Высшая справедливость

Его вина, определенно. Как всегда.

Ему представилось так много шансов наладить с ней отношения, а он не воспользовался ни единым! Себастиан прекрасно сознавал, что всегда делал неправильный выбор, всегда все сам себе портил. Но всякий раз, как он начинал ощущать что-то, отдаленно похожее на счастье, или хотя бы довольство, на него наваливалось чувство вины.

Он упустил ее.

Свою вторую дочь.

Держал маленькую ручку в своей руке, но упустил, и ее унесла вода.

Он этого не заслужил.

Ложь, и он знал это. Но знать о проблеме и предпринимать какие-то действия для ее разрешения – это разные вещи. Поэтому он продолжал.

Он вообще не участвовал в сверхурочной работе по их последнему делу. «Реалити-маньяк», Давид Лагергрен, человек, который убивал, чтобы привлечь внимание к отупению и инфантилизации общества, но кончил как террорист. Суд состоялся в сентябре, и вполне ожидаемо Лагергрен был приговорен к пожизненному сроку заключения. Себастиан подозревал, что приговор еще не скоро вступит в законную силу.

Единственный положительный момент в связи с Лагергреном – во всех репортажах сообщалось, что Себастиан играл важную роль в расследовании, а что касается поимки преступника – так и вообще главную. Его имиджу не повредила даже безумная гонка, окончившаяся взрывом в заливе Риддарфьярден. Скудным на события летом этой теме были посвящены несколько ток-шоу и новостных эфиров.

Его старое издательство напомнило о себе в августе. У публики проснулся определенный интерес к книгам Себастиана об Эдварде Хинде, поэтому в издательстве интересовались, не хотел бы Себастиан написать еще одну? Возможно, о Лагергрене? Себастиан ответил вежливым, но твердым отказом. Он не желал привлекать еще больше внимания к этому человеку, тем более, что существовали темы, которые занимали Себастиана гораздо сильнее.

Ральф Свенссон, к примеру.

Человек, убивший четырех женщин по поручению Хинде.

Женщин, с которыми Себастиана связывали пусть и очень короткие, но личные, интимные отношения.

Помимо этого, Свенссон убил еще и старого приятеля и коллегу Себастиана – Тролле Херманссона.

Издательство ухватилось за идею. Логическое продолжение существующих книг, да еще и с привязкой к личности автора, интимно и откровенно. Хоть Себастиан и не имел намерения писать ни интимно, ни откровенно, предложение он все же принял, и приступил к работе. Проводил дни напролет в квартире, в своем кабинете, который много лет пустовал. Себастиан долгое время пользовался только гостевой спальней, кухней и ванной в своем жилище. Остальные комнаты слишком о многом ему напоминали. О других временах. Более счастливых. Просто счастливых. Единственных счастливых временах, что у него были.

С Лили и их дочерью. Они и пожить здесь успели недолго, после свадьбы переехали в Кельн. Но все же здесь они проводили вместе время. У Сабины была своя комната. Ванья в ней тоже провела несколько ночей.

Тогда, когда еще не испытывала к нему ненависти.

Пока он все не уничтожил.

«Ученик», так он назовет книгу. С подзаголовком: «Наследие Эдварда Хинде». Пока что Себастиан занимался лишь исследовательской частью работы, и готовился к первому интервью с Ральфом, которое было назначено на следующую неделю.

У него были дела.

Себастиан взглянул на ноутбук, лежавший на кровати, но тут же отбросил идею. Так следовало поступить и с предложением издательства об организации небольшого авторского лекционного турне. Шесть населенных пунктов за две недели. Одновременно с перевыпуском старых книг ограниченным тиражом.

Он на это согласился.

Вот почему теперь он сидит в этом унылом гостиничном номере в Сале.

Единственный книжный в городе был достоин посещения. Магазин с широким ассортиментом всего в паре шагов от центральной площади Стура Торьет. Персонал, излучавший неподдельную радость от его визита. Сорок человек слушателей, возможно, сорок пять. В основном женщины, конечно, как и на всех прочих культурных мероприятиях в любой части страны.

Не то чтобы Себастиан жаловался.

