Золотой город

Кваканье сделалось громче. Глубоко в куче гниющих листьев виднелись большие яйца – десятка два, не меньше. Среди обломков скорлупы копошились крокодильчики, а два или три еще только выбирались наружу, проламывая свои «коконы» крошечными зубками. Да-да, у них уже имелись зубы, которыми они с хрустом разгрызали скорлупу.

«Хорошо бы их сфотографировать, – подумала Моника. – Жаль, что телефон выключен».

И тут сзади раздался всплеск, будто кто-то ударил веслами по воде. Моника обернулась и увидела, что на нее во весь опор несется огромный крокодил, размахивая двухметровым хвостом. Шея была раздута, а его глаза светились тусклым желтым блеском. Вернее, ее глаза, потому что это, конечно же, была крокодилица, которая ринулась защищать свой выводок. Моника отпрыгнула, и челюсти самки с костяным щелчком захлопнулись в том месте, где только что находилась ее нога.

Бежать! Но разве крокодил не способен догнать человека на короткой дистанции? Да еще такой громадный!

Моника задрала голову, выбрала подходящую ветку и, подпрыгнув, ухватилась за нее руками. Инстинктивно она тут же поджала ноги – и очень вовремя, потому что под ней раздался новый хлопок живого капкана. Она никогда не занималась гимнастикой, но сумела ловко подтянуться и лечь на ветку животом, а потом потихоньку выпрямилась и села на нее верхом. Ей очень повезло, что дело происходило под этим мощным деревом с низкой раскидистой кроной. Если бы не это обстоятельство, крокодилица уже рвала бы ее зубами и бросала лучшие куски детенышам.

Монику чуть не вывернуло наизнанку от этой мысли. Она посмотрела вниз. Хищные глаза с вертикальными зрачками неотрывно следили за ней. Нечего и думать о том, чтобы спуститься вниз. Моника оглядела соседнее дерево. Вряд ли крокодилице придет в голову следовать за ней по земле, пока она будет скакать с ветки на ветку. Слишком тупое создание. Однако воспользоваться падением жертвы сообразительности хватит.

Моника проползла по толстой ветви поближе к дереву, стоящему рядом, и примерилась. Зверюга под ней издала утробный рычащий звук. Звала на подмогу самца? Или всю ораву своих чертовых родственничков? Монике вспомнился любовник, фактически муж, только без брачного сертификата. Вот у кого целая куча родственников: дяди, племянники, братья, кузены, крестники. Сейчас, когда Альба угодил за решетку, все они разбежались как тараканы. И сколько бы он ни рычал, как бы ни старался, никто ему не поможет. В Соединенных Штатах, в отличие от Южной Америки, с наркобаронами не нянчатся.

Крокодилица опять зарычала. Моника, не дав себе отсрочки даже для того, чтобы досчитать до трех, прыгнула на соседнюю крону. От толчка ветка под ней спружинила, и она едва не свалилась вниз. Но Монике повезло. Ей удалось схватиться за край ветки. Оцарапав щеку, она полезла поближе к стволу.

Крокодилица, разинув пасть, сопровождала ее по суше. Она оказалась умнее, чем Моника предполагала. Плохо. Потому что другого подходящего дерева поблизости не наблюдалось. И что теперь? Сидеть в осаде, пока ее не хватятся? А вдруг самка крокодила нападет на кого-то. Они ведь не ожидают такого подвоха.

– Не суетись, Моника, – услышала она голос Быкова.

Он стоял метрах в двадцати, скрывшись за низким кустарником. В утреннем воздухе его голос звучал четко и ясно.

– Тут крокодилица! – предупредила Моника.

– Я вижу. Приготовься. Сейчас я ее отвлеку, а ты прыгай вниз и беги что есть силы.

– Лучше вернись за ружьем, Дима. Я удобно устроилась. Не упаду.

– Крокодила убить не так-то просто. Да и зачем? Пусть живет. Готова?

Моника подумала, что в ее положении лучше не спорить. Весь риск и всю ответственность берет на себя мужчина. Так и должно быть.

– Я готова! – крикнула она.

Быков снял с себя ветровку, завернул в нее кусок трухлявого пня и выскочил на открытое пространство. Крокодилица заметила новый объект и развернулась к нему. Он побежал не прямо на нее, а мимо, как бы наискось, но достаточно близко, чтобы она рванула за ним. Едва место внизу освободилось, Моника спрыгнула с дерева.

