Игры с разумом

В нос ударил резкий запах лекарств, перемешанный с вонью хлорки и озона. По светлому коридору брели двое больных, которых обгоняла спешащая медсестра. Мужик, явно посетитель, вёл под руку заплаканную бабушку.

Сердце учащённо заколотилось – Александру вспомнилось время, проведённое в больнице, когда он подхватил воспаление лёгких – отвратительная еда, ещё более отвратительные лекарства – и уколы, уколы…

– Не пустят, – передразнил его Виталий. – У них сегодня смена другая.

Виталий уверенно пошёл вперёд, лавируя между людьми и кадушками с цветами. Как всегда, стильно одетый (хотя на первый взгляд казалось, что одет довольно просто) и уверенный в себе. Как это у него получается?

Александр посмотрел на свои штаны с обвисшими коленками, заправил выбившийся край рубашки и подтянул висевшие мешком джинсы. Надо было сегодня новые надеть.

Пройдя по коридору, они подошли к стойке дежурной сестры.

– Добрый день, барышня! – обратился Виталий к миловидной медсестре, сидящей на регистрации. – А мы по душу Михаила Рыбакова пришли. Не подскажете, в какой он палате? И как он, в целом?

– Добрый день, – ответила девушка, – Михаил Рыбаков лежит в семнадцатой палате. Состояние у него стабильное, только к нему нельзя.

– И даже родственникам? Мы с ним братья… как бы. А может, как-нибудь можно?

Виталий сделал наигранное, полное печали выражение лица.

– И даже родственникам как-нибудь нельзя… А вот, кстати, и его лечащий врач, видите? – девушка показала вглубь коридора. – Григорий Владимирович. Спросите у него – может, и разрешит.

Недалеко от дверей лифта какая-то девушка оживлённо общалась с врачом, размахивая руками.

– …конечно, уверена! Миша… Рыбаков мне сам позвонил и сказал, что нашёл формулу. Вы поймите, ситуация в любой момент может выйти из-под контроля, и весь Дальний Восток накроет эпидемия.

– Но и вы меня поймите. Ещё неделю назад ваш Рыбаков находился в коме и не отвечал ни на какие раздражители, я уже был готов констатировать смерть мозга, – Григорий Владимирович повернулся к подходящим парням. – Чем обязан?

– Мы тоже по душу Рыбакова, а тут, оказывается, уже очередь…

– Я вам ещё раз объясняю. Вам всем, – он повернулся и выразительно посмотрел на девушку. – Ваш друг неделю назад был в плачевном состоянии, а когда очнулся, у него начались конвульсии. Он не мог контролировать тело, не мог говорить. Он просто не понимал, где он, что он видит и слышит. Несколько панических атак. Сначала у меня даже были подозрения, что его мозг повреждён необратимо.

– Но вы же сказали, что он сейчас разговаривает… – теряя надежду, сказала девушка.

Врач отвёл взгляд в сторону.

– Да, он ходит, разговаривает и в целом адекватно реагирует на ситуацию, что уже само по себе удивительно. Даже физиотерапевты удивлены, насколько быстро он прогрессирует. Единственное, что не пришло в норму, – это зрение. Фактически пропало периферическое зрение, но для него это, похоже, норма и никак его не удивляет, – Григорий Владимирович посмотрел на часы. – Да и складывается у меня такое впечатление, что находится он в какой-то своей реальности, но это уже вопрос не по моей части. Он практически ничего не помнит, а то, что он «помнит», звучит, так скажем, странно. Кстати, скажите мне, он служил?

– Мишка? – у Виталия поднялись брови. – Нет, конечно. Он у нас академик, в универе постоянно пропадал.

– Вот и я так же подумал… Он мне рассказывал, как бродил по каким-то катакомбам с автоматом наперевес, про какие-то задания, а когда я его копнул глубже, то он сразу «поплыл». Другие его истории тоже рассыпаются, стоит спросить. Кстати, он и про формулы говорил, – Григорий Владимирович на секунду задумался, принимая решение. – Хорошо, вам, Анна, я разрешу визит, чтобы могли спросить про эту вашу формулу. Только сразу предупреждаю, на многое не рассчитывайте. Несколько дней назад его пришлось обучать элементарным вещам. Показывали ему предметы первой необходимости, он не знал, как выглядит ложка, стул и стол. Особенно же он удивился, когда увидел Кубик Рубика. Крутил его в руках с детским интересом, спрашивал, где какой цвет, а потом уже меня удивил, когда собрал его минуты за две. Много странностей. Поэтому я не ожидаю, что он вас вообще узнает.

