разбухшую сумку в корзину на велосипедном руле. Он поворачивается к Элинор, прикладывает руку к фуражке, словно хочет проститься, но вдруг бросает взгляд за ее спину и громко вскрикивает. Руки почтальона выпускают руль, велосипед шумно падает на землю, письма вываливаются из сумки. Глаза Теда широко распахнуты, рот открыт от изумления. Он указывает на что-то, происходящее под деревом.

Элинор в недоумении оборачивается.

Мейбл! Собранные прутики разлетелись в стороны. Дочь сидит на пыльной земле, лицо искажено гримасой, глаза ввалились. Подбородок малышки опускается на грудь, потом еще раз, ее ручки дергаются.

От ужаса ноги Элинор словно приросли к земле. Ее дочь выглядит одержимой, милое выражение лица исчезло, сменившись отвратительной гримасой. Первым очухивается Тед. Он медленно идет к Элинор, протягивая руки.

– Что с ней такое? – спрашивает почтальон. – Что происходит?..

Его слова выводят Элинор из ступора, и она бросается к дочке.

– Мейбл! – Она подхватывает малышку на руки.

Та не реагирует.

– Мейбл! – вскрикивает Элинор.

«Что же с ней творится?» – в страхе думает Элинор. Кажется, прежняя Мейбл куда-то исчезла, а ее тело заняло странное существо. У Элинор гудит в голове, паника сжимает ей горло. Она дает Мейбл пощечину. Сильную. Она готова на что угодно, только бы прогнать с лица дочери эту дьявольскую гримасу, это запредельное выражение глаз.

– Может, за доктором сбегать? – слышит она голос Теда, ощущая его руку на плече.

И вдруг лицо Мейбл становится прежним. Глаза останавливаются на Элинор: затуманенные, полные замешательства. Сердце Элинор отчаянно бьется, она прерывисто дышит. Земля содрогается у нее под ногами.

– Все хорошо, – шепчет она Мейбл на ушко. – Все в порядке, – повторяет она, отряхивая пыль с волос и платья дочери.

– Миссис Хэмилтон?

Элинор поднимает голову и видит встревоженное лицо Теда.

– Я спросил, может, за доктором сбегать?

Элинор вновь поворачивается к дочери, которая засунула в рот большой палец и сосредоточенно его сосет.

– Не надо, – отвечает она, а в голове нет ни одной четкой мысли, почему малышке не нужен врач. – С ней все в порядке. Даже не знаю, что это было. Она…