Тем временем Быков отдалялся, увлекая за собой гигантскую рептилию. Она не отставала и даже постепенно сокращала дистанцию, быстро перебирая распрямленными лапами. Тогда он метнул в нее заготовленный сверток. Крокодилица приостановилась, чтобы схватить летящий предмет. Пока она двигала челюстями, пробуя угощение на вкус, Быков успел описать дугу и отбежать на безопасное расстояние. Рептилия нерешительно последовала за ним, но, уткнувшись в заросли папоротников, повернула обратно.

– Вот и все, – сказал Быков, когда присоединился к Монике.

– Не все, – возразила она и поцеловала его в губы.

– Теперь все, – отстраняя ее, твердо произнес он. – Этого приза вполне достаточно.

– Посмотрим, – усмехнулась она и первой пошла по тропке к лагерю.

Быков тоже проснулся рано. Вечером он не слишком тщательно натерся мазью от насекомых и всю ночь его грызли какие-то маленькие зудящие бестии. Укутавшись в антимоскитную сетку, он попытался уснуть, но из этого ничего не получилось.

«Что-то я в последнее время совсем потерял сон, – подумал он раздраженно. – Влюбился, что ли? Но тогда и аппетит пропал бы, а я готов лопать за двоих. И потом, в кого из сестер Мачадо конкретно? В Сильвию? Или в Монику? Внешне Сильвия мне нравится больше, но старшая сестра – из тех, о которых говорят „девушка с характером“. Мне такие нравятся. Значит, Моника. Или все же Сильвия?»

Быков вертелся ужом на своей подстилке. Да какая разница! Можно подумать, сестры выбрали его в качестве кавалера, а не просто спутника, который не даст их в обиду. Не с индейцами же им было отправляться в сельву. И Педро, и Леонардо с виду казались вполне уравновешенными и покорными, но иногда в их взглядах, обращенных на женщин, мелькало нечто такое, что побудило Быкова взять за правило спать с карабином под рукой. Не из-за диких зверей – те просто так на людей не нападают. Из-за проводников. Жаль, что невозможно обойтись без них. Втроем Быков и сестры такую гору груза не унесли бы.

Вернувшись в Куско, они полтора дня посвятили составлению списка необходимых вещей, а потом еще дополняли его и вносили исправления. Проводников наняли уже в Ману, куда добрались по воздуху. Как выяснилось, раньше у Моники был весьма состоятельный и влиятельный любовник, который в каждом большом городе – на расстоянии трехчасового перелета – держал вертолет. Таким образом он экономил время. Род его занятий оставался для Быкова тайной, как и причина, по которой пара рассталась. Но это его не слишком интересовало. Он не привык лезть в чужие дела и совать нос куда не просят, особенно если речь идет о личной жизни.

То, что Моника свободна, его, конечно, не могло не радовать. Она была эффектной женщиной – чувственные ноздри, жгучий взгляд, крутые бедра. Сильвия как-то обмолвилась, что сестра пошла под венец не по доброй воле и пробыла замужем недолго. Но и в этом случае Быков не стал выпытывать подробности. Тем более у Сильвии. Она могла неправильно истолковать его любопытство, а ему этого не хотелось. Сильвия занимала слишком большое место в его душе и мыслях, чтобы поступать столь опрометчиво.

Поймав себя на том, что он опять думает о сестрах, Быков перевернулся на правый бок и попытался сосредоточиться на других вещах. Раз сон все равно не идет, неплохо было бы разобраться, что делать дальше и как выпутываться из ситуации, в которой все они оказались.

Несмотря на энтузиазм сестер, несмотря на то что они не пожалели средств на подготовку экспедиции и даже раздобыли карту с проложенным маршрутом, Быков относился к предприятию крайне скептически. Не то чтобы он не верил в существование Пайтити (жизнь приучила его к тому, что в мире существуют самые невероятные вещи, даже если это противоречит утверждениям ученых и переворачивает общепринятые представления с ног на голову). Однако Быкову казалось, что уверенность сестер Мачадо лишена оснований. Они располагали не оригиналом якобы древней карты, а фотокопией, так что подлинность документа вызывала сомнения. Поскольку Сильвия и Моника уклонялись от ответов на вопросы, кто надоумил их искать Пайтити и где они раздобыли свою карту, у Быкова сложилась собственная версия.