Страница 28 из 51
Закончив с добычей, он еще медитировал, дремавшая в нем сила теперь лучше подчинялась. Но ему еще предстояло научится ускорять процесс накопления энергии. Только если раньше он стремился скорее открыть портал и убраться отсюда, то теперь он спешить не хотел.
Его мысли занимала девушка. Он представлял, как она проснется. Вспомнит. Будет искать его. И нет он, пока не спешил, пусть подождет, соскучится…
И тут он услышал ее испуганный крик.
Что с ним было! Зейраш сам чуть не умер от страха. Он помчался по этому чертовому лесу, не разбирая дороги. Когда добежал на место, она была у озера, топталась у воды. Вокруг ощущалось присутствие низших, но очень слабо.
— Что случилось?! — взревел он, подходя вплотную.
Быстрый взгляд исподлобья.
— Ничего.
Она скороговоркой бросила:
— Здрасьте.
И убежала.
Зераш смотрел ей вслед и не мог понять. Его просто распирало. Хотелось сказать: «Детка, ты целовала меня этой ночью! А сегодня сухое «здрасьте»?!»
Мужчина шумно выдохнул и пошел следом.
Примечание:
* — низшие тамас (темные) не имеющие своего полноценного тела водяные и лесные духи, вселяются в человека, пугают, питаются страхом и страданиями, могут менять облик и создавать иллюзии. Живут как и другие демоны-ракшасы в верхнем мире. Обитающие в междумирье сильно ослаблены.
** — Кала-Матри — Черная Мать — кобра.
*** — найрриты, разновидность ракшасов, происходят от зловещего божества Ниррити (Разрушение).
глава 20
Дорогу до поляны Маша бежала, уже почти не глядя и только чудом не попадая в лужи. Еще и слышала шаги сзади. Оглядываться не надо было, чтобы понять, что господин ректор зол на нее. Она сама не могла понять, как умудрилась опять попасть в такую ситуацию. И самое неприятное, что проблема никуда не делась. Прикосновение холодной мокрой ладони она помнила так отчетливо, как будто это произошло наяву.
В первый момент она, конечно, оглушила тут всю округу своим визгом, но теперь-то до нее дошло, что это мог быть кто-то под невидимостью. Досадно было, что сразу не додумалась до очевидного и что визжала тоже.
До лагеря она добралась быстро. Рядом со следами костра лежала освежеванная тушка. Это значило, что господин ректор уже поохотился и принес добычу. А он, пока Маша пробиралась между лужами, успел нагнать ее и теперь, сердито топая, переступал через промоины. Ну да, ему хорошо, он в туфлях, а она босиком.
Перед особенно широкой лужей Маша остановилась. Не хотелось танцевать при нем, но и лезть в грязь не хотелось тоже. Зейраш Архан замер за ее спиной и спросил:
— О чем задумались, принцесса? Может быть, вас перенести?
Столько яда и сарказма было в его тоне, что она невольно выпрямилась и просто влезла в эту лужу. Ноги сразу утонули в грязи по щиколотку. Но не успела она сделать и двух шагов, как он рывком поднял ее на руки и перенес.
— Не надо было упрямиться, — бросил сухо, поставил ее и отошел.
Куда только делось что?! Ей привиделось, что он целовал ее ночью?!
Привиделось, и больше ничего!
Теперь она злилась на себя за свои глупые фантазии, а мужчина как будто начисто забыл о ней и занялся костром. Тот разгораться не хотел, ничего удивительного, все дрова были мокрые. Маша смотрела на него искоса. Хмурый, мрачный, каменное лицо.
Разве такой способен испытывать хоть что-то? Боже, какая она идиотка!
Однако надо было прояснить кое-что. Она прочистила горло и начала, стараясь говорить спокойно:
— Я хотела поблагодарить вас за вчерашнее.
Мужчина вскинул голову и застыл, глядя на нее.
— И заодно извиниться. Обычно я себя так не веду. И… — она все-таки запнулась.
Она хотела сказать, что вовсе не собиралась кидаться ему на шею. Просто была гроза. А у него кожа на лбу стала собираться в складки. Теперь ректор Архан походил на опасного черного тигра, но Маша уже было все равно.
— К вам это не имело никакого отношения.
