Метро-2

– Не надо! – жестко реагирует лаборант.

– Не волнуйтесь, Женя! Я не собираюсь разглашать ваши секреты, – любезно отреагировала Ольга Васильевна.

– Это не важно, – всё тем жестким тоном продолжает лаборант, – просто, не надо!

– Извините, Женя! – мягко отвечает женщина и отправляется к рабочему месту. Евгений поднимается с кушетки. Подходит к столу, где стоит чайник с кипятком. Наливает воды в стакан. И почувствовав на себе взгляд женщины, поворачивается к ней. "Могу я задать откровенный вопрос?" – обращается Ольга Васильевна. – «Попробуйте» – всё также холодно отвечает лаборант. "Вы доказываете фактор влияния солнечных протуберанцев на психику людей?"

– Да. Это так, – отвечает Евгений.

– С этим можно согласиться, – продолжает Ольга Васильевна. – Но, как вписывается в эту концепцию деятельность человека?

– Это одно и то же! – сухо ответил лаборант.

– А как вы связываете такие доводы с Куликовской битвой, о которой Вы упоминаете в своих записях? – не унимается Ольга Васильевна, корректно улыбнувшись Евгению.

– Изучая активность протуберанцев, можно с математической точностью просчитать ход развития логики всего человечества! И предсказать начало и конец всех великих войн со времен Александра Македонского вплоть до Куликовской битвы! …Есть ещё вопросы?

– А эту войну? С Германией? Вы тоже можете просчитать? – осторожно спрашивает Ольга Васильевна.

– Разумеется, – отвечает Евгений и начинает пить маленькими глотками воду. Изредка поглядывая на свою собеседницу.

Когда всё содержимое исчезает в стакане, Евгений ставит его на стол, и, бросив недоброжелательный взгляд на женщину, вставляет: «Только этого не всем дано понять».

Лаборант скрещивает руки на груди и впивается в женщину холодным, непроницаемым взглядом, от которого той становится не по себе.

– Что вы ещё успели прочитать в моём блокноте? Уважаемая Ольга Васильевна!

– Больше ничего, – вежливо улыбнулась женщин собеседнику.

Внезапный резкий вой сирены прерывает затянувшуюся паузу молчания. "Тревога!" – отреагировала Ольга Васильевна и быстрым шагом направилась к выходу из цеха.

И уже открывая двери лаборатории, она мельком обернулась и заметила, как лаборант, невзирая на воздушную тревогу, неторопливо укладывает свой блокнот в карман пиджака. Как священную реликвию! Через минуту оба спускаются в подвал, где размещается бомбоубежище. Смешавшись с толпой сотрудников, они заходят в просторное подвальное помещение.

Начало тайны

Прошли ещё три мучительных года, полных тревог и надежд! Когда флаг над Рейхстагом поставил точку в победе советского народа над фашисткой Германией, улицы Москвы заполняются колоннами людей. Их лица полны счастья. Небольшие уличные оркестры исполняют победоносные марши и, конечно же, "Синенький скромный платочек"! Станция метро "Сокольники" – старейшая в Метрополитене – тоже не осталась без торжественного шествия. Среди прочих митингующих на этом праздничном шествии выделялась небольшая группа монтажников, одетых в спецовки, которые двигались по направлению ко входу станции. Эта была очередная смена, которая должна была заменить ночную бригаду монтажников.

Одна из многочисленных бригад, работающих в метро с раннего утра до позднего вечера, так и не узнала бы об этой великой радости, если бы не молоденький парнишка, которого послали наверх за газовым баллоном для сварочных работ.

Получив из уст начальства эту ошеломляющую новость, подросток бежит изо всех сил обратно к рабочему месту, чтобы скорее передать эту долгожданную весть всем членам бригады! Но долгое пребывание в режиме голода и упадок сил от длительных ночных смен истощили резервы его сил, и мальчик через каждые двадцать шагов останавливался для передышки, и только затем возобновлял бег дальше. И когда силы оказываются на исходе, он, наконец, достигает отметки, обозначающей поворот в тоннельный тупик.

Бригада, в которой работал подросток, состояла из пяти человек. Один из них, газосварщик лет двадцати пяти, запаивал металлическую конструкцию электродугой. Другой, пожилой рабочий, усталым жестом руки очищал от мазута отросток кабеля. Еще один пожилой мужчина согревал руки над печкой-буржуйкой и стоял рядом с этим рабочим, готовый заменить его по первому требованию. И, наконец, женщина сорока лет сидела около стенки тоннеля, поджав под себя ноги и опустив на колени свою голову. Как только из глубины тоннеля послышались шаги приближающегося мальчика, женщина подняла голову.

