Страница 3 из 4
«Его высокопревосходительство (Платов), писал начальник его штаба, полковник Лазарев, кошевому (обозному) начальнику, подполковнику Кирсанову, заботясь ежечасно, чтобы от находившихся в кошах казаков не происходило ни самомалейшего своевольства насчет притеснения жителей, строго подтверждает объявить всем приказание его, чтобы при теперешнем преследовании отнюдь не было брато у обывателей без добровольного согласия их даже и фуража, не только чего другого, ибо всякое и малейшее самовольство наказано будет строжайшим образом. Подобно, как одного казака полка Грекова 21-го велено теперь за грабеж расстрелять…»
Наоборот, во всех кампаниях казак являлся честным, храбрым и сметливым воином. Правда, казак всегда сумеет найти безхозяйного «дикого» поросенка или цыпленка, сумеет покормить своего коника даровым овсом, но и это большею частью хитростью, обманом, просьбой, но не воровством… Отрицательные ли это качества на войне? – Полагаем, что нет. Недаром даже в минувшую кампанию чуть ли не все ротные командиры желали иметь при себе ординарцем или вестовым непременно казака. Понятно, за казаком и тепло, и сытно. Еще Платов в 1812 году жалуется на это расхватывание казаков на ординарцев и вестовых[7].
Воспитанный в военном духе, знающий все «обороты» казачьей службы еще с малолетства, казак не нуждался в продолжительном обучении; сомкнутый фронт для «спайки» для него не существовал. Чувство «локтя» и «стремени», как чувство взаимной поддержки, заменялось принадлежностью к одной станице, родством и свойством между собою, чувством, что они «казаки». Что такое, в сущности, казак теперь? Тот же солдат, драгун. А посмотрите, как он отзывается о солдате: «Он разве поймет, – грустно-сожалительно говорит казак про солдата, – куда им, серым!» Все это проистекает из сознания своего умственного превосходств, большей своей развитости.
В бумагах Платова находится много донесений с застав, писанных и подписанных урядниками. Донесения ясны, точны и достаточно грамотны; а тогда ведь не каждый офицер свою фамилию мог подписать.
Еще раз повторяем: разницы между казаком и офицером войска Донского почти не существовало, но это не мешало, однако, наружной дисциплине, послушанию и взаимной любви.
II
Отличным представителем боевого казачества описываемого времени является «вихрь атаман», граф Матвей Иванович Платов. От простого казака до атамана Всевеликого войска Донского, от чумазого казачонка, знавшего езду, да стрельбу из лука – обратиться в европейскую знаменитость – немало нужно ума, такта и образования.
А образования на Дону негде было взять. Школ, университетов, корпусов на Дону не знали. Четыре казака по представлению атамана посылались ежегодно в Московский университет, но на Платова эта привилегия не распространилась. Он явился тем самородком, какие давала Русь время от времени, его школой было поле, университетом – война; он – яркий представитель «начальства» казаков славной эпохи Наполеоновских войн.
Матвей Иванович Платов родился 6 августа 1751 года в Старо-Черкасской станице. Отец его был заслуженный войсковой старшина, пользовавшийся общей любовью окружных казаков, мать была хозяйка и домоводка, женщина простая и богобоязненная. Во всяком случае и отец, и мать были люди небогатые, жили в тесных комнатках своего дома, а отец в свободное от службы время не гнушался заниматься рыбной ловлей наравне с другими казаками.
Народное предание обставило момент рождения Платова фантастическими вымыслами. Отец его, будто бы вышел на минуту из дому, посмотреть на свое судно, летевшая над ним птица уронила к его ногам большой кусок хлеба, а когда он, подобрав его, двинулся дальше, большой сазан выпрыгнул к его ногам и дал себя поднять. Пораженный старик входит в дом и тут узнает, что жена подарила ему сына.
Не важно, конечно, само предание, но любопытен факт народного желания оттенить день рождения Платова, как день для Дона знаменательный.