Казалось, его черные глаза пополам ее разрежут. Наконец он выплюнул презрительно:
— Можете оставить свою благодарность при себе. И ваши извинения тоже.
И отвернулся от нее.
Это было как удар. Маша в первый момент чувствовала себя оглушенной, потом шок прошел, она овладела собой. Бросила, ни к кому не обращаясь:
— Очень хорошо.
Встала и хотела уйти. Он мгновенно оказался за ее спиной, схватил за руку, разворачивая к себе лицом, и рыкнул:
— Со мной нельзя играть, девочка.
Его страшные черные глаза были так близко, что она невольно застыла, не в силах отвести взгляд, словно парализованная. А он резко притянул ее к себе, впился поцелуем в губы и тут же оттолкнул:
— Не доросла еще.
Прежде, чем Маша сообразила, что происходит, ее рука сама взметнулась и влепила ему звонкую пощечину. Мужчина подался вперед и сжал кулаки. Ее саму сейчас, казалось, от злости разорвет. А он резко распрямил пальцы, с обеих его рук слетел огонь, мгновенно охватив не только заготовленные для костра мокрые ветки, но и тушку карликового оленя, и все вокруг в радиусе двух метров.
Запахло паленым мясом.
— Кажется, ваш завтрак горит, — проговорила Маша и отошла в сторону.
***
Она заговорила про «вчерашнее», и Зейраш замер.
Вот оно, наконец-то. Вспомнила! Его снова затопило жаркими отголосками возбуждения, а в груди что-то дрогнуло. Он мог бы сказать ей:
«Да, детка, я хорош. Ты еще узнаешь, насколько. А пока тебе есть за что благодарить. Мне стоило большого труда сдержаться и пощадить твою неопытность».
Но прежде он хотел выслушать ее. И тут она выдала такое, что Зейраш пришел в бешенство. Получалось, что эта сопливая девчонка его просто использовала?!
Сразу полезли в голову ревнивые мысли, вспомнились асуры, с которыми она обжималась в клубе. От этих мыслей в груди запекло огнем. Все демоны взревели в душе: «А так ли она вообще неопытна, как выглядит?!». Он разозлился. Просто разозлился на себя, что как идиот купился на невинное личико.
Очень хорошо? Ах, очень хорошо?!
Пусть дурачит, кого хочет! Своих слюнявых Нагов и асуров, готовых виться вокруг нее. А он мужчина. С ним, черт побери, нельзя играть!
И да, он хотел наказать ее.
Когда она отвесила ему пощечину, Зейраш думал, что его на части разорвет. А эта принцесска еще смотрела на него с вызовом. В тот момент был так зол, что готов был сжечь там к чертовой матери все. В итоге так и вышло.
Мясо спалил, настроение было испорчено.
В конце концов, он просто вышвырнул в кусты обгорелую тушку, развернулся и ушел, лишь бы не видеть ее.
***
Маше было ужасно обидно. Так вот значит, какого он о ней мнения?!
Зато сейчас уже не оставалось никаких сомнений, что ей ничего не приснилось. Он действительно целовал ее. Теперь, осознав все, она ела себя поедом, что позволила ему это.
Боже, какой это был ужасный осадок…
Она бы с удовольствием ушла оттуда куда глаза глядят, Но уходить было некуда. К тому же господин ректор же везде ее найдет! Маша так и стояла на одном месте, потом наконец опомнилась. Взглянула на свои выпачканные в грязи ноги. Попыталась очистить об траву, вышло не очень. Надо мыть. Мыть — это значит, идти к озеру или хотя бы найти поблизости лужу почище.
Лужу, вернее, промоину, она нашла и теперь топталась там, с трудом дыша от захлестнувшей ее горечи. Как уже надоела беспомощность! Во всем зависеть от этого грубого, бесцеремонного и циничного черного мага, который презирает ее.
Фууууу! Она зажмурилась, чуть не плача. Вспомнила, как млела в его руках и думала, что это сон. Дура! Настоящая дура. Идиотка!
Сжала кулаки и ударила перед собой волной силы.
Неожиданно получилось. Не так, как это было обычно, не было сверкающих разноцветных сполохов магии, к которым она привыкла. Но сила прокатилась волной по этому лесу и ушла, оставив после себя едва заметную рябь в воздухе. Маша некоторое время смотрела на свои руки, осмысливала новые возможности. Получилось — и хорошо!