Золотой город

Он выполз на открытое пространство и припал к песку, ища опору для задних лап. Все его длинное тело напружинилось. Памятуя о предыдущих ошибках, он не собирался использовать при прыжке покалеченную лапу. И он был уверен в успехе.

Леонардо проснулся под кроной развесистого дерева, сочные листья которого, тянувшиеся к земле от собственной тяжести, ярко блестели на утреннем солнце. Не открывая глаз, он попытался определить, что же его разбудило. Он потянул носом. Ну да, запах кофе. Не шевелясь, он приоткрыл один глаз.

Кофе готовила светловолосая девушка. Сильвия. Она уже раздула вчерашние угли и поставила на них кружку с водой. Ее ягодицы, обтянутые шортами, были обращены к Леонардо. Ноздри уловили запах дурной крови, которая выходит из женщин один раз за луну. Это его не оттолкнуло, а наоборот – возбудило так, что даже одеяло зашевелилось.

Леонардо вырос в зеленой долине, окаймленной горной цепью. С одной стороны долина сужалась и переходила в ущелье, по дну которого бежала быстрая речка. По ее берегам росли дикие гевеи, кору которых индейцы надрезали, чтобы нацедить каучука. Каучук затем продавали и покупали всякие нужные вещи. Старики рассказывали, что в прежние времена за каучук платили так хорошо, что всем хватало на оружие, одежду и виски. Но теперь нужно надрезать много деревьев, чтобы наторговать на ножи или патроны. Все больше мужчин покидало племя.

Леонардо был слишком мал, чтобы начать самостоятельную жизнь. Он делал все, что скажет дед, который заменил в семье отца, когда того убили во время набега. Ему нравилось жить в долине, ведь он понятия не имел, что где-то существуют другие места. Индейцев было очень мало на всем этом обширном пространстве. Но в долине жило несколько племен, поэтому Леонардо с малых лет привык таиться и бесшумно пробираться сквозь заросли, осознавая, что его племя окружают только враги. Иногда казалось, что до самого края земли вокруг нет ни одной живой души, и вдруг на горизонте появлялась тоненькая струйка дыма от костра, на котором готовили пищу. Но если бы кто захотел подкрасться к костру, чтобы рассмотреть пришельцев поближе, то никого не обнаружил бы – они еще издалека услышат звуки чужих шагов и успеют скрыться в глубине леса. Племя Леонардо действовало таким же образом. Вся деревня, в которой в лучшие времена обитало больше ста человек, могла моментально уйти с обжитого места только из-за того, что где-то раздался настораживающий звук или в воздухе запахло дымом от чужого костра. Порой во время скитаний они проходили мимо своих же брошенных хижин, и Леонардо вместе с другими мальчишками бросался на поиски игральных камней, оставленных в лунках, или других ценных вещей, некогда забытых.

Последняя деревня, в которой он жил, будучи уже взрослым семнадцатилетним воином, располагалась на плато. Извилистая тропинка спускалась с крутого обрыва к реке. Несмотря на то что она находилась довольно далеко и других источников поблизости не было, индейцы упорно продолжали жить на возвышении. Это обеспечивало относительную безопасность во время набегов племени гао, живущего выше по течению реки. Когда у гао случался неурожай, когда не хватало оружия или женщин, они стремились забрать это у племени Леонардо, который носил тогда совсем другое имя.

Став взрослым, он тоже принимал участие в набегах. Собираясь в группы по десять-двенадцать человек, чужие женщины ходили за водой к реке. На ремнях, опоясывающих их бедра и лбы, висели глиняные горшки и выскобленные досуха тыквы. Леонардо с товарищами уводили сразу нескольких; тех, кто слишком сопротивлялся, убивали, а покорных оставляли жить у себя. Потом нападали враги, и женщины менялись. Если какие-то хитрецы решали отправлять за водой старух, то их убивали, чтобы впредь неповадно было. Кому нужны старухи? Ни своим, ни чужим, поэтому их не жалко.

