Страница 49 из 84
Ник медленно повернулся, его лицо было непроницаемым.
— Тебе придется немного уточнить, Фэйт.
Ее гнев вспыхнул, а затем закипел.
— Миссис Грин — мать Рубена. Ты знал, что ее похитили в ночь после того, как мы его вытащили?
Он молчал, размышляя, и ее терпение начало опасно истощаться.
— Я сделал это.
Она ожидала этого, но от этого удар не стал меньше.
— Ты скрывал это от меня все это время?
— Я не думал, что это то, что тебе нужно знать.
Ей пришлось на мгновение закрыть глаза и вздохнуть, иначе она взорвалась бы.
— Он был моим другом, и я поклялась, что буду присматривать за ней! — вскипела она, снова открывая глаза, чтобы посмотреть на него.
Его лицо немного вытянулось, единственное проявление сожаления, которое он мог бы показать, но затем он стер все выражение и тупо уставился на нее.
— Ты принимал в этом какое-либо участие? — Она собралась с духом, не зная, как отнеслась бы к этому знанию, если бы он узнал.
Ник покачал головой.
— Нет, но Варис узнал о Рубене ночью раньше меня и планировал привести его сюда. Когда они обнаружили, что он пропал, вместо него забрали его мать. Ему не нравится, когда из него делают дурака, поэтому он придумал историю о том, как он видел те же самые предательские действия и в ее сознании, — объяснил он просто.
Это заставило Фэйт почувствовать себя нездоровой. Она никогда не видела его таким отстраненным и непроницаемым. Она хотела верить ему — у него не было причин лгать — но он был фейри и королевским стражем; она была бы дурой, если бы думала, что он чем-то отличается от своих товарищей, когда все они были привязаны к одному и тому же поводку. Ее гнев перерос в безрассудную ярость, и прежде чем она смогла остановить себя, она сосредоточилась на нем — на его разуме — намереваясь взять информацию для себя, чтобы быть уверенной.
Как и ожидалось, ее встретила твердая, как камень, черная стена, но она бросилась в нее и сосредоточила все свои умственные силы на том, чтобы снести ее.
— Остановись, — прорычал он низким предупреждающим голосом.
Она не сделала этого и продолжала пытаться, пока пот не потек по ее лбу, а от усилий не появилась головная боль. Лес исчез в слабом размытом пятне, когда она швырнула все, что у нее было, в стену. Ее разум был разрушительным шаром, врезающимся в нее снова и снова, в то время как она представляла разрушение стены, которое предоставит ей свободный доступ к его мыслям; его воспоминаниям. Она чувствовала, как стена слабеет, но не настолько, чтобы проникнуть внутрь.
— Фэйт, остановись. Сейчас же! — на этот раз он рявкнул громче.
Когда она не отступила по его второй команде, он в мгновение ока набросился на нее. Ее ноги подкосились, и она была в воздухе на долю секунды, прежде чем ее спина коснулась прохладной травы.
Она тяжело вздохнула, когда ментальный контакт прервался, и снова огляделась по сторонам. Он был на ней сверху, одним коленом слегка надавливая ей на грудь, в то время как его рука держала ее руку над головой. Ее глаза вспыхнули, и она дернулась, чтобы освободиться, но его хватка только усилилась, и ее глаза горели от разочарования.
Сдавшись, Фэйт обмякла под ним, зажмурив глаза, чтобы успокоиться. Один взгляд в его глаза прямо сейчас, и она знала, что снова взорвется. Он заставлял ее чувствовать себя ничтожеством, когда применял свою силу, и она ненавидела его за это.
— Не пытайся сделать это снова, — сказал Ник с тихой, смертельной осторожностью. Затем давление полностью ослабло, и он отошел от нее.
Она полежала еще мгновение, собираясь с силами, чтобы снова не потерять контроль, затем вскочила на ноги и повернулась к нему лицом.
— Мне больше не нужна твоя помощь. Я сама разберусь, — холодно прошипела она. Она не стала дожидаться его ответа, развернулась на каблуках и вышла прямо из леса.
Он не последовал за ней, и она не оглянулась.
ГЛАВА 30
Сидя на верстаке в мастерской в окружении открытых книг, которые ей на самом деле было неинтересно читать, Фэйт вздохнула. Когда она проснулась тем утром после ссоры с Ником, она сразу же почувствовала себя виноватой за свою вспышку. Конечно, он заслужил часть ее гнева — он скрывал от нее информацию, когда знал, что это значит, — но он не заслуживал ее попытки проникнуть в его мысли.
Оглядываясь назад, она была рада, что не смогла пробиться сквозь его твердые ментальные барьеры. Он выглядел тихо разъяренным на нее за попытку, и она не винила его. Она дулась, потому что чувствовала себя так, словно потеряла друга. Не просто друга, с которым можно было бы попрактиковаться в своих умственных навыках; Фэйт чувствовала потерю гораздо сильнее, опасаясь, что Ник никогда не простит ее.
Она пришла к кузнецам, так как ей больше некуда было идти в свободное время, и она бы билась об стены, если бы осталась в хижине. Она рассказала Марлоу о своем увольнении из пекарни, и ее подруга была более чем приветлива — даже предложила научить ее кое-чему из ее профессии.
Марлоу сидела на другой скамейке, все еще изучая иностранную записку, о которой Фэйт давно перестала беспокоиться. Однако кузнец была очарована и тратила много времени, пытаясь расшифровать ее.
— Кажется, я поняла! — воскликнула она, заставив Фэй слегка подпрыгнуть, так как они некоторое время сидели в тишине. — Ну, есть некоторые слова, которые еще не имеют полного смысла, но большая их часть у меня есть. — Она повернулась на своем сиденье и нетерпеливо поманила Фэйт.
Фэйт приветствовала это отвлечение и подчинилась, подойдя поближе к тому месту, где сидела подруга.
— Это сформулировано как стихотворение, со строфами и рифмованными куплетами, но на самом деле это не имеет смысла. — Марлоу протянула новый листок бумаги, на котором она нацарапала свою переведенную версию.
Фэйт, нахмурившись, взяла его и прочитала:
Глаза Фэйт расширились, когда она прочла, и отложила бумагу, думая об одном слове, которое пронзило ее ледяным копьем.
— Ты знаешь, что это такое?
Марлоу прищурилась.
— Рискиллиус? Вот что меня тоже озадачило. — Она встала и подошла к стопке книг.
Фэйт дрожала от беспокойства, хотя и скрывала это, сжав кулаки. Должно быть, это совпадение, что оно прозвучало так же, как имя, которое она слышала через двери храма. Ее мысли были в беспорядке, когда ее разум начал складывать воедино кусочки, которые могли бы подойти.
Стихотворение было загадкой и имело какое-то отношение к Духам. Она знала, что храм, который она посетила, должен быть «светом», о котором говорилось в стихотворении. Местоположение совпадало. Лес потребовал, чтобы она раскрыла свой самый темный страх, и, получив его, позволил ей пройти. Ник показывал ей символ на двери — круг с тремя пересекающимися линиями — изображение Ауриалиса, Духа Жизни и Богини Солнца.