Лучшее… им

–Твой путь еще не окончен Атьяна. – сказала она сиплым сонным голосом. Голос был знакомым, где- то я уже его слышала. Женщина была довольно в теле. Лицо, опухшее с тремя подбородками. И в то же время узкое среди складок. Она когда то

была очень красивой. Она, тронув мои ладони попросила тихо

–Надо жить Атьяна, он не хочет, чтобы ты жила, а ты живи. Назло всем. Это только твоя жизнь, никто не имеет права на нее. Она тебе дана не ими. – слезы потекли вновь против моей воли. Я даже не вытирала. Отвернув от нее лицо сглотнула пересохшим горлом и тут же услышала мужской голос.

–Ей надо прийти в себя. Наида. Рано ты ее начинаешь воодушевлять на жизнь. – женщина огрызнулась

–А сам то? Что ж ты не появляешься перед ней? – я насторожено, посмотрев на пространство что она освободила, когда отошла от кровати и чуть не заорала от ужаса. На меня смотрело нечто в красных всполохах. Его силуэт очень трудно было разглядеть, до рези в глазах, но я смогла с трудом увидеть силуэт мужчины и когда отвела взгляд, женщина вдруг осевшим голосом спросила

–Ты…ты что…видишь нуарха? – недоуменно посмотрев на нее лишь пожала плечами и с ледяным спокойствием стала спускаться с кровати. Организм требовал к себе внимания очень сильно. Терпеть уже сил не было. Женщина как корабль поплыла ко мне и поддержав за руку проводила в уборную. Как же я смогла так встать? Думала, что после произошедшего мне как минимум ноги переломало. Но видно Наида не зря считается самым сильным целителем. Уборная как у меня в новом доме что мне выделили дети советников. Как они там интересно, подумалось на миг, когда мыла руки. Такое ощущение что этот ужас я перенесла очень давно и сейчас как ни в чем ни бывало смотрю на себя в зеркало, вот, мою руки. Даже смотреть на себя не хочется. Лицо уже обычное, нет никаких ран на нем. Встав боком к зеркалу ужаснулась своей худобе и приподняв сорочку оголила ноги. Они были синие с какими- то прожилками по всей длине, уходили к талии. В дверь постучали и я, резко опустив ночнушку замерла. Так не хочется к ним выходить. Очень не хочется. Что им всем от меня надо?

–Уходите…– просипела я неожиданно тихим голосом и вдруг поняла, что им всем на самом деле плевать на меня. Они исполняют какую- то заметку своего закона о неприкосновенности иномирянки. Не более. Им плевать на мое тело, сплошь покрытое в синяках. Им плевать что меня швыряли об стену и трахали во все дыры. Им надо сейчас меня поставить на какое- то довольствие и умыть руки. А если снова меня вот так украдут, они не спасут меня. Они снова меня найдут, кого- то накажут и снова я буду здесь. Князь жив, и он вернется чтобы меня убить. А им все равно. Стук повторный в дверь прервал мои размышления. Руки действовали словно на автомате, зеркало разбилось со второй попытки, когда я взяла большой кувшин и ударила им по зеркальной поверхности, но пошла лишь трещина. На второй удар уже вторым кувшином, осколки брызнули в разные стороны, и я с каким- то облегчением полоснула себя по горлу с непонятно откуда взявшейся силой. Как же это больно! Темнота родная пришла откуда- то сбоку, словно и стояла рядом в ожидании. В той темноте я была самой собой, той израненной душой. Помню как- то в каком- то русском фильме бабы в деревне рыдали над покойником. Вой там стоял такой что святых выноси. Я еще тогда не серьезно к этому относилась. А сейчас вот так же выла в темноте навзрыд подняв голову кверху. И даже если бы кто- то рыдал еще, мне было бы легче. Да, наверное, потому и в деревнях был этот общий плач. Для того чтобы перенести горе совместно. Чтобы не умереть от горя. В той сплоченности в фильме видна была нужность погибшего, приобщенность к своему родному. А у меня в этом мире никого нет. Я никому не нужна. Так зачем мне быть живой? Вдруг все тело затряслось. Меня словно с силой вырвали из темноты и властный голос приказал

–Ты не умрешь! Ты сильная! – я шипела, хватая воздух ртом, но ничего не могла сказать. А так хотелось огрызнутся в ответ. Пусть другой или другим приказывает. А я сама решу, что мне делать со своей жизнью. Даже мне самой эта жизнь не нужна. Внутренний голос, хихикнув спросил: «А сама то ты жила когда- то? Чтобы целью какой- то задаться. Чтобы ради чего- то. Не ради блага себе. А ради окружающих? Так и живешь как придется». Конечно, мой внутренний голос знал мои слабости и мои страхи. Что уж тут спорить? На какой- то миг задумалась и снова внутренний голос спросил: «Ты когда ни будь любила? Ты ведь даже своего отца не любила. Никого не любила, только себя любила. Вкусного побольше поесть. На машине покататься. И только. Ты хоть на каком- то инструменте умеешь играть? А танцевать? Книги про любовь или выпивка в одиночку? А может ты реально здесь себя превзойдешь?» продолжал увещевать голос. Тут же спросила свой голос «А оно мне надо?» голос вновь захихикал «Ах ну да, все как обычно, упиваешься вновь своей болью. Но кто ты сейчас и кто ты была там? Одно и то же. Ты никуда не стремишься. Да горе какое. Изнасиловали. Больно, страшно, унизительно. Но ведь так подумать, то трогали не твою душу. А тело. Оно заживет. А ты заблистаешь тем, что не дала себе очернить тебя.» Он говорил и говорил, что еще мне, и я была согласна частично. Но так не хотелось все начинать сначала.