Дома Платова наставили в вере православной, научили его быть честным и богобоязненным, вдохнули в него смелую, алчную до воинских подвигов душу, да научили с грехом пополам читать да писать. Отец и мать не настолько были богаты, чтобы думать об университете или русском пансионе, да и время тогда было не такое.
В юношеских играх и забавах, на охотах и ристалищах – Платов не имел себе равного по ловкости и проворству.
Портрет М. И. Платова. 1812–1813 гг. Худ. А.О.Орловский
На тринадцатом году жизни поступил он на службу урядником, а в 1770 году, т. е. девятнадцати лет, отправился в Крым к главнокомандующему Василию Михайловичу Долгорукову.
В пышный век Екатерины вельможи ласкали донцов, смотрели на них, как на полудикое племя, любили окружать себя конвоем донских казаков, шиковали этим, любили и быстрые умные ответы казаков, не знавших суровой дисциплины и вольно державшихся перед начальством. Долгоруков полюбил Платова за пылкий его нрав и оставил его при себе. Вскоре он пожаловал ему чин есаула и назначил начальником своей сборной конвойной команды. Здесь Платов окончательно вскружил голову вельможе и он исходатайствовал для него у Императрицы чин войскового старшины и дал ему полк.
Этого только и надо было для славы Платова. 3 апреля 1771 года двадцатитрехлетний полковой командир на Кубани разбил отряд крымских татар на реке Калалах. Битва эта доставила Платову известность. Императрица упомянула раза два его фамилию и Потемкин, которому вверено было войско, взял Платова на примету.
Перекоп, а потом Кинбурн были следующими делами, в которых Платов отличился. Пугачевский бунт тоже дал возможность Платову напомнить о себе, а во вторую турецкую войну Очаков, Каушаны, Аккерман, Измаил и многие другие победы далеко выдвинули его из среды своих современников. 13 сентября 1789 года Платов был произведен в бригадиры с наименованием походным атаманом. Но не так важны были для казачьего генерала награды и ордена, которыми его осыпали, как рассказы о нем Императрице. Екатерина II, любившая самородки и умевшая находить талантливых сподвижников, заинтересовалась молодым казаком и Платов был приглашен к ее двору.
Поездка в Петербург и Царское, знакомство с роскошью и пышностью петербургского Двора, блиставшего умом и талантами, открыли Платову новый мир, показали столичную жизнь. Не оробел Платов в чуждой ему обстановке, он завел связи, наблюдал и подмечал все кругом, чтобы не затеряться среди блеска петербургского Света.
Надо было иметь гибкость и изворотливость казачьего ума, надо было иметь Платовскую наблюдательность и переимчивость, чтобы в короткое время очаровать петербургское общество.
В персидскую экспедицию графа Зубова Платов пошел уже походным атаманом всех действовавших там казачьих полков и за кампанию эту получил орден святого Равноапостольного князя Владимира 2-й степени и саблю, украшенную алмазами с надписью «за храбрость».
Со смертью Императрицы Платов лишился самого верного своего покровителя. Успехи Платова, в короткое время возвысившие его над другими донскими генералами, любовь к нему казаков выставлены были в невыгодном свете перед молодым Императором. При Дворе нашлись такие доброхоты и недоброжелатели, которым не по сердцу пришлось быстрое возвышение Платова.
В нужную минуту произнесены были слова: «бунт» и «заговор», поездка Платова в имение к родне была истолкована подстрекательством и в 1800 году донской генерал отправлен был на житье в Кострому, а оттуда заточен в каземат Петропавловской крепости.
Казалось, карьера Платова была кончена. Враги торжествовали, всем, кому Платов перешел дорогу – было легко и отрадно.
7
Бумаги г.-л. Михайловского-Данилевского, дело III, II (Военно-учен. архив Главн. Штаба, дело № 1835).