– Глянь-ка, – произнесла она усталым голосом, – Никитка бежит так, словно пожар где-то случился!

– Вот дурень! Силы, что ли, не знает, куда деть? – отозвался пожилой рабочий, продолжая протирать кабель тряпкой.

Никитка подбегает к бригадиру.

– Ну, рассказывай! Что стряслось? – спрашивает тот.

– Дядя Паша!.. Тетя Валя! – дышит полной грудью Никитка, – Всё!.. Понимаете, всё! – и его глаза сияют радостью.

– Что всё? – удивился пожилой рабочий. – Смена раньше закончилась?

– Нет. Не смена. Война закончилась!

– Ты, Никитка, этим не шути – не вовремя! Такие шутки!

– Да какие тут шутки! Дядя Паша! Всё очень даже вовремя! Там на улицах такое творится! Такое!

– Не может быть!.. Вот так вот кончилась? – занервничал бригадир и опустил кабель на землю. – А ну перекрестись!

– Да я не крещеный, дядя Паша! …Нет больше войны! Понимаете? Вот так вот, враз, и кончилась!

…Постепенно, один за одним, поднимаются на ноги рабочие – женщина, за ней газосварщик Егор, а за ним и тот пожилой рабочий, которого Никитка назвал Кузьмичом. Женщина невольно сделала шаг к подростку. Затем остановилась и положила ладони обеих рук на щеки. Глаза её выразили больше испуг и удивление от полученной информации. Бригадир, как это часто бывало с ним в минуты волнения, снял свои очки и начал нервно теребить пальцем стекла.

– Словом, – нарушил невольное молчание Никитка, – мне поручили доставить вас на Центральный пост. Там сейчас будет …митинг!

– Дай-ка я тебя обниму! – растрогался Павел Игнатьевич и заключил в объятия тяжело дышавшего подростка.

– Дождались. А я-то думал… – заплакал Кузьмич и тоже обнял Никитку.

– Чего думал?! – резко вставил Павел Игнатьевич. – Что война будет вечно? Ан нет! Сломали хребет фашистам! Так и должно было быть!

– Да что вы все меня обнимаете? Не я же закончил войну!

– А это как поглядеть! – ответил шуткой Кузьмич и улыбнулся.

– Ой!.. Родненькие! – сквозь слезы воскликнула женщина. – Всё-таки выстояли!.. Выстояли!

– И всегда так будет! – громко произнес Егор. – Россия всегда выстоит! – газосварщик отключает дугу и поднимается.

…Женщина подбегает к Никитке и крепко целует его в обе щеки.

– Ну, хватит, хватит! Айда на митинг! Егор! Кончай свою сварку! Оставляй всё, как есть!

– Да неужто останусь?! Вот только трубу приварю и за вами следом!.. Я недолго, Кузьмич! …Не люблю оставлять незаконченным дело!

– Смотри, сам себя не привари к трубе! – пошутил Кузьмич и окинул сварщика дружелюбным взглядом. – На радости!

/Все рассмеялись этой невольной шутке и отправились по тоннелю в сторону станции/.

…Егор проводил своих сотоварищей улыбкой до того момента, пока они не скрылись за поворотом и, устало вздохнув, присел на корточки около того места, где труба соединялась с муфтой. Включив сварочный аппарат, Егор начал запайку. Неожиданно до его слуха донесся странный шум. Он исходил от тупиковой части тоннеля. Там, где располагался секретный лаз, предназначенный для спуска в Метро-2. Так было принято называть нижние этажи с проложенными там рельсовыми путями и бункерами. Озадаченный этим фактом, рабочий встает и направляется в сторону тупиковой стены, держа перед собой шахтерскую лампу. Такие скрытые, правительственного назначения лазы всегда монтируются предельно тщательно. И сами по себе какие-либо повреждения произойти не могут. Разве только обвал породы, за которым могло последовать опускание грунта и, соответственно, деформация бетонной платформы, через которую и проходила спусковая лестница на нижний этаж – Метро-2. Луч от лампы осветил участок входного люка. Все было так, как привык видеть много раз Егор за эти две недели работы в тупиковом тоннеле. Но тогда откуда взялся этот странный, похожий на треск горящих сучьев в костре шорох? Егор скользнул лучом по блок-стене, и только тогда с ужасом обнаружил кривую трещину, идущую от потолка до бетонного пола. В некоторых местах трещина достигала двух сантиметров толщины! Егор провел рукой по трещине и тут же одернул её. Вся ладонь оказалась мокрой!