Если у него было желание, успех у женщин был ему обеспечен. А желание обычно присутствовало. Практически всегда.

Охота, преследование и последующий секс по-прежнему оставались в числе вещей, способных его ненадолго взбодрить.

Ненадолго заполнить пустоту. Приглушить боль.

В книжный пришли внимательные и заинтересованные читатели. Особенно одна дама, на вид около пятидесяти, сидевшая справа от импровизированной сцены. Она первая задала вопрос, когда до этого дошло дело, а в конце подошла за автографом сразу с двумя его книгами. Старое издание, отметил Себастиан, приобретенное еще до скачка его популярности в связи с делом «реалити-маньяка».

– Подпишите для Магды, – попросила она, и одарила его улыбкой, которую Себастиан истолковал, как восторженную. Черт возьми, дело пойдет как по маслу!

– Это вы? – спросил Себастиан, и послал даме улыбку в ответ.

– Да, и не могли бы вы добавить что-нибудь личное, если вам не трудно, – сказала дама, и посмотрела ему в глаза.

Он набросал на форзаце целую новеллу, и продолжил разговор с дамой, подписывая книги прочих ожидавших в очереди читателей. Они вместе покинули книжный магазин, и дама поинтересовалась, где он остановился. Себастиан признался, и она сочувственно сообщила ему, что в Сале, оказывается, были отели и получше.

Себастиан искренне на это надеялся. Ради самой Салы.

Его размышления были прерваны звонком по Скайпу. Ему даже не нужно было смотреть на экран, чтобы понять, кто это. Он мысленно прикинул, есть ли у него силы на разговор, получил сам от себя положительный ответ и принял звонок. На экране возникла Урсула.

– Привет, я тебя не разбудила?

– Ничего страшного, – отозвался Себастиан, понимая, что поступил правильно, ответив на звонок. Он был рад видеть Урсулу.

– Где ты вообще находишься? – поинтересовалась Урсула, обшарив взглядом экран и не узнав окружающую Себастиана обстановку.

– В говнотеле, в Сале.

– Что ты там забыл?

– Это по моим писательским делам. А ты что поделываешь?

– Я все еще на службе.

– Да, вижу.

Он узнал стену за ее спиной. Урсула сидела в конференц-зале на третьем этаже, который они никогда не называли иначе, как «Комната». Особое место в Госкомиссии, где команда имела обыкновение обобщать информацию о делах, над которыми работала. Себастиан внезапно осознал, что скучает по этому. В целом. По работе и по коллегам. Но это не имеет никакого смысла – ведь ему, вероятнее всего, больше туда дороги нет.

– Все еще затишье, или уже зашиваетесь?

– Я помогаю группе по нераскрытым преступлениям с одним делом.

Это означало, что у Госкомиссии пока нет новых расследований, а Урсула до сих пор не обзавелась личной жизнью. Себастиану не следовало глубже погружаться в эту тему. Она позвонила ему поздним вечером, чтобы поговорить. Она думала о нем. Ему стоило бы быть благодарным за это. Но благодарность, равно как и умеренность, Себастиану не были свойственны.

– Так Торкель не рядом?

Урсула фыркнула, подалась вперед и немного понизила голос, что было совершенно необязательно. Себастиан с трудом мог представить себе, что в такое время она в конторе была не одна. Особенно в Комнате.

– Он уходит с работы ровно в пять часов вечера каждый день, с тех пор как съехался с Лисе-Лотте, – тихим голосом ответила Урсула.

Себастиан отметил про себя, что она, по крайней мере, не сказала «с этой Лисе-Лотте». Уже шаг вперед, но все равно он услышал в голосе Урсулы нотки ревности, когда речь зашла о новой пассии Торкеля. А может быть, он себе это только вообразил. Сама Урсула положила конец отношениям с Торкелем. Этот факт, однако, не должен был автоматически означать, что она желает ему обрести счастье с кем-то другим. Возможно – мелочно, возможно – глупо, но Урсула тоже человек, а люди бывают и мелочны, и глупы.

– Когда домой?

– Завтра.

– Не хочешь увидеться? Пообедать, например?