– А нам можно? – подал голос Александр.

– Мы же друзья детства, – поддержал его Виталий.

– Ну хорошо, идите толпой, только, – врач предупреждающе поднял палец вверх и сделал паузу, – пациента сильно не беспокоить, в стресс не вводить. Про его нахождение в больнице не спрашивать. Мне не нужна ещё одна паническая атака.

Радостно переглянувшись, все трое направились к палате Михаила.

Подойдя к двери, Александр тихонько постучал, открыл дверь и, пропустив вперёд Анну и Виталия, протиснулся за ними, упёршись им в спины.

В небольшой, но аккуратной и хорошо освещённой трёхместной палате Михаил был один. Он стоял посреди комнаты к ним спиной и ритмично махал руками. Наконец он повернулся и уставился на гостей, пытаясь понять, кто это и что им нужно.

Виталий закрыл разинутый рот.

– Мишка, а что это сейчас было? – удивлённо спросил он.

– Да взлететь пытался, – спокойно ответил Михаил.

– Ну и как? – автоматически спросил Александр.

– Сегодня не получается. Обычно получалось. Главное – найти точку опоры в воздухе. А сегодня вот никак.

Наступила гробовая тишина.

– Привет, Миша! – нарушила тишину Анна. – Как ты себя чувствуешь?

В воздухе снова повисла тишина. Если нагрянувшая тройка явно чувствовала себя не в своей тарелке, не зная, чего ожидать и, переминаясь с ноги на ногу, они делали вид, что осматривают палату, то Михаил стоял совершенно спокойно и безмятежно. Он с интересом их разглядывал, затем переключился на Анну.

– Аня? – наконец спросил он.

– Да, Аня, Аня! – обрадовалась она.

– Странно, я тебя помню немного другой… Глаза у тебя необыкновенные, – он опустил взгляд вниз, – и груди мне твои нравятся.

Улыбка сошла с губ Анны, и по её лицу было видно, что она пытается понять, комплимент это или издёвка.

Если сейчас не вмешаться, то может произойти всё, что угодно, вплоть до панической атаки. Александр незаметно толкнул локтем в бок Виталия.

Виталий немного улыбнулся, ровно настолько, чтобы обозначить, что это была шутка, подошёл к Анне и взял её под локоток.

– Анечка, это у Михаила аллегории такие, – он ещё раз улыбнулся. – Он у нас всё ещё вспоминает, как делаются комплименты… И как летать. Верно, Михаил?

Она расслабилась и смущённо улыбнулась.

– Аня, расскажите лучше, как дела у вас в лаборатории, – перевёл разговор Виталий.

– Ах, да! – взмахнула руками Анна, показывая этим, что вспомнила что-то исключительно важное. – Все так рады за… тебя, что у тебя все хорошо, передавали привет. Вот только мы застряли на формуле. Мы перелопатили все твои записи, но пока ничего не нашли. И не придумали.

Анна достала из сумочки записную книжку и неуверенно протянула Михаилу. Он уставился на неё с каким-то странным выражением лица, на котором играла улыбка, и было непонятно, понимает ли он, о чём идёт речь.

– Как хорошо, что ты пришла, – он, казалось, даже не заметил записную книжку. – Я бы чаю предложил…

– Да, чай, конечно, хорошо, но сейчас важнее формула. Ты её помнишь? – она сунула записную книжку ему в руку. – Вот твои записи, может, они тебе помогут.

Михаил безучастно полистал книжку, продолжая улыбаться.

– Какая формула? – без особого интереса спросил он и огляделся по сторонам. – А давайте в шахматы поиграем. Меня Григорий Владимирович научил, так я теперь всех обыгрываю.

– Какие шахматы? – Анна начала терять терпение. – Ты же сам ночей не спал… Так ты совсем ничего не помнишь?

– Я не знаю, о чём ты говоришь, да и записи эти мне ни о чём не говорят, – Михаил ещё раз полистал записную книжку. – Хотя подожди, здесь написано про какого-то китайца. Китаец. Да, я помню китайца.

– Да-да, нелегальный иммигрант из Китая. Мы обследовали его в Хабаровске, когда нашли очаг заражения.