Страница 29 из 72
Трактир был полный, но народ в нём сидел приличный, так что к нам никто не приставал. Кроме двоих парней, которые очень хотели потанцевать с Дин и… с Миррой. Дин приняла приглашение благосклонно, а вот рыжая шарахнулась от пригласителя так, будто он болен какой-то заразной болезнью. Я даже не удержалась — хихикнула.
Так что с парнем пошла танцевать Данита. Он, кстати, принцессу в ней не признал, но она по этому поводу только обрадовалась.
— Чего ты танцевать-то не захотела? — ухмыльнулась я, наблюдая, как Дин и Нита кружатся в центре зала с двумя ухажерами. Мирра мрачно посмотрела на меня.
— Издеваешься?
— Почему? Танцевать же не целоваться.
— Да не умею я!
— А чего там уметь? Хватай да кружись.
Рыжая страдальчески возвела глаза к потолку.
— Я всегда танцевала за мальчика, понимаешь? С подругами танцевала, и все время была за мальчика. Боюсь сбиться и опозориться.
— Где — в трактире? — я фыркнула. — Ну тебя, Мир. Прям приём у императора!
Она задумалась на несколько секунд, а потом с громким стуком поставила на стол свою кружку с вишнёвым пивом.
— Тогда пошли.
— Куда?
— Танцевать.
— С кем?
— Со мной.
Я прищурилась.
— Сдурела?
— Пошли-пошли.
Даже не знаю, почему послушалась. Схватилась за руку Мирры, вышла в центр зала, а потом была подхвачена за талию и моментально закружена в танце. Ух!
Танцевала рыжая замечательно. И действительно — за мальчика.
— Здорово танцуешь! — похвалила я её, когда запыхавшиеся мы вернулись к столику за несколько секунд до прихода Даниты и Дин.
— Учителя были хорошие, — подмигнула она мне, делая глоток пива.
В общем, в общежитие мы пришли за десять минут до отбоя. Весёлые, счастливые и немного пьяные.
— Надеюсь, я в таком состоянии найду свою комнату, — хихикнула Данита, махнув нам рукой напоследок.
— Не найдёшь — в-возвращайся! — крикнула ей вслед рыжая, громко икнув. — С нами поспишь!
По-моему, это было уже немного слишком, но я промолчала.
Наверное, этот день — точнее, эта ночь, — не очень подходила для того, чтобы затевать очередную авантюру. Особенно — авантюру с императорской библиотекой. Но… как говорит матушка Роза: «Что у трезвого на уме, у не совсем трезвого — там, где у него сильнее всего болит».
У меня сильнее всего болит, наверное, пятая точка. Иначе как объяснить то, что я постоянно ищу на неё приключений?
И я, поначалу спокойно уснув, проснулась примерно в три часа ночи. Покосилась на спокойно сопящих Мирру и Дин, встала, выпила воды… открыла дверь и вышла в коридор.
Но на этот раз я, как и Триш, надела плащ академии. Всё-таки нехорошо являться во дворец в ночной одежде. Даже, пожалуй, неприлично.
Хмель уже почти выветрился, у него осталось только одно свойство — он притуплял страх. И я шла по коридорам академии совершенно спокойно.
И так же спокойно прыгнула в портальное зеркало Триш Лаиры.
Император Велдон
Его часто обвиняли в жестокости. Конечно, за глаза, в лицо императору это сказать никто бы не решился. Возможно, только Эмирин или главный придворный маг, но они то ли не разделяли мнения о жестокости Велдона, то ли не считали нужным ему об этом сообщать.
Император встал с постели и подошёл к окну. Там, внизу, блестел яркими разноцветными огнями Лианор. Столица и его родной город. Город, который он любил… и ненавидел.
Велдон усмехнулся, засунул руки в карманы брюк — какая непозволительная поза для императора! — и с хрустом покрутил шеей, повёл плечами.
Жестокий. Тем, кто утверждал это, было легко говорить. Но когда становишься императором в двадцать с небольшим лет, когда тщетно борешься с наложенным на твой род проклятьем, когда с каждым годом теряешь всё больше родственников… Разве можно остаться не жестоким? Разве можно щадить других людей, если тебя самого никто не пощадил?