Горло болело, все тело болело словно я пережила долгую изнуряющую болезнь. Что- то вертелось на языке, что то, что определило бы то состояние которое было со мной когда я разговаривала со своим внутренним голосом. Хмыкаю про себя, не думала, что у моего внутреннего голоса есть такие доводы и что они вообще есть. Где он раньше был в моем мире? Тяжело вздохнув, смотрю на знахарку оборотней, самого сильного целителя. Она, устало вздохнув садится у стола и тарабаня по столу пальцами замирает, глядя куда- то в окно. Комната, в которой меня поселили, был один плюс, она делилась зонами. Там диванчик с низким столиком. И вот кровать за занавеской с таким же столиком, но повыше. А еще шикарное окно почти до пола. Головой не помотаешь, шея перебинтована. За мной присматривают три сиделки. В руки ничего не дают. Только водят в туалет и под их присмотром приходится облегчаться. А еще моют меня каждый день. И ведь бинты не намокают даже. Я в сознание уже третий день. Лишь бездумно живу пытаюсь обрести смысл. Как же это слово …вертится все у меня на языке…точно!!! Я прошла Чистилище. Тот голос был на самом деле не моим внутренним голосом, а кого- то извне. Он очищал мою голову от вороха пережитого и пройденного мною пути. Он давал мне цель, заставлял и заставляет по сей день по ночам, когда я сплю искать цель в жизни. Я дала ему даже слово, что попытаюсь. Из сиделок никто со мной не разговаривает. Наида с укором каким- то смотрит на меня и прячет взгляд потом. Как сейчас, она будет смотреть куда угодно, но не на меня. Вздрагиваю от ее голоса и смотрю насторожено на нее

–Атьяна, мне тяжело тебе что- то сказать в такой ситуации. Я не была в ней ни разу. Но я была взята первой женой князю. Да, да, тому самому. – она качает головой виновато глядя на меня. Словно это она сама его на себе женила. Она видит мой удивленный и уже испуганный взгляд, и сама бледнеет, поднимая ладони.

–Прости что напомнила о нем. Но…прости Атьяна! – она приподнимается со стула видя, как из моих глаз полились слезы.

–Атьяночка, не плач, не надо. Я хотела рассказать тебе про себя, а не про него. Послушай прошу. – но я уже не могу сдержаться от рыданий, горло першит и болит так сильно что хочется кашлять. Тут же в моему рту прижимают аккуратно трубочку, и я привычно присасываюсь, боясь захлебнутся водой. Наида продолжает

–Я мечтала быть его избранной. Ты не подумай ничего. Я влюбилась в него едва закончив академию. Я была очень талантлива, и он обратил на меня свое внимание. Я была самой счастливой, когда он мне сделал предложение. Мы …я…я…– она с трудом подыскивала слова к своему рассказу, но я, потеряв к ней интерес с трудом отвернулась к стене и закрыв глаза стала про себя повторять одну и ту же фразу чтобы не представлять того, что она сейчас мне говорит. Карл украл у Клары кораллы, Кораллы у Клары украл Карл, Карл кораллы не крал у Клары…мое плечо кто- то тронул и я, дернувшись всем телом закрыла уши чтобы не слушать ее. Это она так внимание привлекает мое чтобы я ее слушала. Не хочу, я лучше с Карлом и Кларой украду кораллы и отдам их кларам. В голове наступила тишина, я бездумно уставилась в потолок. Где- то там вдали кто- то что- то говорил, наверное мне или кому то. А я ни о чем не думая так и смотрела в красивый потолок. Как- то мне говорили, что все можно задать своему мозгу. Например, мысленный будильник. Ты его рисуешь мысленно же конечно на потолке со стрелками и циферблатом и приказываешь себе что, когда стрелки будут вот в таком вот положении, представляя мысленно нужное тебе время и засыпаешь. И я действительно просыпалась без реального будильника. А еще если тебе совсем плохо, то так же рисуешь круг на потолке мысленно и представляешь там себе врача, любого, в моем случае, наверное, должен быть психолог. И даешь ему установку чтобы он с тобой работал пока ты спишь. Вот это я не проверяла. Надо проверить. Даю установку своему невидимому врачу с трудом представляя очертания его лица, но главное, чтобы он был в шапочке такой белой. И закрыв глаза пытаюсь уснуть. Я за эти дни научилась так лежать без движения по нескольку часов в ожидании сна. Но внезапно понимаю, что голос то не один, а их два. Мужской и женский. И да, он знакомый этот голос.