Леонардо покинул долину своей юности, когда с неба спустились машины, внутри которых находились другие машины. Они ревели, как бородатые обезьяны, только в тысячу раз громче, и, продираясь сквозь заросли, валили деревья. Индейцы с ужасом следили за приближением этих чудовищно могучих машин. С каждым днем они отступали все глубже и глубже в сельву, но пришельцы не останавливались. Они упрямо продвигались все дальше и дальше, прокладывая железные полосы, которые, как узнал Леонардо позже, назывались рельсами. Несколько раз индейцы разных племен собирались вместе, чтобы дать пришельцам отпор. Это всегда кончалось плохо, очень плохо. Белые люди брали в руки оружие, стрелявшее быстро и громко. Видя, как легко они одерживают победу, Леонардо пришел к ним и сказал, что хочет остаться. Это было очень давно, пятнадцать или двадцать лет назад. Леонардо никогда не сожалел о сделанном выборе. Ему нравились белые люди, особенно женщины. Когда возникала такая возможность, он делал с ними что хотел, а потом убивал и оставлял на съедение зверям. На его счету – уже три такие белые женщины. Правда, все они были старые и некрасивые. Не то что Сильвия.

Она рослая, почти на полголовы выше Леонардо. На ней – красивая рубаха из синей ткани, едва прикрывающая ноги. В вырезе виднеется ложбинка, разделяющая груди. А там висит какая-то блестящая штучка. Леонардо не рассматривал ее. Его интересовали только груди.

Когда он отбросил одеяло, его набедренная повязка заметно топорщилась. Он снял с себя бусы, чтобы белая женщина их не порвала. Из украшений на нем осталось только перо, отгоняющее злых духов. Сильвия пила кофе, сидя к нему спиной. Леонардо тронул рукой Педро.

Они познакомились на строительстве железной дороги и с тех пор не разлучались. Вдвоем было удобно. Их всегда брали в носильщики парой, и им не приходилось каждый раз присматриваться друг к другу и выяснять, можно ли доверять напарнику. Они водили по сельве священников, геологов, охотников, зоологов и обычных туристов. Повсюду у них имелись тайники, где хранились вещи, отнятые у белых. Леонардо и Педро верили, что однажды продадут все это добро, накупят себе вкусной еды, виски, оружия и заживут богатой жизнью в своем доме. Лучше с женщинами, хотя они умели обходиться и без женщин. В зависимости от обстоятельств.

С собой товарищи носили только самое необходимое, чтобы никто не догадался о роде их занятий и богатствах, которыми они обладали. Они были очень хитрыми. Весь их обычный скарб состоял из эмалированных котелков, луков с запасными тетивами, рыболовных снастей, одеял, точильных камней и ножей. Всем остальным обеспечивала их сельва. Соорудив очередной тайник, индейцы задерживались там на несколько дней, пьянствуя и объедаясь консервами. Потом отправлялись на переправу и ждали новых заказчиков. Они грабили не все экспедиции, иначе белые люди перестали бы приходить в эти края. Но участь нынешней тройки была предрешена с самого начала. Такие молодые, такие красивые женщины! С ними можно забавляться долго.

Педро проснулся мгновенно и сразу все понял. Очень удачно, что двое белых ушли из лагеря. Теперь можно завладеть ружьем, застрелить мужчину, а его подруг взять на прицел и заставить подчиняться своей воле.

Сильвия обернулась и увидела Педро, который стоял прямо за ее спиной с карабином Быкова в руках. Она машинально отпила кофе из кружки и спросила:

– Что тебе нужно?

– Иди к Леонардо, – сказал Педро, поведя стволом. – Молчи. Иди и молчи.

– Хорошо, – сказала Сильвия, встала и повернулась к индейцам лицом.

Перед выходом в сельву они поспорили, решая, сколько огнестрельного оружия брать с собой. Быков настаивал на карабине и двух пистолетах для своих спутниц. Они сказали, что предоставляют право стрелять ему, а сами прекрасно обойдутся без этого. В качестве компромисса ему удалось навязать ракетницу, годную не только для подачи сигналов, но и для ближнего боя. Сейчас она находилась где-то на дне рюкзака Моники. Самой Моники в лагере не было. Быкова тоже. Может быть, индейцы их убили? Нет. Когда Сильвия проснулась, Леонардо и Педро еще лежали на своих местах. Им не было смысла притворяться спящими, чтобы дать Сильвии возможность приготовить кофе.