Если тебе даже некому пожаловаться, некого обнять?
Император вздохнул и провёл рукой по лицу. Он устал. Но никому не было до этого никакого дела. Да и разве пристало ему жаловаться в ситуации, когда судьба правящего рода висит на волоске?
Велдон и не жаловался. Он уже давно не жаловался… с тех пор, как умерла его мать, императрица Азалия.
До того, как отец женился на юной герцогине Азалии Борден, одной из лучших выпускниц Лианорской академии магии, среди Альтерров почти не рождались маги. Исключения бывали, но нечасто. И вдруг — двое мальчиков с даром, погодки. Тодео, родной брат Велдона, учился вместе с ним, но был на курс младше. И передал свои способности детям — Дамиру и Даните.
Азалии, ставшей императрицей, очень не хватало своей прежней, живой жизни. И она постоянно экспериментировала… Она закончила факультет прикладной магии и была прирождённым артефактором. Но однажды всё-таки допустила ошибку. Велдону тогда было восемь. Смерть Азалии сломила его отца — тот поседел за одну ночь. А сам наследник…
Он плакал в своей комнате на протяжении нескольких часов, плакал и никак не мог остановиться. Тогда он даже не представлял, как будет без мамы.
И вдруг он почувствовал чью-то тёплую руку на своём плече. Он поднял заплаканное лицо и увидел перед собой женщину. Она показалась наследнику настолько красивой, что на мгновение он даже перестал всхлипывать.
— Привет, — сказала она. — Я твоя тётя. Меня зовут Эмирин, можно просто Эм. Пойдём со мной, я хочу кое-что тебе показать.
Эмирин привела Велдона на крышу одной из самых высоких башен. Широкая площадка, где хватило бы места человек для ста, закатное небо над головой и золотящаяся в лучах вечернего солнца столица — увидев всё это, наследник застыл, восхищённо раскрыв рот.
— Я приходила сюда, когда мне было грустно, — шепнула Эмирин, легко прикасаясь к его плечам. — Давай погрустим сейчас вместе, Вел? Садись.
Они сели близко к краю, обнялись, и сидели так очень долго, пока солнечный диск медленно заходил за горизонт. Велдон продолжал плакать, но с каждой слезинкой ему почему-то становилось легче.
— Я так скучаю… — прошептал он, и Эмирин накрыла его ладонь своей в ободряющем жесте.
— Это нормально, Вел. Ты ведь любишь маму. Когда любишь — скучаешь.
— Это пройдёт? — спросил он, обернувшись и вглядываясь ей в лицо. Она улыбнулась и покачала головой.
— Нет, Вел.
— Но как же тогда жить? — Велдон всхлипнул. — Больно…
— Боль уйдёт. Но скучать ты будешь. Просто без боли.
Эмирин наклонилась и обняла наследника, прижала его голову к груди, погладила по волосам.
— Ты же Альтерр, Велдон. Сделай так, чтобы твоя мама тобой гордилась.
Да, это был последний раз, когда он плакал.
Он делал всё возможное, чтобы стать достойным императором. Учился всему, читал воспоминания предков, участвовал с отцом в заседаниях с советниками. Император, сильно сдавший после смерти жены, нагружал Велдона всё больше и больше с течением времени.
Желал ли он сам власти? Пожалуй, да. Он привык к этому грузу и уже не мыслил себя иначе, чем императором Эрамира. Только потом, через несколько лет после смерти отца, Велдон осознал — венец императора тяготит его. Но передать бразды правления всё равно было некому.
Впоследствии, когда он стал старше, часто пытался понять, в какой момент все его мысли стала занимать Эмирин. И кажется, это произошло ещё там, на крыше. Когда она обнимала его и гладила по волосам.
Так же, как отец Велдона страстно любил свою жену, а Азалия — своего императора, маленький мальчик влюбился во взрослую женщину, которая не могла — да и не хотела — ответить ему взаимностью. Он знал как тогда, так и сейчас, что Эмирин любит мужа. Вот только некоторое время назад он совершенно не желал этого признавать.
Когда-то Велдону казалось — он сможет завоевать её любовь. И он действительно воевал. Но в любой войне бывают не только победители и проигравшие, но и жертвы.